Китайский взгляд на глобальную многополярность

Влиятельная гонконгская газета South China Morning Post (SCMP) опубликовала статью, посвященную внешней политике Китая, которую авторы анализируют в контексте победы на президентских выборах в России Владимира Путина и российско-китайских отношений. Главный императив – укрепление всесторонних связей с Россией, которые, по мнению газеты, в условиях углубляющейся конфронтации с США следует дополнить надежными контактами Китая с Европой. Иначе говоря, похоже, что официальному Пекину предлагается баланс между Россией и Западом за счет США.

Констатируя растущую взаимность интересов России и Китая, SCMP приводит основные аспекты, которые обеспечивают неизменность и постоянное расширение сотрудничества, по сути впервые в китайском внутреннем дискурсе упоминая в этом смысле слово «союзники». Подчеркиваются отношения «личной дружбы» лидеров; поздравляя российского президента с победой на выборах, Си Цзиньпин сделал упор на дальнейшем развитии двусторонних отношений. Упоминается, что «личный» фактор, который, заметим, сыграл огромную роль на начальном этапе решительного сближения, когда требовалось преодолеть негативное наследие советско-китайской конфронтации, запустил более широкое взаимодействие на всех уровнях. Напомним, что первая из 42-х личных встреч лидеров, о которых упоминается в статье, состоялась вдалеке от глаз мировой общественности. Произошло это в марте далекого 2010 года, когда Владимир Путин работал премьер-министром, и всем было понятно, что это временно, а Си Цзиньпин в ранге официального преемника – зампреда КНР в статусе члена Посткома Политбюро ЦК КПК, – отправился с визитом по маршруту Хельсинки – Стокгольм – Москва. Шесть из семи дней, отведенных на эту поездку, будущий председатель Си провел в подмосковном Завидово. С будущим президентом Путиным они провели обстоятельнейший, надо полагать, обмен мнениями по ключевым вопросам современности, именно тогда и договорившись о взаимодействии.

Прошло полтора десятилетия, и судя по тому, что мы наблюдаем, ни один из них этим договоренностям не изменил, от них не отошел. Обсуждать им было, что. Только что закончился тогда финансовый кризис, в ходе которого Россия и Китай совместными усилиями остановили попытки коллективного Запада резким движением переформатировать всю мировую финансовую архитектуру. Этому предшествовали и за этим последовали настырные попытки Вашингтона не допустить стратегического альянса Москвы и Пекина, для чего в очередной раунд «челночной дипломатии», наряду с Генри Киссинджером ввязался и его антипод-близнец Збигнев Бжезинский. Оба наезжали в Пекин с планом создания «большой двойки» или, как ее прозвали в экспертных кулуарах, «Кимерики», предполагавшим глобальный раздел советского наследства; для Бжезинского это был эквивалент его «центра мировой ответственности», сдвоенного ядра глобальной власти с участием Пекина под руководством Вашингтона. У власти в КНР был ставленник повернутых на Запад комсомольских кругов – Ху Цзиньтао, и можно только догадываться о роли второго лица в партийно-государственной иерархии – Си Цзиньпина – в том, что американские домогательства были отклонены в пользу иного, хорошо известного нам по современности, геополитического выбора.

Не случайно и символично, что именно в те самые дни, когда будущие лидеры России и Китая работали над планом будущего в Подмосковье, в издании с говорящим для специалистов названием «Project Syndicate» («Проект Синдикат») появилась до предела раздраженная статья одного из видных закулисных кукловодов Джо Ная-младшего. Название показательное: «Проигрышная ставка Китая против Америки». Приведенная нами ссылка – это приглашение к тому, чтобы её перечитать, заново осмыслив, на какой развилке стоял тогда мир, и как он сдвинулся с неё, как говорят в Китае, «в правильном направлении». (Кстати, политическая биография Ная включает руководство Национальным советом по разведке, а в случае победы на выборах 2004 года Джона Керри, ему светил пост президентского советника по вопросам национальной безопасности).

