Необходимость создания собственной версии международного трибунала по военным преступлениям странами Евразийского Союза, с участием других стран, подвергающихся агрессии США и НАТО, уже давно назрела. Об этом ИА REX рассказал шеф-редактор журнала современной философии «Сократ» Иван Фомин.
Международное правосудие сегодня — «гаагская версия»
Сегодня тема создания Трибунала или Суда по международным военным преступлениям, альтернативного известному «гаагскому правосудию», будь то трибунал по бывшей Югославии (МТБЮ) или Международный Уголовный Суд (МУС), на наш взгляд, является актуальной как никогда. Существующие различные издания гаагских международных судов, действующие с 1993 года, по сути, проводят одну и ту же линию по легитимации международной экспансии США и их европейских сателлитов по всему миру, поэтому вполне уместно объединить их под общим понятием «гаагское правосудие».
Существует несколько ключевых моментов и этапов деятельности этого «гаагского правосудия», о которых имеет смысл вкратце напомнить:
Созданный ещё в 1993 году «Международный трибунал по бывшей Югославии» (МТБЮ), — этот первый вариант «гаагского правосудия» за истекшее время полностью продемонстрировал свой избирательный и односторонний подход, а значит — и свою нелегитимность, в силу избирательного применения норм и принципов, которыми он якобы руководствуется: Статья вторая Устава МТБЮ говорит о полномочии Трибунала осуществлять судебное преследование лиц, совершающих или отдающих приказ о совершении серьёзных нарушений Женевских конвенций от 12 августа 1949 г., а именно следующих действий, направленных против лиц или имущества, пользующихся защитой Женевской конвенции: 1) умышленное убийство; 2) пытки и бесчеловечное обращение, включая биологические эксперименты; 3) умышленное причинение тяжких страданий или нанесения увечья или нанесение ущерба здоровью; 4) незаконное, произвольное и проводимое в большом масштабе разрушение и присвоение имущества, не вызываемое военной необходимостью; 5) принуждение военнопленного или гражданского лица служить в вооруженных силах неприятельской державы; 6) умышленное лишение прав военнопленного или гражданского лица на беспристрастное и нормальное судопроизводство; 7) незаконное депортирование, перемещение или арест гражданского лица; 8)взятие гражданских лиц в качестве заложников и т.д.
БУДЬТЕ В КУРСЕ
- 21.03.19 Герою Сербии Караджичу заменили 40-летнее заключение на пожизненное
- 27.03.14 Хиллари Клинтон лихо вступает в президентскую гонку / Виктор Михин
- 24.07.13 Умер эксперт ИА REX Иван Фомин: от редакции
- 05.04.12 Власти Ливии решили игнорировать требования МУСа выдать сына Каддафи: мнение
Если говорить о решениях МТБЮ по бывшей Югославии, то существуют официальные цифры: всего за время существования трибунала было проведено 142 судебных процесса, в том числе, 92 против сербов, 33 против хорватов, 8 против косовских албанцев, 7 против боснийских мусульман и 2 против македонцев (что называется, цифры говорят).
В гаагской тюрьме при Трибунале умерли бывший президент Югославии Слободан Милошевич и первый президент Республики Сербская Краина Милан Бабич. Они умерли, не дождавшись суда, в якобы комфортабельной тюрьме, при регулярном медицинском обслуживании и в хороших бытовых условиях. Не сложно предположить, что это были тщательно спланированные и тщательно реализованные убийства.
Примечательно, что МТБЮ фактически оставил без внимания и заявления бывшего прокурора этого суда Карлы дель Понте о многочисленных преступлениях против человечества со стороны косовских албанцев, например, дела об изъятии и продаже органов косовских сербов в Европу и США. Все эти факты с достаточным количеством свидетельств и доказательств были изложены в её книге «Охота: я и военные преступники», вышедшей в 2008 году. В этой книге она описывает и многочисленные преступления косовских боевиков, оставшиеся без внимания, и то противодействие её расследованию, которое оказывали и сам МТБЮ, и США со своими западноевропейскими партнёрами, и конкретно ЦРУ, МИ-6, БНД, и другие западные спецслужбы и государственные органы.
Таким образом, даже при беглом анализе деятельности МТБЮ становится очевидной его предвзятость, односторонний характер его оценок и деятельности, и даже прямые факты преступлений или сокрытия таковых, совершённые и самим МТБЮ, его отдельными сотрудниками и связанными с ним организациями и структурами.
