Запад пытается развернуть предвыборную борьбу в Индии против Китая

В Индии 19 апреля стартуют парламентские выборы, который продлятся до 1 июня. Все 543 депутата Лок Сабха (название парламента) избираются по мажоритарной системе относительного большинства – по округам, в один тур. Голосование проходит не одновременно везде, а по растянутому на полтора месяца графику. Ибо избирателей – под миллиард. В рамках двухпартийной системы премьер-министр Нарендра Моди ведёт борьбу за переизбрание на третий срок, для чего ему необходимо большинство мандатов для своей партии: Индия – парламентская республика. Моди представляет правую «Бхаратия Джаната партию» (БДП), кредо которой – индуистский национализм. Термин «Бхарата» апеллирует к древним текстам на санскрите, которые относятся к названию страны; отсюда недавняя инициатива БДП переименовать «Индию» в «Бхарат». Инициатива не столько фундаментальная, мало соответствующая современному облику двуязычной страны, сколько предвыборная. Противостоящая БДП партия «Индийский национальный конгресс» (ИНК), исторически связанная с именами основателя независимой Индии Джавахарлала Неру и его дочери Индиры Ганди, возглавляет альянс «I.N.D.I.A.», объединяющий с ней ряд мелких организаций. Партия стоит на интернационалистских позициях, обращаясь к тому, что Индия – не моноэтническая и не монорелигиозная страна; поэтому, считают в ИНК, стране следует поддерживать диалог этносов, религий и культур. И не забывать, что наследие британских колонизаторов до сих пор отзывается наиболее сложными проблемами именно в межнациональных отношениях и связанных с ними пограничных спорах. В пример приводится раздел Кашмира, который Индия считает своим, с Пакистаном и сохраняющаяся напряженность в отношениях с этой страной, породившая в прошлом несколько войн. Так что главный символический сюжет голосования, придающий ему судьбоносный характер, — India против Бхарат, который в ИНК описывается примерно как устремление в будущее против возврата в архаику.

БДП – в лидерах, однако её функционеры нервничают, и эта нервозность идет с самого верха. От слов перешли к делам. Сначала, 21 марта, по обвинениям в коррупции был арестован Арвинд Кеджривал, один из лидеров альянса «I.N.D.I.A.», возглавляющий партию «Аам адми», название которой символизирует последняя буква названия альянса. Еще он возглавляет правительство столичного региона Дели; одной из слабостей БДП, отзывающейся на позициях премьера Моди, является отсутствие контроля над столицей. Под столичные власти центр начал копать еще в прошлом году, когда Центральное бюро расследований (ЦБР) предъявило им обвинения в получении взяток от торговцев спиртным. Сейчас вместе с Кеджривалом задержали и подвергли аресту несколько его ближайших партийных функционеров, что одну из оппозиционных партий, по сути, обезглавило – такое вот предвыборное «совпадение». Судебные протесты со ссылками на выборы пока ни к чему не привели.