Чтобы закрыть историческую тему, напомним также, что за американскими угрозами последовали дела. Нам в России хорошо известно, какая кампания против Путина была развязана определенными кругами в преддверие выборов 2012 года. Мы видели, что происходило. Что касается Китая, то там ситуация перед XVIII съездом КПК, на котором Си пришёл к власти, развивалась ещё круче; эквивалентом её служат, кто запамятовал, подзабытое «дело Бо Силая», переросшее в «дело новой банды четырех», а также тройственная встреча Ху Цзиньтао, его предшественника Цзян Цзэминя и самого Си Цзиньпина, после которой только и была объявлена дата партийного съезда, за две недели до его открытия. Беспрецедентная по остроте ситуация! Обоим лидерам не простили ту завидовскую встречу и изо всех сил препятствовали их приходу к власти. С позиций сегодняшнего понимания, нужно ли говорить, что за этим откровенным политическим саботажем стояли пресловутые «центры принятия решений» в Вашингтоне и Лондоне, а упомянутая статья Ная, в то время североамериканского директора Трехсторонней комиссии, послужила им отмашкой к действию.

Отмечая, что президент Путин и председатель Си и в этом году проведут несколько встреч, авторы SCMP подчеркивают, что в условиях геополитической напряженности и неопределенности Россия и Китай настоятельно нуждаются друг в друге. Затем приводятся конкретные аспекты. Среди них: важность для Китая российского рынка (а для нас, добавим, – китайского). Особенно в условиях, когда «Запад устанавливает против [Китая] торговые и технологические барьеры». Еще - поддержка Россией проекта «Пояса и пути» (а мы дополним его сопряжением с ЕАЭС и перспективами Большой Евразии, соединяющей север и юг континента множеством связей и коридоров). И главное, что касается геополитики: «Китай высоко ценит ту поддержку, которую Москва выражает принципу единого Китая в тайваньском вопросе». Далее в материале SCMP звучит важнейшая, фундаментальная мысль, поясняющая характеристику российско-китайских отношений именно как союзных: о симметричной геополитической ответственности Москвы и Пекина на разных театрах военных действия (ТВД).

Москва нуждается в поддержке Пекина, чтобы обеспечить рост экономики и дать возможность Путину сосредоточить внимание на западном фронте. А Китай нуждается в России как в стабильном политическом союзнике, чтобы можно было сфокусировать усилия на Тайване и на других вопросах.

Вот это и называется – «спиной к спине». Афоризм Мао Цзэдуна, возрожденный и используемый сейчас Си Цзиньпином. Для каждой из сторон это возможность избежать войны на два диаметрально противоположных фронта. По сути это возврат к сталинскому видению глобальных угроз как совокупности «двух очагов войны, которые сложились в мире» - европейского, связанного с фашистской Германией, и дальневосточного, с милитаристской Японией. Вспомним, что героическое сопротивление Китая, который в отличие от подвергшихся нападению западных стран, прежде всего Франции, не капитулировал, сыграло важную роль в том, что Япония так и не решилась напасть на СССР. Сегодня похожая ситуация воспроизводится в том смысле, что, с одной стороны, угроза единая, глобальная, исходит от США, пытающихся создать на основе коллективного Запада новый «тысячелетний рейх» пресловутого «конца истории». Но с другой стороны, эта угроза делится надвое с помощью возведенной в принцип «блоковой политики» администрации Джо Байдена, и именно АТР стал эпицентром этого строительства альянсов, призванного создать «восточную НАТО». Осью уже сегодня просматривается тройственный блок США, Японии и Южной Кореи, а блоковой периферией – AUKUS, и не случайно оба альянса, готовясь к большой войне, двинулись по пути разрушения системы ДНЯО.

Что касается европейского направления внешней политики КНР, как она описывается в статье:

Пекину надо искать тонкое равновесие в своей международной дипломатии в преддверии предполагаемого визита Си в Европу, который может состояться в мае, поскольку там очень сильна озабоченность действиями России на Украине.

