Нешкольная задача: куда Россию ведёт реформа образования

Президент РФ Дмитрий Медведев, признанный главным блогером Рунета, в своем последнем послании по вопросу образования, поставил шесть задач школе. Направлены ли все они на одну цель — подготовку квалифицированного наёмного работника? К чему ведёт реформа образования в России? Об этом в интервью ИА REX рассказали политконсультант Анатолий Вассерман и кандидат исторических наук Алексей Байков.

ИА REX: Если считать, что социум — это некая общность людей, которую в общем можно условно разделить на четыре группы: элита (вожди, олигархи и их ближайшее окружение); охрана элиты и ее имущества (армия, полиция, МЧС, ФСБ и т.п.,); купцы (банкиры, биржевики, страховщики, крупные торговые сети); наёмные работники. По численному составу первые три группы не составляют и 10%-15% населения страны. 85-90% населения (110-115 млн человек) — это работники...

Анатолий Вассерман:

Во многих развитых странах значительная часть наёмных работников формально действует в качестве самостоятельных хозяйствующих субъектов. Журналисты на фрилансе, самостоятельные подрядчики, владельцы узкоспециализированных мастерских по поставке различных экзотических комплектующих, мелкие розничные торговцы и т.п. вынуждены самостоятельно обеспечивать себе рабочие места, социальное страхование и т.п., хотя фактически включены в систему разделения труда для крупных корпораций и по социальной сути ничем не отличаются от наёмных работников. Тем не менее, статистика склонна зачислять их в категорию 3, а не 4 из вышеперечисленных.

ИА REX: Чтобы эта масса людей была послушна и исполнительна воле власти её нужно лишить способности творчески размышлять, и поэтому власть так озабочена проведением реформ образования и культуры?

Анатолий Вассерман:

И поэтому тоже. А ещё потому, что дураку и коммерческую «туфту» легче «впарить», а не только политическую.

Алексей Байков:

Все так и не так. Человечество уперлось в очередной технологический барьер, который непонятно когда и непонятно как будет преодолен. Каждый новый шаг стоит при этом все дороже, а эффект от него — все меньше и меньше. Пессимисты говорят о том, что до 2050-х годов прорыва так и не случится и развитие по большей части будет экстенсивным. Эти условия коренным образом меняют структуру и условия труда, но, что самое главное, они меняют сам подход к понятию «специалист». «Специалист» теперь — это не тот, кто «думает» (то есть разрабатывает новые и нестандартные ходы или решения и вообще двигает свою область вперед). Специалисты такого рода нужны по-прежнему — но уже в значительно меньших количествах, — ведь расходы на их подготовку, как правило, не окупаются. Образование сейчас перенацеливается на подготовку специалистов совершенно иного типа — операторов профессиональных компьютерных программ. Что это значит?

Теперь «врач» — это не доктор Хаус и не фрейдистского вида дедушка с саквояжем и пенсне, способный поставить диагноз по цвету щек пациента. «Врач» — это техник, управляющий с ноутбука неким комплексом аппаратуры. Диагноз будет ставить уже она. «Юрист» — это не произносящий пламенные речи с трибуны Плевако, а человек, способный быстро найти нужные законы в базе «Консультант+» оформить по всем правилам иск в программе Word. «Инженер» — это не творец, а квалифицированный в определенной области оператор «Autocade». «Учитель» — это тот, кто озвучивает будущим «специалистам» заранее подготовленные «топики». Ну, и так далее... Для функционирования современной экономики нужны именно миллиарды таких «серых мышей» или, как в народе говорят — «нажимателей кнопок». Настоящих специалистов будет мало, стоить они будут дорого, но и мест для них в экономике будет ничтожное количество.

Именно под подготовку такого рода специалистов и заточена, к примеру, так называемая «болонская система» высшего образования. Так что это не российская, это — общемировая тенденция.

Безусловно, государство здесь, как и во всем, будет иметь свой маленький процент. Подготовленные по урезанным программам «специалисты» действительно будут склонны предъявлять куда более низкие требования к государству и обществу, в котором они живут — в силу отсутствия «общего» образования и способности к логическому анализу — то есть именно тех компонент, которые сегодня активно пытаются вынуть как из среднего, так и из высшего образования.

ИА REX: Не считаете ли Вы, что реформы образования в России направлены на стратификацию общества и создание своеобразной кастовой системы, затрудняющей лифтинг и ротацию кадров в государстве и обществе?

Анатолий Вассерман:

Несомненно.

Алексей Байков:

В принципе это так — но с поправкой «не в России, а во всем мире». В Великобритании, где недавно активисты разгромили штаб-квартиру консерваторов, протесты начались, в общем, по той же причине. Высшее образование является фактически единственным доступным социальным лифтом. При этом «богатство» и «бедность» это действительно две разные касты. Цитирую журнал «Эксперт»: «К школьному возрасту, дети из бедных семей начинают отставать в успеваемости по сравнению с детьми среднего класса. По статистике фонда Oxfam, ребенок, родившийся в небогатом районе шотландского Глазго, проживет в среднем до 54 лет. В то время как родившийся в более богатом районе Лензи-Норт в том же городе доживет до 82 лет. И прожитые годы у последнего окажутся счастливее: почти 7% британских семей не может себе позволить отмечать Рождество, самый главный праздник в Британии».

ИА REX: На какой опыт реформирования образования в других странах следует ориентироваться России для успешного развития общества?

Анатолий Вассерман:

На опыт СССР 1930-40-х годов. Причём не только в части образования.

Алексей Байков:

Проблема в том, что каждый раз, когда мы пытаемся опираться на чей-нибудь опыт, мы, в итоге, оказываемся в хвосте социальных процессов. Надо понимать, что в конечном счете выиграет не тот, кто создаст наиболее эффективную модель «настоящего», а тот кто предложит лучшее «будущее».

А значит надо не бояться сделать шаг в сторону от общей колеи и нащупать ногой terra incognita, поступать не в соответствии с общемировыми тенденциями, а вопреки им, пытаться нащупать картину того общества, которое ждет нас за технологическим барьером. А для гражданского общества жизненно важным является воспитание сознательного гражданина — то есть человека, способного самостоятельно судить о том, «чем государство богатеет», хотя бы на уровне своего родного города и на основании этих суждений самому выбирать свое начальство исходя из предложенной на выборах программы, а не по принципу «он такой дуся на предвыборном плакате».

Поэтому, помня о стандартах, следует не только сохранять лучшие элементы советской системы образования, но и искать новые пути.

Например, при Сталине в качестве отдельного предмета в школьную программу была введена логика, которую потом «сократили» при Хрущеве. Почему бы не вернуться к этому эксперименту или к раннесоветским «школам-коммунам» с выборным самоуправлением?