Тем временем правящая партия сделала новый ход по дискредитации оппонентов. 3 апреля глава МИД Субрамяньям Джайшанкар начал серию региональных выступлений, явно предвыборного толка, ударив, если так можно выразиться, «по штабам». Точнее, по скрижалям и скрепам отцов-основателей независимой Индии из ИНК. Джайшанкар заявил, что прошлые ошибки первого премьера Неру привели к таким проблемам, как оккупация части территории Индии Пакистаном в Кашмире, а еще - некоторых частей индийской территории Китаем. Речь идёт о регионе Аксай-чин, который Китаем включен в Синьцзян-Уйгурский автономный район (СУАР); расположен на стыке границ Китая, Индии и Пакистана. Индия считает эту территорию своей, для чего Дели в 2019 году пошел на географическую провокацию. Из штата Джамму и Кашмир, спорного с Пакистаном и, как видим, с Китаем, была выделена некая «Союзная область Ладакх», в которую включили Аксай-чин, и на этом основании предъявляют Пекину территориальные претензии, привязанные к прохождению так называемой «линии Мак-Магона». Эта условная линия названа по имени британского дипломата из внешнеполитического секретариата Британской Индии, который продавил ее на Силмской конференции 1914 года. Фокус в том, что сторонами документа являются (Британская) Индия, то есть Лондон, и Тибет, в то время независимый от Китая, независимость которого китайской стороной не признавалась. Поэтому Пекин не признает и решения Силмы вместе с этой линией, на которой, помимо Ладакха, существует и еще один очаг напряженности – индийский штат Аруначал-Прадеш, который в Китае считают своей территорией «Южный Тибет». (По официально утвержденной китайской топонимике Тибет носит название Сицзан, а указанный штат – Цаннань). Из-за всех этих проблем между Пекином и Дели нет как таковой линии границы, а есть линия фактического контроля, в Аруначале совпадающая с линией Мак-Магона, а в Ладакхе – ей противоречащая. Фактом остается сознательное запутывание уходившими британцами ситуаций с перекройкой границ до такой степени, чтобы разногласиями можно было управлять десятилетия; из этой же «серии» и выделение из бывшей Британской Индии Пакистана, восточная часть которого впоследствии стала Бангладеш, Бирмы (Мьянмы) и других территорий. В Бутане, например, имеется плато Доклам (Дунлан), которое оспаривается Китаем, чему препятствует Индия, упирающаяся в этот регион с Запада территорией штата Сикким. О том, чем «пахнут» британские линии, знаем и мы в России. По линии Керзона, которую в преддверии Ялты, когда определялись будущие границы Польши, англичане сначала фальсифицировали по принадлежности Львова. А затем, когда И.В. Сталин ткнул У. Черчилля носом в подлинники документов, принялись от них отказываться, и советский вождь вынужден был призывать британского премьера «уважать своих лордов».

Главная претензия к памяти Неру, предъявленная Джайшанкаром, явно действующим по отмашке премьера Моди, которому статус не позволяет самому замахиваться на государственные основы и скрепы, что Неру затормозил заявку Индии в Совет Безопасности ООН в качестве постоянного члена, чтобы пропустить в нее Китай, дружественный тогда СССР. И что Неру, действуя в рамках связей с Советским Союзом, недооценил «китайскую угрозу», что в 1962 году обернулось краткосрочной войной, последствия которой сохраняются и сегодня. Хотя Китай тогда уже был представлен в Совбезе ООН, но не КНР, а чанкайшистским режимом, а сегодня Китай вместе с Россией как раз наиболее последовательно настаивают на расширении списка постоянных членов Совбеза за счет Индии и Бразилии, а не Германии и Японии, которых лоббирует Запад. То, что возврат к этому вопросу – инициатива именно Моди, подтверждается рядом опять-таки предвыборных заявлений, которые уже сам премьер сделал в интервью индийским СМИ. В частности, на днях он призвал к «срочному» разрешению пограничных проблем с Китаем, что отдает популизмом, ибо никакого «срочного» решения нет, и китайский МИД справедливо рассудил, что пограничный вопрос не составляет всей полноты двусторонних отношений. Ранее индийское руководство пошло на волюнтаристские в определенном смысле действия в штате Сикким, выдвинув к границе дополнительный воинский контингент численностью в дивизию – около 10 тыс. штыков.

