Кто-то обманывает замминистра Цивилёву

Заместитель министра обороны Анна Цивилёва доложила своему непосредственному руководителю о проблеме фронтовиков, о которой я никогда не слышал, как не слышали и мои товарищи.

Ссылаясь на слова бойцов и военных медиков, она сказала:

«Форма компенсации, которую сейчас оказывает государство, не учитывает индивидуальные обстоятельства и серьёзность полученных ранений, то есть, например, сегодня финансово приравниваются и незначительные порезы, и ранения, которые повлекли за собой ампутацию и инвалидизацию».

Некие военные в ходе визита Цивилёвой в госпиталь, обратились к ней с жалобой на несправедливость существующей системы, и попросили «чтобы мы проработали индивидуальный подход к выплатам, для того чтобы меры социальных гарантий выплачивались и предоставлялись нашим военнослужащим в зависимости от тяжести ранения».

Эти заявления кажутся мне в высшей степени странными по разным причинам. Но об этом после, сначала давайте сверим факты.

Понятно, на чём основан доклад Анны Цивилевой, — действительно, существует выплата по ранению, равная 3 млн рублей, и она действительно не меняется в зависимости от характера ранения. Но это ведь не единственная выплата по ранению. Существуют также выплаты по обязательной страховке военнослужащих: 81 тыс. при лёгком ранении, 327 тыс. при тяжёлом ранении, при получении инвалидности III группы — 818 тыс., II группы — 1,636 млн, I группы — 2,454 млн. Кроме того предусмотрена отдельная выплата в случае признания военнослужащего негодным к службе вследствие ранения, которая выплачивается даже в том случае, если военный принимает решение, несмотря ни на что, продолжить службу. Эта выплата составляет 3,272 млн рублей.

Таким образом, уже при существующей системе, прямо сейчас — полная сумма выплат за ранения разнится в большом диапазоне:

3, 081 млн — лёгкое ранение;

3, 327 млн — тяжёлое ранение без инвалидности;

4,145 млн — тяжёлое ранение с III группой инвалидности;

4,963 млн — тяжёлое ранение со II группой инвалидности;

8, 235 млн — тяжёлое ранение с I группой инвалидности (что автоматически значит негодность к военной службе).

То есть никакой уравниловки легких осколочных ранений с ампутациями и параличами на деле нет. Однако в докладе она есть. То есть данные, которые кто-то дал Анне Цивилевой, сильно искажены. И это как минимум странно.

Это просто факты, которые каждый легко может проверить.

«Справедливость» или экономия?

Заместитель министра обороны Анна Цивилева, доложила министру о «проблеме» «несправедливых выплат за ранения». О которой она узнала от бойцов и военных медиков, просивших «справедливости».

О фактических несостыковках этого доклада — в первой части поста. Ниже — о моём опыте и о том, что это всё может значить для фронтовиков.

Во-первых, нужно сказать о «жалобах» бойцов. Ни разу за всю свою службу, ни на передовой, ни в прифронтовой зоне, ни в одном из многочисленных больших и малых госпиталей, в которых мне пришлось и приходится лежать, ни в одной из сотен или тысяч бесед с моими братьями-фронтовиками, я не слышал, чтобы кто-то высказывал недовольство существующими выплатами за ранения, не слышал, чтобы тяжелораненые ворчали или даже в шутку пеняли легкораненым на то, что за разные ранения те и другие получили одинаковые компенсации. Ничего из этого со мной ни разу не случалось. И мне трудно себе представить, что при визите заместителя министра, имея возможность обратить внимание высокого начальства на какие-то проблемы, наши раненые воины по своей воле говорили не о реальных проблемах фронта, а жаловались, что им маловато заплатили или, тем более, что кому-то «за порезы» заплатили многовато. Ну, не верю.

Не верю ещё и потому, что каждый, кто был на фронте и получил ранение, не может не понимать огромного значения случайности в этом деле.

Вот, скажем, попал бойцу осколок в мягкие ткани бедра — рядовой случай: осколок вынули, назначили курс антибиотиков, перевязки, через 10 дней боец в строю, его даже не нужно госпитализировать. Вроде бы пустяковое дело. Вот только тот же самый осколок мог пройти чуть под другим углом, перебить бедренную артерию, и тогда, скорее всего, выплаты получала бы уже семья погибшего.

Таким образом, фиксированная выплата за ранение является в первую очередь выплатой за то, что в условиях выполнения боевой задачи боец подвергся реальной, а не потенциальной, смертельной опасности. И здесь разница между легко- и тяжелораненым — это часто только удача, а не объективная сложность ситуации или те или иные действия самого пострадавшего или его товарищей. И, как мне кажется, среди фронтовиков это должны понимать все.

Поясню подробно и об озвученной Цивилёвой якобы проблеме «выплат за порезы»: зафиксировать факт боевого ранения и оформить соответствующие документы могут только специальные медицинские подразделения. Если врач подозревает, что травма является не боевым ранением, а бытовой травмой или следствием неосторожности, то выплат боец не получит. Совсем лёгкие травмы, не требующие сложного лечения, отсекаются если не на уровне командира подразделения, который не станет эвакуировать к медикам бойца с «порезом», то на уровне адекватного и ответственного военного медика.

То есть, информация, прозвучавшая в докладе Цивилёвой, существенно искажена по трём пунктам: выплаты за ранения по факту не равны, за незначительные травмы выплата не положена и «на земле» текущая система не вызывает недовольства.

Предполагаю, что заместителя министра кто-то намеренно вводит в заблуждение. Подозреваю, что под лозунгом заботы о тяжелораненых готовится введение новой прогрессивной шкалы выплат, где легко- и среднераненым будут отведены куда меньшие суммы, чем теперь. Видимо, кто-то из вездесущих «замов» решил что бойцы зажрались, и бюджету пора на них сэкономить.

Этакая притворная «справедливость». В этой же логике можно установить разные зарплаты для пехоты на передке и для связистов/дроноводов/медиков, работающих за передком, а ещё для механиков-водителей, они же под бронёй ездят…

В целом считаю, что чем меньше между фронтовиками встает вопросов неравенства, тем лучше.

Впрочем, дело далеко не только в деньгах. Внедрение такой системы неизбежно потребует усложнения процедуры. Ведь кто-то должен будет определять ту самую степень ранения. Нужны будут новые формы документов. Больше проверок и хождения по инстанциям для бойцов… Кроме прочего, каждая новая «решающая» инстанция это всегда коррупционный риск.

Опасений много. Как и обычно в таких случаях, рад буду ошибиться.

Никита Третьяков