Итоги пленума ЦК КПК в контексте глобального противостояния

В Китае завершился дважды перенесенный с октября-ноября на февраль и на июль третий пленум ЦК КПК XX созыва. Главный документ, принятый пленумом, — «Решение ЦК КПК о дальнейшем всестороннем углублении реформ для продвижения китайской модернизации» - пока не опубликован, как и доклад-отчет Си Цзиньпина о результатах работы ЦК. Единственный итог, преданный гласности, — коммюнике пленума, в которое включены и кадровые решения, по единодушным оценкам экспертов, минимальные и ожидаемые, во многом протокольные. Трое функционеров из кандидатов кооптированы в члены ЦК. Из состава ЦК выведен экс-глава МИД Цинь Ган; подтверждено исключение из партии экс-министра обороны Ли Шанфу и бывших главкома и начальника штаба Ракетных войск Ли Юйчао и Сунь Цзиньмина. Четко видна разница формулировок. Цинь Ган ушел «по собственной просьбе»; военные – в результате «расследования серьезного нарушения дисциплины и закона». Без комментариев, все и так понятно.

Два внешнеполитических момента характеризуют фон и итоги пленума. Во-первых, объявленная МИД Китая приостановка консультаций с США по вопросу контроля над вооружениями. Мотив: продолжение поставок американского оружия Тайваню. Это ответ на решения вашингтонского саммита НАТО, бросившего Китаю «перчатку» вызова. Во-вторых, заявление вновь утвержденной во главе еврокомиссии Урсулы фон дер Ляйен об угрозе Западу со стороны стратегического партнерства Москвы и Пекина, которое ведет «к снижению глобального влияния ЕС и подрывает миропорядок, основанный на правилах». Это пролог к дальнейшему обострению китайско-западных отношений не только на американском, но и на европейском направлении. Ожидаемая победа Дональда Трампа, которая выводит в его преемники взятого в вице-президенты Джея Дэвида Вэнса, - для Китая наихудший сценарий. Не так уж хорош, как у нас некоторые бьют в литавры, он и для России. Правление республиканцев, особенно при поддержке набравшей силу «консервативной» фракции «Deepstate», предположительно пришедшей на смену неоконам, способно восстановить позиции США на международной арене, предотвратив крах западного лидерства, к которому пока все идет. Это означает перевод динамичной фазы мирового кризиса в формат «долгоиграющей», на истощение, холодной войны, в которой единственное спасение и для России, и для Китая – держаться друг друга, одновременно укрепляя максимальное единство и интеграционные процессы в Большой Евразии.

Теперь об итогах пленума, которые пока детально не обнародованы, но в целом просматриваются. Первое, что бросается в глаза – относительно спокойный, как бы «проходной» тон комментариев, который резко контрастирует с ажиотажем перед пленумом. Вроде бы, «ничего не подтвердилось», резких телодвижений нет, и «все идет в штатном режиме». Представляется, это домашняя заготовка с целью отвлечь от пленума иностранное внимание, которое раскрутил саммит НАТО. Месседж Вашингтона в Пекине прочитали как долгосрочную стратегию США на разрыв связей с Китаем, несмотря на экономическую взаимосвязь. Результаты пленума поэтому имеются, и серьезные, но выдаваться они будут дозировано, без особой афиши. О них вскользь уже рассказано на пресс-конференции, где один из руководителей Центрального управления политических исследований ЦК (CPRO) Тан Фанъюй обнародовал структуру главного «Решения…». Три раздела, посвященных общей стратегии, экономике и партийному руководству и строительству, разбиты на 15 частей, включающих 60 статей и, как отмечается, около трех сотен прорывных, инновационных реформаторских мер.

По коммюнике пленума. Главное: в стратегии «двух столетий», принятой в самом начале правления Си Цзиньпина и посвященной «новой эпохе», появилось новое промежуточное звено. Это 2029 год, в котором должны быть выполнены все установки «Решения…» пленума. До этого между первым и вторым «столетиями» - 2021 годом, столетием КПК и 2049-м – столетием КНР – имелась лишь одна вспомогательная веха – 2035 год, завершение социалистической, она же китайская, модернизации. XXI съезд КПК – в 2027 году, XXII – в 2032-м; раз между ними рубеж, значит, именно на нем будет уточняться стратегия, в том числе кадровая – вопрос о власти. Останется ли нынешний лидер на пятый срок и далее, до завершения модернизации, или что-то поменяется; четвертый срок в 2027 году при нынешних раскладах Си Цзиньпину гарантирован самим отсчетом с 2024 до 2029 года, надо думать, до следующего третьего пленума уже XXI созыва.

