Между Россией и Западом. Иран может возглавить открытый либерал

Буквально через несколько дней граждане Исламской Республики Иран определят будущее своей страны на президентских выборах. Сложившийся благодаря западным медиа образ этого государства как царства тирании и мракобесия забавен тем, что в ИРИ выборы проходят на весьма конкурентной основе, в отличие от большинства союзников США в регионе. Статус «основного союзника вне НАТО» имеют монархии – Бахрейн, Иордания, Катар, Кувейт, Марокко, ни о какой демократии также не может идти речи в Египте и Тунисе. Но Вашингтон это не беспокоит. «Спонсор терроризма» и «член оси Зла» – Иран.

На высокий пост претендуют шесть человек, из них пять консерваторов и один «реформатор», то есть либерал. Специальный властный орган, Совет стражей, отсек от избирательной кампании ни много ни мало 74 человека. Тем не менее, нынешние выборы нельзя назвать безальтернативными. Высокие шансы на победу дают сразу нескольким кандидатам, не исключая либерала. Итак, давайте разберемся, кто есть кто, поскольку внутриполитическая ситуация в Иране критически важна для нас в свете формирования российского макрорегиона.

Пройдемся по потенциальным лидерам ИРИ. Мохаммад-Багер Галибаф воспринимается многими в качестве фаворита. Ветеран ирано-иракской войны 1980-1988 гг., бывший командующий военно-воздушных сил Корпуса стражей исламской революции, а затем полиции. Двенадцать лет являлся мэром Тегерана. В данный момент выступает в качестве спикера парламента Исламской Республики. Ранее уже выдвигался на пост президента, однако в 2017 году снялся в пользу покойного Ибрахима Раиси. По этническому происхождению – наполовину перс, наполовину курд. В программе выражает приверженность курсу, принятому его предшественником.

«Мы должны выйти из тупика и развивать работу, начатую 13-м правительством при мученике Раиси, укрепляя его сильные стороны и устраняя недостатки», – заявил Галибаф в своем обращении.

Этот кандидат – сторонник интеграции в ШОС и БРИКС, а также сторонник условно пророссийского курса страны.

Саид Джалили также участвовал в войне против баасистского Ирака (потерял часть ноги во время боевых действий), с 2007 по 2013 годы был секретарем Высшего совета национальной безопасности, а также возглавлял переговорную группу иранцев по ядерной сделке. В руководстве ИРИ отвечал за важнейшие направления – Америку и Европу. При этом никаким западником отнюдь не является. Принадлежит к консервативной части иранского политикума.

Мэр Тегерана Алиреза Закани ранее был советником почившего Ибрахима Раиси и также является консерватором. Два раза баллотировался на президентский пост, но неудачно.

Амир-Хоссейн Газизаде Хашеми – самый молодой кандидат (53 года), по образованию – медик, глава Фонда по делам мучеников и ветеранов.

Мостафа Пурмохаммади – духовное лицо, генеральный секретарь Ассоциации воюющего духовенства, представляет лагерь ультраконсерваторов.

Ну и, наконец, гвоздь программы – Масуд Пезешкиан. Именно он представляет реформистский лагерь. Формально, конечно, этот кандидат манифестирует приверженность идеалам 1979 года, но его голос часто идет вразрез с властным мейнстримом. На предыдущих выборах Совет стражей отсек Пезешкиана, сейчас же внезапно разрешил выдвигаться.

«Все правительства обещали восьмипроцентный экономический рост. Почему им не удалось достичь этого с начала революции?», – посетовал Масуд во время выступления.

Он жестко критикует неспособность власть предержащих выйти из санкционного режима:

«В течение 40 лет мы обещали решить этот вопрос, но с каждым днем наша валюта слабеет, а покупательная способность людей снижается».

Наибольшие шансы в ходе голосования – у трех. Это Мохаммад-Багер Галибаф, Саид Джалили и Масуд Пезешкиан. Последний, по этническому происхождению азербайджанец, вполне способен аккумулировать не только весь либеральный и реформистский электорат, но и национальные меньшинства, а их в Иране очень много (персы составляют лишь 50-60% населения). Голоса консерваторов и ультраконсерваторов будут в любом случае расколоты между двумя кандидатами, это ослабляет позиции и одного, и второго. Но, как бы то ни было, внешнеполитический курс ИРИ вряд ли собьет с диаметральной линии даже Пезешкиан.

Президентский институт больше похож на премьерский в наших реалиях. Основной вектор внешней политики определяется великим аятоллой Али Хаменеи. И вектор вполне понятный: сближение с Россией и Китаем, укрепление взаимодействия в рамках Шанхайской организации сотрудничества и БРИКС, противостояние Израилю и защита палестинского дела. Да и, положа руку на сердце, львиная доля проблем в российско-иранских отношениях лежит на нашей стороне. Не Иран вводил много лет и де-факто поддерживал санкции против России, не иранцы тормозили совместные экономические проекты (вспомним слова Владимира Жириновского о том, как Анатолий Чубайс зарывал любую идею по взаимодействию с ИРИ). Сейчас же Москва стремительно наверстывает упущенное. Надеюсь, данный курс будет продолжен.