Никита Третьяков: пока солдат остаётся одноразовой функцией, победы мы не добьёмся

Парадокс штурмовика

Может казаться, что штурм — это просто и понятно: бойцы продвигаются вперед, захватывают позиции противника и своим неумолимым накатом двигают фронт. Но на практике штурмы могут быть очень разные — как разные бывают командиры.

У одного командира штурм будет тщательно подготовлен:

• штурмовики будут до изнеможения тренироваться на макете позиций противника;
• изучать местность по видео с дронов;
• для штурма будет выбрано лучшее время и погодные условия;
• артподготовка будет такой силы, чтобы штурмовая группа не встретила никакого сопротивления;
• будут продуманы пути и точки эвакуации;
• рассчитан боекомплект и огневые средства;
• группа закрепления вовремя сменит штурмовиков;
• разведка заранее установит пути возможного подхода подкреплений противника;
• эти пути будут отрезаны плотным огнём мощных огневых средств;
• будут заранее проделаны проходы в минных заграждениях;
• штурмовики не останутся без связи, не потеряются и не оторвутся слишком далеко от основных сил.
• будут учтены ещё десятки, если не сотни нюансов перед тем, как прозвучит приказ штурмовать

В такой штурм идут отважные воины, знающие, что весь военный организм, начиная с дроноводов и заканчивая медиками, работает на успех их штурма.

При такой организации штурм — это финальный, решающий этап длительной кропотливой работы, и абы кому командир такую задачу не доверит.

В таком штурме, как правило, будет минимум стрелкового боя и минимум потерь, даже в случае неудачи.

У другого командира штурм — это попросту собрать людей, наметить им точки выдвижения и рубеж атаки и отправить в бой с матерным напутствием.

Как правило, штурмовики в этом случае быстро окажутся без связи, будут дезориентированы, потери неминуемо усугубятся из-за неорганизованной эвакуации, всё что может пойти не так обязательно пойдёт не так… мы все знаем как называют такие штурмы.

Об участии в штурмах первого вида мои товарищи рассказывают с гордостью, о штурмах второго вида немногие выжившие вспоминают с ужасом и негодованием.

Здесь мы вплотную подходим к «парадоксу штурмовика». К тому, о чём невозможно не думать в связи с героической гибелью группы Гудвина и Эрнеста.

С одной стороны, вроде бы настоящий штурмовик — это специально обученный и хорошо подготовленный боец с бесценным опытом, способный действовать молниеносно и независимо в сложнейшей тактической обстановке, то есть это настоящий специалист своего профиля.

С другой стороны, повсеместной практикой стал перевод в штурмовики разного рода провинившихся и неугодных из самых разных подразделений. Из БПЛА, как в случае с Гудвином, из артиллерии или связи, из поваров или водителей. О каком профессионализме в плане штурма можно говорить, если штурмовики ещё вчера занимались каждый своей специальностью?

То есть сама по себе практика перевода в штурма в качестве наказания практически однозначно обрекает штурмовые действия на провал. И дело не только в том, что «штрафники» далеко не всегда пригодны в качестве штурмовиков. Дело ещё и в том, что «профессиональные» штурмовики при таком подходе чувствуют себя в лучшем случае отбросами, а в худшем — смертниками: они ведь постоянно, так сказать, по штату служат там, куда других переводят за косяки «на убой». Кроме того профессиональным штурмовикам приходится на ходу, прямо во время боевой задачи натаскивать только что присланных «штрафников». Командование таким подходом как бы демонстрирует, что относится к штурмовикам, как к расходникам.

К сожалению, по моим личным ощущениям, по мере затягивания СВО подразделений, где штурмовики были бы профессиональной элитой, становится всё меньше, а тех, где штурмуют «штрафники» — всё больше. Это — одновременно наша вина и наша беда. Нам пора начать видеть в солдате, в любом солдате любой специальности, в первую очередь профессионала и растить из него такового.

Пока солдат остаётся для многих командиров одноразовой функцией, победы мы не добьёмся.

Никита Третьяков