Почему с Германией был заключён Пакт о ненападении, а с Японией – о нейтралитете

Правительство Японии проявляет, как сейчас модно говорить, когнитивный диссонанс. Это когда убеждения (когниции) не соответствуют объективной реальности. Ибо как иначе можно оценить навязчивую идею японских политиков непременно добиться отторжения от Российской Федерации и перехода в состав Японии для начала южной части Курильских островов, незаконно и абсурдно именуемых в Стране восходящего солнца некими «северными территориями Японии»? Для начала потому, что в этой стране немало тех, кто под «северными территориями» понимают не только южные Курилы, но и всю Курильскую гряду до Камчатки и южную половину русского острова Сахалин, упорно называемую в Японии «губернаторством Карафуто». И, соответственно, требуют их «возвращения», замазывая на картах эти территории в цвет Японии или оставляя незакрашенными как якобы «спорные».

В опубликованном ежегодном докладе по дипломатии японского внешнеполитического ведомства под названием «Синяя книга» японское правительство вновь утверждает, что южная часть Курильских островов является «исконной японской территорией», которая-де сегодня находится «под незаконной оккупацией России». При этом, сознательно разрушив, как определили в МИД РФ, «до фундамента» японо-российские политические, дипломатические и в значительной мере торгово-экономические отношения, нынешний Кабинет министров во главе с Фумио Кисидой упрямо требует от Москвы возобновления переговоров о так называемом «мирном договоре». Настаивая на том, что для подписания такого бессмысленного после почти 80 лет капитуляции Японии, а затем и прекращения состояния войны договора российское правительство должно отказаться от островов Кунашир, Итуруп, Шикотан и Плоские и передать их вместе с богатейшими ресурсами 200-мильными экономическими зонами нашей дальневосточной соседке. Официальное заявление Москвы о выходе из переговоров о «мирном договоре» в Токио почему-то в расчёт не берут.

Продолжая «требовать» Курилы, Япония одновременно объединяет свои воссозданные в нарушение Конституции вооруженные силы с армией и флотом США, жёстко противостоит России и дружественным ей государствам в военном отношении, в миллиардных размерах финансирует развязанную киевским режимом войну против нашей страны, заявляет о готовности вместе с американцами добиваться гегемонии на планете.

Мы уже неоднократно подвергали критике поддерживаемые американцами несуразные претензии японского правительства на суверенные российские земли, приводили доказательства законного владения СССР, теперь Россией всеми Курильскими островами. Тем не менее, как показывают отклики и комментарии отдельных анонимных пользователей, и у нас в стране сохраняются люди, которые утверждают, что «Советский Союз и лично Сталин неправомерно в одностороннем порядке силой захватили японские острова, а нынешнее российское правительство их незаконно удерживает». Это побуждает автора этих строк вернуться к вопросу о справедливости и юридической обоснованности возвращения СССР по итогам войны Южного Сахалина и Курильских островов.

ХХХ

Одним из «аргументов» японских проправительственных историков и пропагандистов являются утверждения о том, что советское правительство якобы до 1945 г. не предъявляло претензий на Курильские острова и захватило их, воспользовавшись поражением Японии.

Во время выступлений перед японской аудиторией не раз убеждался, что усилиями властей жители этой страны, включая подчас профессиональных историков, не знают многие важные факты и события, затрагивающие отношения двух стран в предвоенные и военные годы. В первую очередь те факты, которые не выгодны для Токио и подрывают «концепцию» о том, что «СССР нарушил Советско-японский пакт о нейтралитете, вероломно напал на Японию и силой отторг ее исконные территории». К сожалению, приходится признать, что эту навязанную пропагандой «версию» принимают если не все, то большинство взрослого населения Страны восходящего солнца.

20 января 1925 г. в Пекине состоялось подписание Конвенции об основных принципах взаимоотношений между СССР и Японией. Согласно статье I Конвенции, стороны устанавливали дипломатические и консульские отношения. По настоянию японской стороны правительство СССР было вынуждено согласиться с положением Конвенции о сохранении в силе Портсмутского договора. Однако при подписании Конвенции уполномоченный СССР по указанию Москвы сделал специальное заявление о том, что «признание его Правительством действительности Портсмутского договора от 5 сентября 1905 г. никоим образом не означает, что Правительство Союза разделяет с бывшим царским правительством политическую ответственность за заключение названного договора». Тем самым советское правительство заявляло, что не считает себя политически связанным с положениями Портсмутского договора в той его части, где говорилось об уступке Японии Южного Сахалина и принадлежности других, ранее входивших в состав Российской империи территорий.

Вопрос о восстановлении прав России на Южный Сахалин и Курильские острова встал при обсуждении с японским правительством двустороннего пакта о ненападении.

18 ноября 1940 г. во время очередной беседы с послом Японии в Москве Ёсицугу Татэкавой нарком (министр) иностранных дел СССР Вячеслав Молотов по согласованию с Иосифом Сталиным изложил суть сделанного ранее предложения о желательности для советской стороны «получить компенсации» в случае заключения с Японией политического соглашения. Было указано, что общественное мнение в СССР вопрос о заключении пакта о ненападении с Японией будет связывать с вопросом о возвращении утраченных ранее территорий – Южного Сахалина и Курильских островов. Было заявлено, что если Япония не готова к постановке этих вопросов, то было бы целесообразно говорить о заключении пакта не о ненападении, а о нейтралитете, не предусматривающего разрешения территориальных проблем. Советское руководство настаивало также на подписании протокола о ликвидации японских концессий на Северном Сахалине.