Совершенно очевидно, что уже в случае с МТБЮ те же положения Женевской конвенции, которые положены в основу его легитимности, применялись крайне избирательно, с учётом господствующих на тот момент политических и идеологических векторов.
Трибунал по преступлениям в Руанде и Международный Уголовный Суд — другие варианты и более поздние издания «международного гаагского правосудия», в целом продолжают ныне ту же политику, что и МТБЮ. «Руандский трибунал» можно сказать просто провалился, по причине отсутствия у западных стран реального интереса к этой теме, и отсутствия их стратегических интересов в данном конфликте.
Международный Уголовный Суд (МУС) сейчас находится в активной стадии своего формирования, ратификации своих полномочий странами—учредителями, и в процессе раскрутки первых своих громких дел. Так, например, 27 июня 2011 Международный уголовный суд (МУС) выдал ордеры на арест ливийского лидера Муамара Каддафи, его сына Саифа аль-Ислама и главы ливийской разведки Абдуллы аль-Сенусси, обвинив их в преступлениях против человечности. Главный прокурор МУС Луис Морено-Окампо в мае просил выдать ордеры за «предумышленное убийство» демонстрантов в Ливии после того, как Совбез ООН обратился с данным вопросом к этому суду. Некоторые страны, в том числе, США и Израиль, отказались признавать полномочия МУС, что весьма показательно, Россия при этом пока занимает выжидательную позицию, поддержав инициативу создания МУС, но, пока не ратифицировав все необходимые документы, подтверждающие полномочия данной структуры.
Тем не менее, это, разумеется, не мешает уже сегодня вести этому суду свою активную деятельность по легитимации и обеспечению международной поддержки военных кампаний США и их союзников по всему миру. Последний пример был с Ливией, но не приходится сомневаться, что скоро последуют решения по Сирии, затем по Ирану, затем по Средней Азии, а там и до России недалеко.
Позиция России по «международному гаагскому правосудию»: прискорбное бездействие или логика углубляющегося системного провала
Выше мы вкратце описали существующее положение дел, которое в целом известно многим наблюдателям и политикам в РФ, и воспринимается большинством из них как должное и неизбежное, пусть и не всегда желательное. Логика тут примерно такая: в контексте процессов глобализации, видимо, должны существовать и международные судебные органы, регулирующие эти процессы. А то, что они в основном обслуживают интересы одной определённой группы стран, этот факт большинством российских экспертов и политиков расценивается как возможно не оптимальный, но единственно возможный и вполне объективный вариант развития событий: ничего, мол, не поделаешь, в мире есть объективные лидеры, они ведут за собой всех остальных и пр.
Есть ещё и «продвинутая часть» экспертного и политического сообщества, и дипломатического корпуса РФ, которая периодически критикует эти международные судебные инстанции, много говорит об «одностороннем подходе», о «необъективности и несбалансированности» и пр. Обычно эти приступы критики возникают в периоды обострений международной обстановки, когда данные суды мобилизуются для легитимации очередных военных операций НАТО, после чего эта российская критика также мирно затухает, и возобновляется процесс сотрудничества с этими судами.
Нельзя не упомянуть и о появившейся совсем недавно ещё одной «модной тенденции», высказываемой, в частности, некоторыми новыми русскими националистами. Их позиция выражается в абстрактном отрицании необходимости и возможности всяческих наднациональных и международных судов как таковых. Позиция типа «ни мира, ни войны, а армию распустить». Если же им при этом указывается на тот факт, что война уже давно объявлена и начата, причём не нами, и что западные судебные органы международного уровня уже вовсю действуют, людей осуждают и сажают, и что это напрямую затрагивает и интересы России, они лишь пожимают плечами и говорят, что, мол, это неправильно, и так быть не должно. А если их спрашиваешь, — но это ведь уже есть, и что мы с этим должны делать? — то этот вопрос просто остается без ответа. Трудно понять, что происходит у этих людей в головах, как они сами объясняют себе это самоустранение от решения проблемы, от участия в этих объективных процессах, но в реальности это конечно означает не что иное, как легитимацию и поддержку деятельности этих сегодняшних и вполне реальных и эффективных западных структур, в том числе этих судебных структур, деятельность которых напрямую направлена, в том числе, и на подрыв позиций России, которую эти националисты якобы любят и защищают.
