Две имперских модели: Анатолий Вассерман

Существуют две имперских модели. Старая статья «Фантазия на тему альтернативной Второй Мировой» исследует возможные последствия стабильного ненападения Третьей Германской империи на Союз Советских Социалистических Республик. По расчётам автора, расклад оказывался гарантированно выигрышным для обеих сторон. Но, на мой взгляд, из его же собственной чуть более ранней статьи «Моральные аспекты пребывания на оккупированной территории» вытекает неустойчивость положения, складывающегося в этом варианте по окончании активной фазы боевых действий. Доктринально интернациональный СССР, где возможности карьерного продвижения не зависят от этнического происхождения, оказывается несравненно притягательнее доктринально националистичной Германской империи, отключившей социальные лифты для большинства своих подданных. Поэтому сложилось бы тяготение этого большинства из империи в союз, и сложившееся напряжение кончилось бы всё той же войной. Не исключено, что как раз эти соображения повлияли на политику Германии.

Вообще же этот пример — частный случай качественной разницы между континентальной и колониальной империями.

Континентальная складывается из народов, ещё задолго до политического объединения живших бок о бок. Они веками учатся сосуществовать если не вполне мирно, то, по меньшей мере, взаимовыгодно. Вспомним хотя бы монголов, довольно быстро отказавшихся от кочевой традиции «вырезать всех, кто достаёт головой до оси повозки» и перешедших к сбору дани с покорённых и включению их в свои войска. Те же, кто не поддаётся обучению, быстро (по историческим меркам) исчезают. Поэтому политическое объединение идёт на основе равноправия если не народов в целом, то, по меньшей мере, тех их представителей, кто готов включиться в общеимперскую систему хозяйствования и управления.

Колониальная же империя подчиняет себе народы, отделённые от метрополии тысячами километров. Колониальная администрация численно ничтожна по сравнению с населением покорённых земель. Крупные подкрепления из метрополии перебрасываются в колонию месяцами. Вспомним хотя бы, сколько времени ушло у Великобритании на сосредоточение сил во время войны с бурами, а ведь это был уже рубеж XIX-XX веков, и войска плыли на пароходах. Во избежание мятежа приходится постоянно давить на подданных, исключать всякую возможность появления среди них потенциальных вождей. И придумывать моральные оправдания этого давления — от благородной идеи «бремени белых» до откровенно человеконенавистнического расизма: его создали француз Жозеф Артюр Луич граф дё Гобино и британец Хаустон Стъюарт Уильям-Чарлзович Чембёрлен.
Поэтому против отречения императора Николая II Александровича выступили генералы от кавалерии Фёдор Артурович Келлер — остзейский немец, лютеранин — и Гусейн Келбалиевич хан Нахичеванский — азербайджанец (точнее, по тому времени просто тюрк — тогда этот народ не был так резко разделён на этносы, как в советскую эпоху), мусульманин (правда, единственный представитель этой религии среди генерал-адъютантов, то есть высших военачальников, непосредственно взаимодействующих с императором). А в союзных нам тогда Британской и Французской империях никто даже и вообразить себе не мог индуса или алжирца, не то что в генеральском, а и в полковничьем звании.

Ещё в ноябре 2009 года в статье «Империи в войнах» в «Известиях» я отметил: «В Первой Мировой войне Россия оказалась по чужую для неё сторону линии фронта: Австрия и остальная Германия придерживались тогда традиций континентальной империи. А вот ко времени Второй Мировой британская и французская ксенофобия чуть ослабли (из-за необходимости восполнить убыль правящих слоёв в Первой Мировой), а Германия заразилась колониальноимперским расизмом. Поэтому коалиция сложилась в целом разумнее».

Анатолий Вассерман для ИА REX