Из телеграммы Молотова послу СССР в Японии Константину Сметанину от 19 ноября 1940 года:

«…я заявил, что последнее предложение японского правительства о пакте о ненападении может вызвать известные затруднения со стороны самой же Японии. Дело в том, что, как известно, заключение пакта о ненападении с Германией в 1939 году привело к тому, что СССР вернул ряд территорий, ранее утерянных нашей страной, а потому общественное мнение нашей страны заключение пакта о ненападении с Японией также, естественно, будет связывать с вопросом о возвращении Советскому Союзу таких утерянных ранее территорий, как Южный Сахалин, Курильские острова и уже, во всяком случае, на первый раз как минимум встанет вопрос о продаже некоторой группы северной части Курильских островов. Если Япония считает целесообразным поднимать эти территориальные вопросы, то тогда можно будет говорить относительно заключения пакта о ненападении. Но так как я не уверен, что Япония будет считать это целесообразным, то со своей стороны считаю возможным сейчас не будоражить много вопросов, а заключить вместо пакта о ненападении пакт о нейтралитете и подписать отдельно протокол о ликвидации японских нефтяной и угольной концессий…

Татэкава, не возражая против предложения о заключении пакта о нейтралитете, заявил, что, по его мнению, этот пакт также может улучшить советско-японские отношения. На мой вопрос, считает ли Татэкава мои предложения о пакте и о протоколе приемлемыми в качестве базы для переговоров, Татэкава ответил, что лично он считает эти предложения базой для переговоров и сообщит об этих предложениях в Токио».

Отсюда следует, что возвращение Южного Сахалина и Курильских островов было не спонтанным решением Москвы, якобы вызванным беспомощным положением Японии, а сформулированной ещё до начала Великой Отечественной войны и официально заявленной японскому правительству политической и стратегической целью советского государства. В Токио об этом хорошо знали и впоследствии пытались использовать заинтересованность СССР в возвращении российских территорий для предотвращения его участия в войне против Японии.

При формулировании названия проектировавшегося соглашения Москвы и Токио в Кремле проявляли и заботу о советско-китайских отношениях. Считалось, что пакт о нейтралитете слабее пакта о ненападении, а потому будет легче объяснить китайскому руководству цели и причины заключения договора с Японией.

Сталин был озабочен тем, чтобы не допустить участия Японии в надвигавшейся германо-советской войне. Наиболее эффективным средством решения этой задачи было стимулирование китайского руководства на продолжение сопротивления Японии в Китае. Хотя летом 1940 г. советское руководство допускало пересмотр связей с Китаем в плане оказания военной помощи ради пакта с Японией, осенью Сталин решил, что этого делать не следует.

Об этом свидетельствует личное послание Сталина Чан Кайши от 16 октября 1940 года. В послании говорилось:

«…мне кажется, что заключение тройственного союза несколько ухудшает положение Китая, а отчасти также Советского Союза. Япония была до последнего времени одна, после же тройственного пакта она уже не одна, так как имеет таких союзников, как Германия и Италия. Но ввиду противоречивого характера тройственного пакта он, этот пакт, при известной международной обстановке может обратиться против Японии, так как он подрывает основы нейтралитета Англии и Северной Америки в отношениях с Японией. Эта сторона пакта тройственного союза, как видно, может создать некоторые плюсы для Китая. Эмбарго на металлический лом и некоторые другие товары из Америки, а также открытие Бирманской дороги являются прямым к тому доказательством.

В этой сложной противоречивой обстановке, по-моему, главная задача в Китае состоит в том, чтобы сохранить и усилить Китайскую национальную армию. Национальная китайская армия есть носитель судьбы, свободы и независимости Китая. Если Ваша армия будет сильна, Китай будет неуязвим.

Теперь много говорят и пишут о возможности мирных переговоров и мире с Японией. Я не знаю, насколько эти слухи соответствуют действительности. Но, как бы то ни было, одно для меня ясно, что китайская национальная армия крепка и могуча, Китай может преодолеть любые трудности.

Желаю Вам здоровья и успеха в Ваших делах.

И. Сталин».

Укрепляя военные связи с Германией и Италией, японское правительство в то же время не отказывалось от намерения оторвать СССР от Китая. Вскоре после заключения Тройственного пакта Министерство иностранных дел Японии разработало предложения об условиях заключения соглашения с СССР. Чтобы облегчить переговоры, предлагалось подписать пакт, аналогичный советско-германскому, а урегулирование спорных вопросов провести после его заключения. Смысл этого маневра состоял в том, чтобы, уже имея подписанным договор о ненападении или нейтралитете, добиться от СССР заключения на выгодных Японии условиях рыболовного соглашения, прекращения оказания помощи Китаю, а также попытаться вынудить СССР на территориальные уступки.

При этом, даже не рассматривая претензии Москвы на её бывшие земли, Токио стремился в обмен на нейтралитет добиться своих территориальных целей в отношении Советского Союза. Восьмой пункт предложений МИД Японии гласил: «Впоследствии в подходящий период мирным путем включить в сферу влияния Японии (в результате покупки или обмена территориями) Северный Сахалин и Приморье». В случае если советское правительство не пойдет на это, предусматривалось добиться демилитаризации этих территорий. Чтобы побудить СССР пересмотреть свою позицию в отношении японо-китайской войны, планировалось вовлечь его в сговор о разделе сфер влияния в Китае. В программе МИД Японии было записано: «СССР признает традиционные интересы Японии во Внутренней Монголии и в трёх провинциях Северного Китая. Япония признает традиционные интересы Советского Союза во Внешней Монголии и Синьцзяне…»

(Продолжение следует)