На протяжении многих десятилетий лозунг объединения Севера и Юга являлся основой северокорейской официальной идеологии. Северокорейскому населению объясняли, что все проблемы страны вызваны в первую очередь её расколом и что объединение Кореи станет началом невиданного процветания. Теперь от этого лозунга отказались самым решительным и недвусмысленным образом. О причинах и возможных следствиях этого резкого поворота пишет профессор Университета Кукмин (Сеул) Андрей Ланьков в статье для Валдайского клуба.
Последние несколько месяцев из Северной Кореи приходят весьма неожиданные новости: в КНДР полным ходом идёт перестройка официальной идеологии.
Всё началось 30 декабря 2023 года, когда Ким Чен Ын, выступая на расширенном пленуме ЦК ТПК, сделал заявление. Руководитель северокорейского государства и партии сказал, что отныне Северная Корея не считает мирное объединение с Южной Кореей своей политической задачей. Он заявил, что «мирное объединение страны», которое было одной из важнейших долгосрочных задач национальной стратегии на протяжении многих десятилетий, является целью недостижимой и, в общем, нежелательной, так что Южная и Северная Корея – не две части временно разделённой страны, а просто два соседних и в настоящий момент враждебных государства.
Это заявление Ким Чен Ына привлекло мало внимания за пределами Корейского полуострова, в чём нет ничего удивительного: ведь северокорейский лидер сказал то, что, в общем-то, давно и для всех является очевидностью. Однако в течение очень долгого времени (по меньшей мере с 1950-х годов) официальная идеология и на Севере, и на Юге не признавала существования на Корейском полуострове двух разных корейских государств.
Читайте также: Две Кореи – воображаемое сообщество?
Заявление 30 декабря поначалу можно было считать лишь тактическим ходом. Однако последовавшие за ним события показали, что северокорейское руководство на этот раз шутить не намерено и политика меняется всерьёз и надолго.
15 января 2024 года Ким Чен Ын, выступив на сессии Верховного народного собрания (ВНС), предложил внести ряд поправок в Конституцию КНДР и, в частности, закрепить в ней определение Республики Корея как «главного и неизменного врага» КНДР, а также исключить из текста Конституции упоминания об объединении страны как о стратегической цели. 16 февраля на официальных сайтах появился новый текст государственного гимна КНДР – из новой версии изъяли упоминание о том, что земля Кореи простирается на «три тысячи ли», то есть на 1500 километров, так как эта формулировка подразумевала, что Южная Корея является частью той же страны.
В течение января и февраля были ликвидированы многочисленные организации, которые на протяжении многих десятилетий отвечали за поддержание отношений с Южной Кореей. Поскольку Южная Корея официально не считалась другим государством, всеми вопросами межкорейских отношений занимались не в МИД, а в специально созданных для этого органах с весьма неясным и причудливым статусом. Все эти органы были ликвидированы за несколько недель, а их аппарат в своей массе просто перешёл в состав МИД. Поскольку отныне Южная Корея – всего лишь ещё одна иностранная страна, вопросами отношений с ней будут заниматься сотрудники министерства иностранных дел.
В середине января была проведена весьма эффектная символическая акция – подрыв Арки Воссоединения в Пхеньяне. Арка представляла собой изображение двух девушек в традиционной корейской одежде, которые протягивали друг другу руки. Под Аркой Воссоединения проходит шоссе, ведущее из центра Пхеньяна на юг, к границе. Но однажды январским утром жители Пхеньяна обнаружили, что огромного монумента больше нет: ночью его взорвали и демонтировали.
Началось также и масштабное редактирование карт. До заявления 30 декабря в КНДР в пропагандистской и символической графике широко использовалась карта всего Корейского полуострова. Однако уже с февраля телевидение изменило графику, которая используется в качестве фона в новостных и информационных передачах. Ранее она всегда содержала изображение всего Корейского полуострова, а вот теперь на ней изображается (или выделяется цветом) только его северная половина.
16 апреля в Пекине заметили, что на прибывшем туда самолёте северокорейской авиакомпании Air Koryo появился новый логотип. Ранее логотип авиакомпании представлял собой изображение журавля с поднятыми вверх крыльями, причём очертания крыльев были похожи на очертания Корейского полуострова. В новом варианте логотипа крыло символического журавля ни о чём географическом более не напоминает.