Второй момент. Явно скорректировано движение Китая в социалистическую, «красную» сторону – формулировка известного китаиста Юрия Тавровского. Ключевым словосочетанием на XX съезде и на подступах к нему, в частности, в «столетней» резолюции, принятой шестым пленумом XIX созыва в конце 2021 года, было «новый поход». Это отсылало к «великому походу» китайских коммунистов 1934-1935 годов из южных провинций в северную Янъань. Именно в этом «боевом» контексте рассматривалось движение по пути социалистической модернизации; сейчас оно видится через призму более инерционной, апеллирующей к временам Дэн Сяопина, «социалистической рыночной экономики». Скорее всего именно поэтому ключевым прилагательным к «модернизации» вместо «социалистической» стала «китайская». Место прорывного социалистического рывка в программе заняла постепенная поэтапность углубления «реформ и открытости». Вот конкретная формулировка из коммюнике:

На пленуме было подчеркнуто, что для дальнейшего всестороннего углубления реформ необходимо обобщать и применять ценный опыт, накопленный за годы реформ и открытости, и особенно в ходе всестороннего углубления реформ в новую эпоху.

В документе нет упоминания о «всеобщей зажиточности» или «достатке», которое связывалось с 2049 годом и фигурировало в «столетней» концепции. Правда, не забудем: пленум принял «Решение…», рассчитанное на пять лет, до 2029 года. Не будет преувеличением сказать, что прошедший пленум похож на «малый», промежуточный съезд, призванный скорректировать не подтвержденные жизнью установки, отложив стратегию за рамки нынешнего геополитического противостояния, на которые, возможно и указывает число «2029». В этом противостоянии, детали которого за прошедшие два года прояснены, как представляется, расчет делается на открытость уже не Западу, а глобальному Югу и Востоку. Для них рассуждения в русле «похода» абстракция, и им нужна экономическая конкретика. Нуждается в ней и сам Китай в условиях постепенного разрыва связей с Западом и усиления геополитической конкуренции за «мировую периферию». Кстати, перед пленумом среди китаистов возник спор: кто будет рвать отношения – Китай с Западом или Запад с Китаем? Никакой дилеммы здесь нет: процесс уже приобрел объективный характер и необратимую инерцию, продиктованную самой логикой противостояния. Поэтому связи будут разрушаться даже вопреки попыткам обеих сторон их сохранить, и упомянутое заявление Урсулы – очередное тому подтверждение. Будет происходить две консолидации: одна – в Большой Евразии, другая – за ее пределами. И лозунг «реформ и открытости», вновь поднятый пленумом на щит – такой же аргумент в борьбе за сторонников и последователей в идеологической сфере, как «Пояс и путь» - в экономике и инфраструктурных проектах.

А теперь внимание! Помните, сколько копий было сломано перед президентской инаугурацией Владимира Путина по поводу нового курса и его кадрового обеспечения? И сколько было возгласов разочарования, когда кардинального обновления не произошло? Каких только экзотических, вплоть до конспирологических, версий не выдвигалось! Не кажется ли вам, читатель, что китайский тренд июльского пленума повторяет российский в мае, в котором формировалось новое правительство? И может ли быть так, это уже чисто наше предположение, что уровень координации не только внешней, но и внутренней политики Москвы и Пекина достиг таких значений, когда определенные вещи выстраиваются под общую стратегию, согласованную лидерами, встречавшимися за эти два месяца дважды. Разумеется, точного ответа на этот вопрос нам никто не даст, но информации к размышлениям о тенденциях скорее всего прибавит. В рамках противостояния национальных государств с глобализмом, олицетворяемого терминами «Восток» и «Запад», задача Востока в том, чтобы анонсировать модель будущего, наиболее привлекательную для тех, что с подачи главы российского МИД Сергея Лаврова, стали именоваться «Мировым большинством». Поэтому, грубо говоря, и было принято решение оставить в правах условный «НЭП» и не торопить условные «индустриализацию» и «коллективизацию». Сочли, что торопливость в этих вопросах может сослужить плохую службу, породив откат по известной сталинской формуле «головокружения от успехов».

Все остальное в идеологических вопросах расставлено в традиционном ключе. Никуда не делись из коммюнике прописанные в «столетней» резолюции генеральный план развития Китая – «пятиединое» - экономическое, политическое, культурное, социальное и экоцивилизационное «строительство», а также «четырехаспектная всесторонняя стратегическая концепция», формулирующая основы социального развития. Стратегия в неизменности, коррективы коснулись только тактики, причем, в перспективе, повторим, 2029 года. Возвращаясь к теме координирующих параллелей, отметим, что и у нас ряд установочных планирующих документов привязаны именно к такому же сроку. Означает ли это, что в руководстве России и Китая одинаково видят этот срок завершением мирового кризиса? Не факт. Это может быть просто смена этапов, тем более, что и на Западе все чаще говорят о «Рубиконе» 2030 года, который связывается с предполагаемой готовностью НАТО к крупномасштабному трансрегиональному конфликту. Как будет на самом деле – увидим. Пока же дождемся публикации в Китае остальных материалов завершившегося вчера пленума.