Поэтому «Китай прилагает настойчивые посреднические усилия с целью проведения мирных переговоров». Здесь ситуация много сложнее, чем представляется. С одной стороны, Китай и ЕС друг для друга главные торговые партнеры, взаимно опередившие по этому показателю США. И сильная зависимость от Китая, особенно в условиях кризиса, вроде бы побуждает европейцев к взвешенности по отношению к украинскому кризису. С другой стороны, однако, история знает конкретные примеры, когда экономическая взаимозависимость уступала приоритетам геополитики. Хрестоматийный пример: вышедшая в 1909 году книжка британского политолога Нормана Энджелла «Великая иллюзия». В ней отрицалась возможность войны между Англией и Германией, до которой оставалось всего пять лет, как раз из-за экономической взаимозависимости. Жизнь эту точку зрения опровергла «ловушкой Фукидида», по законам которой сходящая со сцены держава, чтобы удержаться на пьедестале, наносит превентивный удар по поднимающейся державе, пока еще превосходит ее потенциалом, чтобы не опоздать.

Представляется, что в Китае, в котором как нигде более тщательнейшим образом изучался опыт деградации и распада СССР, находятся в курсе «европейского проекта», под который затевались все позднесоветские инновации – от косыгинской реформы до брежневской «разрядки» и горбачёвской «перестройки». Главный урок: расчет на отрыв Европы от США неоправданный, ибо никакие экономические интересы не могут пересилить вопросов геополитической безопасности, помноженной на проамериканскую унификацию тщательно зачищенных, деградировавших «в плинтус» европейских элит. В Пекине безусловно понимают, что расчет на «стратегическую автономию» Европы от США при нынешней демократической администрации в Вашингтоне бесперспективен для Китая, а для самой Европы чреват, как выразился в свое время один из советников Джорджа Буша-старшего, европейской ядерной войной. Надеются на «усиливающуюся неопределенность» в США в связи с предстоящими выборами, которая с одной стороны, да, угрожает Китаю, как и всему миру военной эскалацией. Но с другой стороны, и это следует отметить как внешнеполитическую инновацию для Пекина, «важность стабилизации политических и экономических отношений с Европой» вряд ли рассматривается, во-первых, в отрыве от возможной победы Дональда Трампа, а во-вторых, вне контекста строительства вместе с Россией упомянутой Большой Евразии. Но поскольку возвращение республиканской администрации Трампа связывается с устроенной им торговой войной против Китая в первую президентскую каденцию, видимо, в Пекине располагают информацией о том, что приоритеты второго срока могут оказаться иными. Это подтвердил венгерский премьер Виктор Орбан после частного визита в США для встречи с Трампом, отметив возможность в этом случае крупного китайско-американского торгового соглашения. И об этом же самом – о том, чтобы в США перестали смотреть на Китай как на геополитический вызов – глава МИД КНР Ван И буквально вчера говорил с прибывшей в Пекин делегацией Национального комитета США по американо-китайским отношениям.

Поскольку другой стороной будущего правления Трампа служит скепсис по отношению к НАТО, совсем не исключено, что Европа, если сочтет себя брошенной на произвол судьбы, не видя возможности в этих условиях сближаться с Россией, возьмет китайский вектор. Особенно учитывая, что путь в Пекин из Берлина и Парижа, в случае успеха, рано или поздно приведет и в Москву. «Европейский проект» андроповских времен конечно же фикция, увлечение которой обошлось нашей стране очень дорого. Именно потому, что без Китая, одними советскими/российскими усилиями с Европой не построить оси, ибо она – глубокая евразийская периферия, к тому же противостоящая остальному континенту в цивилизационном плане. Ось Евразии может быть только российско-китайской, и без такой оси на нашем континенте и далее господствовали бы англосаксы. Что касается Европы, то имея в виду все сказанное, она может, благодаря торгово-экономическим связям с Китаем, стать в такой оси западной оконечностью. Не более, но и не менее, ибо без Европы Большая Евразия также остается недостроенной.

Что это за геополитическая модель? Треугольник Киссинджера, идею которого мэтр продвигал до того, как его занесло в проигрышную пропаганду «Кимерики»; возможно поэтому и влияние его в последние годы жизни так сильно упало. Россия – Китай – США – настоящая, а не выдуманная модель геополитической многополярности, своего рода «венский концерт» XXI века – именно такие выводы вытекают из опубликованного в SCMP материала.