В марте и апреле прошла чистка сайтов северокорейских СМИ и информационных агентств, в ходе которой были удалены тысячи публикаций прошлых лет, касавшихся вопроса объединения страны. В большинстве случаев (но не во всех) достаточным основанием для изъятия текста служило то обстоятельство, что в его названии фигурировало само слово «объединение». Любопытно, что жертвами цензуры оказались даже некоторые выступления Ким Чен Ына.
Упоминания об объединении страны удаляются и из старых документальных и художественных фильмов, которые демонстрируются по северокорейскому телевидению.
Размах кампании не оставляет сомнений: речь идёт не о тактических переменах, а о глобальном пересмотре стратегии по одному из важнейших вопросов корейской политики.
Чтобы представить, какое воздействие этот поворот может оказать на умы северокорейцев, можно прибегнуть к такому сравнению: представьте, что в один прекрасный день папа римский выпускает энциклику, которая сообщает, что добрые католики по-прежнему должны читать Библию, ходить к причастию и усердно молиться, но при этом папа, посоветовавшись с кардиналами, пришёл к выводу, что второго пришествия не будет.
Подобное сравнение может кому-то показаться кощунственным, но оно точно не является преувеличением. На протяжении многих десятилетий именно лозунг объединения являлся основой северокорейской официальной идеологии. Северокорейскому населению объясняли, что все проблемы страны вызваны в первую очередь её расколом и что объединение Кореи станет началом невиданного процветания. Теперь от этого лозунга отказались самым решительным и недвусмысленным образом.
Причины такого поворота понятны. Северокорейское руководство обеспокоено тем, что в стране распространяются слухи о том огромном разрыве в уровне жизни, который существует между двумя половинами Кореи. Северокорейские руководители, скорее всего, надеются: если жители страны со временем станут воспринимать Юг как чуждое и враждебное государство, сам факт южнокорейского процветания станет меньше смущать умы простонародья (даже если чужаки и враги процветают – они всё равно остаются чужаками и врагами).
Есть у нынешнего идеологического переворота и ещё одна сторона. Временами Ким Чен Ын принимает решения, которые явно противоречат решениям его предшественников – его отца и его деда. Можно, например, вспомнить о том, что в 2012 году недавно умершего Ким Чен Ира посмертно провозгласили «вечным генеральным секретарём» ТПК. Ничего удивительного в этом нет: основатель правящего дома Ким Ир Сен после своей смерти в 1994 году был провозглашён «вечным президентом КНДР». Однако «вечность» в случае с Ким Чен Иром продлилась недолго: в 2021 году Ким Чен Ын посмертно снял своего отца с этого «вечного» поста, и занял его сам. Можно также вспомнить и о том, что при Ким Чен Ыне произошёл тихий отказ от целого ряда лозунгов, которые в прошлом считались важнейшими – включая, например, «сонгун», принцип «первенства армии».
Таким образом, за крутыми переменами стоят как политические расчёты, так и, скорее всего, личные эмоции Ким Чен Ына, которому не хочется провести всю свою политическую и физическую жизнь в тени предков. Однако неясно, как столь резкий идеологический разворот повлияет на сознание простых корейцев – ведь им буквально всю жизнь внушали, что разделение страны является главной причиной их проблем и что объединение будет означать наступление эры всеобщего благоденствия и счастья.
Разумеется, пропаганда будет утверждать, что Северная Корея, дескать, не нуждается в объединении с Югом и то ли уже сейчас являет собой процветающую страну, то ли станет такой в будущем. Однако не исключено, что у населения возникнут по этому поводу вопросы. Учитывая характер северокорейского государственного устройства, можно быть уверенным в том, что население будет держать эти неудобные вопросы при себе, – но они всё равно могут возникнуть.
Так что мы имеем дело с двумя идеологическими импульсами, которые направлены в противоположные стороны. Только со временем мы узнаем, какой из них окажется сильнее. Потеряют ли жители КНДР интерес к процветающему Югу и начнут воспринимать его как чуждую и враждебную силу? Или же, наоборот, решат, что у них отняли надежду, пусть и иллюзорную, на решение их проблем? Ответ на это мы узнаем со временем – хотя, вероятно, и не очень скоро.
Комментарии читателей (0):