Если говорить о российской дипломатии, то её позиция по МУС является в целом продолжением традиций «козыревской дипломатии» — плестись в арьергарде Запада, изредка огрызаясь по некоторым частным вопросам. Особым образом в этом спектре возможных моделей поведения конечно нельзя не отметить последние «подвиги» на этой ниве «спецпредставителя» России по Ливии Михаила Маргелова, которому, как говорят, за роль в «ливийском урегулировании» некий американский правительственный фонд уже выписал специальную премию. Всё это происходит в контексте системного провала российской внешней политики по всем важнейшим для РФ направлениям. Из последних примеров таких «урегулирований» можно вспомнить и позицию российской дипломатии по ПМР, и заговор молчания вокруг ситуации в Косово, и молчание вокруг нынешнего референдума за русский язык в Латвии, и произошедший на днях очередной провал в Южной Осетии, и системные провалы на Украине, в Белоруссии и в Средней Азии и т.д.
Обобщая нынешнюю позицию России конкретно по деятельности МТБЮ и МУС, то есть всего этого блока «гаагского правосудия», можно описать эту позицию как спектр мнений от полного или молчаливого одобрения и принятия, и до гневного, но в целом пассивного осуждения. Приходится констатировать, что данная позиция, — это позиция заведомо пассивная, вторичная, не самостоятельная, не суверенная.
Евразийский вектор развития как сигнал к радикальной смене внешнеполитических ориентиров
Как несложно убедиться, нынешний образ мыслей и поведения, царящий в российской внешней политике, есть не что иное, как выражение и продолжение того системного поражения и потрясения, которое пережила наша страна в начале 1990-х. И чтобы изменить эту ситуацию, для начала необходимо просто признать, что сегодня у России просто как не было, так и нет самостоятельной внешней политики, — как по Приднестровью и Украине, как по Ливии, Сирии и Ирану, так и по вопросу отношения к деятельности МУС. И, разумеется, данное положение дел является абсолютно неприемлемым, если Россия действительно считает себя суверенным государством и претендует на возвращение к собственной самостоятельной политике и истории, к своим стратегическим задачам на евразийском пространстве и во всём мире.
Сегодня Россия ставит себе новые стратегические цели, взят курс на мощную евразийскую интеграцию на постсоветском пространстве. Что это означает? Означает это именно то, что период распада государственности, период бесконечного постсоветского «транзита в никуда», наконец-то подошёл к своему логическому завершению, Россия возвращается к себе, к своим неизменным задачам и целям, определявшим её судьбу на протяжении последнего тысячелетия. Россия была, есть и будет Империей, она временами может быть ущербной, усечённой, униженной Империей, как в последние 20 лет, но сделать из неё маленькое и по территории, и по духу партикулярное национальное государство не получилось, и уже не получится, не выйдет. И, разумеется, вся внешняя политика сегодняшней России, провозгласившей курс на возвращение к своему историческому магистральному пути развития, сегодня также должна быть решительно пересмотрена в данном направлении.
Что касается конкретно темы «гаагского правосудия», то в первую очередь тут конечно необходимо избавляться от набора ложных аксиом, принимаемых по умолчанию, базовой из которых как раз и является легитимность и международно-правовой характер этого так называемого «гаагского правосудия». Необходимо, наконец, ясно понять, что функции Международного Уголовного Суда (МУС), как и функции его более раннего издания МТБЮ — это, прежде всего, функции инструмента международной легитимации действий западного политико-экономического и военного сообщества, и конкретно НАТО. Данные органы «гаагского международного правосудия» выполняют в первую очередь легитимационные (по отношению к США и НАТО) и делегитимационные (по отношению к их противникам и жертвам), а вовсе не собственно юридические и регулирующие функции. Давно пора, наконец, избавиться от ложного очарования «гаагского правосудия» как «авторитетного международного института» и понять, что функции МУС в первую очередь носят не только юридический, но и политический, идеологический и моральный характер. То есть, прежде чем жертву уничтожить физически, её необходимо уничтожить морально, идеологически и политически, что и реализует соответствующая информационно-идеологическая машина, частью и важнейшим механизмом которой является «гаагское правосудие». Таким образом, все разговоры об «объективно-правовом», «международном», «авторитетном» характере работы этой организации не выдерживают никакой критики. «Гаагское правосудие», наряду с разветвлённой системой западных СМИ, PR-институтов, философов и социологов, писателей и художников, актёров и режиссёров, не говоря уже о политиках, политологах и экспертах всех видов, является, прежде всего, и по преимуществу идеологическим, информационным и политическим инструментом.