В чем опасность эксплуатации территориальных разногласий в предвыборных целях? Как всегда в позиции Запада, который использует малейшую щель, чтобы подогреть любые противоречия в Евразии против ее жителей, в своих экспансионистских интересах. Давайте по порядку. Первое. Китай – одна их ключевых, вместе с Россией, держав ШОС, а его экономика - локомотив БРИКС, объединения глобальной альтернативы западной «большой семерке». Причем, альтернатива, бурно развивающаяся и расширяющаяся. Индия – член ШОС, но не с первого дня, а вступала уже в готовую организацию, причем, вместе с Пакистаном, с которым у нее территориальные противоречия. Таким образом, если в экономике Дели – полноценная и важнейшая часть глобальной альтернативы, то в геополитике (компетенция ШОС) – он находится в тени Москвы и Пекина. К тому же Индия – не только двуязычная, но и «двухвекторная» страна; кроме ШОС, она вместе с Японией и Австралией входит в возглавляемый Вашингтоном Quad – Четырехсторонний диалог по безопасности. При этом Индия – не только не участвует в китайской инициативе «Пояса и пути», но и пытается выстроить ей европейскую альтернативу через Иран и Ближний Восток, и этот проект президент США Джо Байден поддержал на прошлогоднем саммите «двадцатки» в Дели. Правда, сегодня он заглох из-за войны в Израиле.

Второе. Индия, как и Китай, занимает взвешенную позицию по кризису на Украине, официально отказываясь от антироссийских санкций, хотя ситуация с экспортом российской нефти в эту страну начинает говорить об обратном. Впрочем, американское давление испытывает и Китай, и когда главный ВТБ-банкир Андрей Костин говорит о растущих ограничениях в проводке транзакций со стороны дружественных стран, то он имеет в виду как Дели, так и Пекин. Индийские власти, озабоченные перспективами предстоящего голосования, делают популистские заявления, рассчитанные не столько на «ядерный», сколько на колеблющийся электорат. Не будем демонизировать Джайшанкара; являясь частью команды Моди, он в рамках, опять-таки, как ШОС, так и БРИКС, балансирует между Москвой и Пекином. Когда глава российского МИД Сергей Лавров намекает, что информацию о секретной встрече в Эр-Рияде по Украине Россия получила от союзников, которые не подписывались под неразглашением, то подразумевает присутствовавшего на ней главу индийского МИД. Ну, и власти самого Саудовского королевства. Между тем, именно на той встрече обсуждалась передача дальнейшей инициативы в Давос, на Запад, ибо Восток, по мнению заказчиков антироссийских решений, с задачей изоляции Москвы не справился. Ибо, как мы знаем, этого не хотел, примеривая на себя возможные последствия.

Третье, главное. Посмотрите, как ведут себя в этой ситуации американцы. С одной стороны, они поддерживают позицию Индии в территориальном споре с Китаем. С другой, предъявляют властям Дели претензии по поводу ареста оппозиционеров из альянса «I.N.D.I.A.», считая это «нарушением прав человека», то есть подрывая позиции Моди перед выборами. С третьей стороны, американцы, разумеется, с опорой на британскую агентуру влияния, с прошлогоднего октября взрывают ситуацию в соседней Мьянме. Причем, очаги боевых действий находятся в штатах Шан на северо-востоке и Ракхайн на юго-западе, которые прилегают соответственно к китайской и индийской границам. Налицо попытки и здесь спровоцировать взаимные претензии, обвинив друг друга во вмешательстве. То есть если обобщить эти действия, то нетрудно предположить, что своей задачей Запад видит использование индийских выборов в целях обострения китайско-индийских отношений по всему периметру границ. Учитывая, что в спорном Аруначале параллельно с федеральными, проводятся еще и региональные выборы.

Сопоставим это с известным заявлением американского посла в Японии Рэма Эммануэля, пообещавшего «изоляцию» Вашингтоном Китая. И получим внешний контекст антикитайских заявлений Джайшанкара, рассчитанных более на внутреннюю аудиторию. Ведь если американская дипломатия поддерживает ИНК и его альянс, то в центральных властях Дели это поддержка рассматривается угрозой, которая усугубляется возможностью для США разыграть на этих выборах в Индии и китайскую карту. А еще – историческую советскую, то есть антикоммунистическую, с проекцией опять-таки на Китай, только уже современный. Остается только выразить чувство глубокого удовлетворения тем, что Индия вместе с Китаем являются членами ШОС, что устанавливает своеобразный российский предохранитель от возможного опасного обострения отношений между Пекином и Дели, которое изо всех сил проталкивается Вашингтоном.