И именно так и следует расценивать действие данных институтов и в контексте международных отношений, и в информационно-идеологическом, и в общественно-политическом поле. И эта «переоценка ценностей» на сегодня, как мне кажется, и является главной внешнеполитической задачей России, в том числе и применительно к этому конкретному случаю «гаагского правосудия».
Что делать? Необходим переход от пассивных оценок к конкретным действиям
Если говорить конкретно о том, что сегодня можно и нужно сделать для этой необходимой «переоценки ценностей» и для корректировки внешнеполитического курса РФ, то начать нужно опять же с признания глубокого системного кризиса российской внешнеполитической системы. Разумеется, эта система является лишь частью общей российской государственной системы, поэтому данный кризис также является лишь частным случаем общего кризиса нынешнего российского государства и российских действующих элит. Соответственно, ждать от этих элит, ещё ельцинско-козыревских по своему происхождению, этой самой активной «переоценки» и дальнейшего начала активных действий в противоположном направлении, сегодня не приходится.
Наша официальная внешняя политика слишком увязла в козыревской стратегии вечного отступления и поддакивания по всем вопросам. Поэтому необходимо уже сегодня инициировать максимально широкое общественное движение, ориентированное как в целом на пересмотр пассивного и неэффективного характера российской внешней политики, так и конкретно направленное на противодействие идеологической, информационной и легитимационной работе системы «гаагского правосудия».
При этом необходимо ещё раз подчеркнуть, что для реального переформатирования устоявшегося пассивного и реактивного подхода к этой теме, необходимо перейти от пассивного и неэффективного «осуждения и несогласия» к конкретным шагам, направленным на делегитимацию всей этой «гаагской системы» в целом.
Действовать нужно, во-первых, самостоятельно, не дожидаясь неких «отмашек» сверху. Во-вторых, на максимально широком фронте, как в жанровом плане (общественная сфера, информация и СМИ, идеология, философия и политология, юриспруденция и криминалистика, современное прогрессивное искусство и т.д.), так и в плане привлечения максимально широких общественных сил, способных и готовых поддержать данную инициативу. При этом данные общественные силы и движения должны быть самыми разными по своей политической направленности и по странам своего происхождения.
Итак, на наш взгляд, оптимальным решением был бы запуск сначала в России, затем на пространстве СНГ и будущего Евразийского Союза, широкой общественной инициативы по формированию сначала Народного или Общественного Евразийского Трибунала по международным преступлениям и преступлениям против человечества, с постепенным втягиванием в его работу структур законодательной и исполнительной власти как РФ, так и других заинтересованных стран.
По своей юридической и правовой базе данный Трибунал мог бы опираться на те же документы, соглашения и правовые нормы, что и «гаагские структуры». Ведь в основе деятельности последних лежат положения Женевской конвенции, Устав ООН, другие международные документы и нормы, направленные на противодействие международным военным преступлениям, на негуманное обращение с пленными и мирным населением во время вооружённых конфликтов, на противодействие и предупреждение самих этих конфликтов и т.д. И сегодня безусловные лидеры по нарушениям этих документов и Женевской конвенции, сами страны — члены НАТО во главе с США, участники и инициаторы большинства военных конфликтов последних 20 лет. То есть необходимо обратить на них самих их же правовой и идеологический инструментарий. Сегодня существуют даже не десятки, и не сотни, а тысячи эпизодов, фактов и свидетельств, которые само «гаагское правосудие» могло бы, и должно было бы квалифицировать как преступления против человечности, против мирных граждан, против военнопленных и т.д., если бы не явно избирательный характер применения этого инструмента американской и западноевропейской внешней политики.
Во всём мире, от стран бывшей Югославии до Ирака, Афганистана и Ливии — десятки тысяч людей стали жертвами данных преступлений, были убиты без суда и следствия, покалечены, лишены собственности и имущества. Сотни тысяч потеряли своих близких, были репрессированы, подвергнуты незаконному тюремному заключению и пыткам. Таких свидетельств сегодня существуют тысячи и тысячи, и лишь благодаря крайней избирательности системы «гаагского правосудия» эти преступления и эти свидетельства никто не учитывает, никто не документирует, и никто не принимает по ним никаких решений. Именно эта работа — по сбору данной информации, по её документированию, по её правовой оценке, согласно тем же документам, которыми руководствуется МУС, именно эта огромная и кропотливая работа и должна стать содержанием деятельности Евразийского народного или общественного трибунала. Если сейчас нет пока возможности привлечь всех виновных за эти тысячи преступлений к уголовной ответственности, то уже сегодня есть все возможности документировать эти преступления и давать им общественную и правовую оценку.
Иными словами, пока наше государство ещё не готово по различным причинам запустить эти процессы, самим общественным силам и организациям наших стран необходимо уже сегодня готовить почву для этой деятельности, нужно уже сегодня «шить дела» на всех этих международных натовских уголовных преступников, собирать доказательную базу, выносить общественную оценку, готовить судебные решения. Нет сомнения, что если общественное движение такого типа будет крепнуть и развиваться, если доказательная база будет расти, а архивы будут всё толще и убедительнее, то рано или поздно к этим усилиям подключится и исполнительная, и законодательная власть как РФ и стран будущего Евразийского Союза, так и, разумеется, тех стран, которые уже стали жертвами военной агрессии западной коалиции за последние 20 лет.
Таким образом, в качестве старта проекта для начала необходима просто широкая общественная инициатива пусть даже небольших групп и организаций всех стран, являющихся реальными или потенциальными жертвами этого избирательного и крайне необъективного «гаагского правосудия».
В каждой из таких стран можно было бы создать инициативные группы по подготовке и разработке базовых установочных документов и повестки дня этого Международного Евразийского Трибунала. Далее эти инициативные группы в каждой из стран могли бы обратиться к своим парламентам и правительствам за поддержкой этой народной или общественной инициативы. Этот первый и установочный этап данного общественного движения можно было бы организовать и провести довольно оперативно, и уже к весне 2012 года выйти на широкое обсуждение темы и формирование общественных организаций и движений, которые могли бы реализовать этот проект в его народной общественной стадии, то есть заниматься сбором фактологической и доказательной базы, формированием исполнительных структур проекта в РФ и в других заинтересованных странах, подготовкой парламентских инициатив и законопроектов по этой теме и т.д.
Нет сомнения, что даже на своём общественном этапе такая работа могла бы быть уже очень эффективной. Ведь даже простой факт документирования этих преступлений, и вынесения им общественной и правовой оценки, мог бы остудить многие горячие головы, — от политиков, инициаторов и руководителей этих военных операций и до рядовых исполнителей — пилотов, моряков, десантников, сотрудников спецслужб и т.д. Любая госслужба и любой иммунитет рано или поздно заканчиваются, и я думаю, что никому из этих бравых вояк не было бы комфортно жить, осознавая, что пусть даже и в далекой России, но на него уже заготовлено уголовное дело и вынесено судебное решение, и что, например, во время турпоездки куда-нибудь на Украину данного индивида вполне могут арестовать по международному ордеру этого суда, и определить в российскую тюрьму на пару—тройку лет, пока будет слушаться дело, и потом ещё лет на 10 по решению этого суда.
И данная перспектива не является такой уж фантастичной, как об этом думают наши российские эксперты и политики — если в отношении каких-нибудь лидеров западных стран она пока выглядит не очень реальной, то в отношении исполнителей среднего и низшего уровня — вполне. И пусть подумает каждый из них 10 раз, прежде чем выпустить ракету и нажать на спусковой крючок, что за все это где-то вполне можно понести самую настоящую уголовную ответственность и получить самый настоящий тюремный приговор и срок.
Таким образом, очевидно, что почва для запуска подобной инициативы по созданию Международного Трибунала по военным преступлениям, действительно независимого и объективного и альтернативного ангажированному «гаагскому избирательному правосудию», сегодня полностью сформирована. Новый курс России и стран постсоветского пространства, провозглашённая Евразийская интеграция, предполагают и смену векторов в международной политике, необходима выработка суверенного курса и самостоятельных оценок всех важнейших мировых процессов. Разумеется необходима и адекватная независимая оценка и тех явных преступлений против человечества, которые совершает НАТО в течение последних десятилетий, и которые, к сожалению, пока не получают должной оценки, ни общественной и информационной, ни политической и правовой.
Нет сомнения, что данная инициатива получит самую широкую поддержку и у общественности, и у правительств всех тех стран, которые либо уже стали жертвами натовской агрессии, либо могут ей подвергнуться. Время действовать в этом направлении пришло, и курс на новую интеграцию на евразийском пространстве, на новую активную роль в мире стран Евразии, безусловно, предоставляет самую благоприятную почву для данной инициативы.
Иван Фомин специально для ИА REX
Комментарии читателей (1):