Международная реакция на испанские события. 1936-1937 гг.

Германия стала первой страной, отправившей в испанские воды свои боевые корабли. Уже 2 августа в Сеуту прибыл крейсер «Deutschland». В начале августа в Испании появилась итальянская военная миссия для координации действий с мятежными военными. 4 августа итальянская авиация начала успешную борьбу с морской блокадой Марокко. Уже 5 августа их бомбардировщики серьезно повредили 250 кг бомбой «Jaime I», линкор пришлось увести на ремонт. Поврежден был и крейсер «Miguel de Cervantes». Для того, чтобы успокоить Муссолини, весьма ревниво относившимся к любому усилению какой-либо державы в Средиземном море, в Рим 22 августа со специальной миссией был направлен принц Филипп Гессенский. Он должен был заверить дуче, что Берлин не имеет никаких претензий относительно этого региона. К концу августа Гитлер и Муссолини договорились относительно цели своих действий – не допустить победы большевизма в Испании. К концу сентября к мятежникам прибыло 68 итальянских самолетов. Активной оставалась и поддержка Германии. Немецкая авиация, в том числе истребительная и бомбардировочная, активно действовала на стороне франкистов уже с августа.

Британское правительство терпимо относилось к поддержке мятежников со стороны двух фашистских государств. Гораздо более принципиально Лондон относился к помощи, которая оказывалась Испанской республике. Положение усложнялось тем, что в 1935 году был заключен франко-испанский торговый договор, по условиям которого в случае необходимости Испания должна была покупать оружие у Франции. Правительство Республики рассчитывало на выполнение Парижем своих обязательств — и ошиблось. Надежда на Францию привела лишь к потере времени, она стала одной из причин того, что Мадрид обратился за помощью к Москве с опозданием. Армия Республики нуждалась практически во всем. Одной из проблем сухопутных сил республиканцев с самого начала была разномастность вооружения (на вооружении милиции находились винтовки 7 типов и пулеметы самых разных систем и стран), что крайне усложняло снабжение фронта боеприпасами.

Впрочем, любого оружия не хватало. С одной стороны, республиканцы удержали за собой основные промышленные центры и арсеналы, с другой — имевшиеся запасы и возможности были совершенно недостаточны. К началу 1937 года Республика имела около 70 млн патронов в запасе, при этом их производство за март 1937 года составляло всего лишь 500 тыс., при ежемесячной потребности фронта в 3,5 млн. Не производились противотанковые мины и мины для минометов, снаряды для орудий основных противотанковых калибров того времени (37-45 мм), для значительной части тяжелой артиллерии, даже гранаты производили только лишь кустарным способом. Имевшееся оружие часто было устаревшим. Например, два танковых полка, вооруженных устаревшими танками типа Renault, разделились поровну, примерно по 40 машин, между сторонниками и противниками Республики. Её бронесилы усилились осенью 1936 года несколькими бронемашинами кустарного производства и 3 такими же бронепоездами. Уровень подготовки собранных из ополченцев частей был чрезвычайно низок, в армии сказывался недостаток специалистов (не хватало даже пулеметчиков) и командиров, а боевая готовность немногочисленной артиллерии была крайне низкой, поначалу противотанковой артиллерии не было вообще.

Испанское правительство возлагало большие надежды на помощь Франции, где в июне 1936 г. также победило правительство Народного фронта. Его возглавил лидер социалистов Леон Блюм. Он всегда был сторонником союза с реформаторами-радикалами и в 1924 году уже выступал идеологом такого союза на выборах. Совсем другое дело коммунисты. Блюм критиковал революцию в России, обвинял большевиков в том, что они обратили энтузиазм рабочих масс против социалистов, а их опыт считал совершенно не подходящим для Европы и прежде всего для западной ее части. Тем не менее после выступления фашистов в феврале 1934 года во Франции началось сближение блока социалистов и радикалов с коммунистами. Зримым символом этого стала единая демонстрация 14 июля 1935 года во главе которой встали лидеры социалистов, радикалов и коммунистов — Блюм, Эдуард Даладье и Марсель Кашен. Образованный Народный фронт и победил на выборах в мае и июне 1936 г. По сравнению с 1932 годом в парламенте резко увеличилось представительство коммунистов (с 10 до 72), укрепили свои позиции социалисты (со 131 до 147), ослабли позиции партий центра (со 120 до 76), радикалов (со 157 до 106). Не изменилось представительство правых (138 депутатов). В сложившейся ситуации судьбу левой коалиции решала позиция депутатов от Радикальной партии.

Радикалы на выборах 1924 и 1932 годов составляли весьма продуктивный союз с социалистами. Лидер Радикальной партии Эдуард Даладье склонялся к идее сотрудничества с Народным фронтом. Леон Блюм и его министр иностранных дел Ивон Дельбо в этих условиях не были настроены на резкие перемены во внешней политике. Известие о начале мятежа застало Блюма врасплох. Его известил об этом «с братским приветом» Хосе Хираль. 19 июля его правительство обратилось к Франции с просьбой продать 20 бомбардировщиков Potez 540, 81 полевое 75-мм. орудие, пулеметы, винтовки, гранаты и т.п. Поначалу глава правительства Леон Блюм и министр авиации Пьер Кот склонялись к отправке оружия, но вскоре они встретили серьезные сопротивление генералитета, офицерского корпуса, руководителей банков и промышленности. Правительство Народного фронта во Франции находилось у власти всего 1,5 месяца. И уже сразу после формирования оно столкнулось с огромной проблемой.

Ещё 26 мая на авиазаводе Ньюпор-Астра в Париже началась забастовка. В ней приняло участие около 800 человек. В течение 24 часов к ней присоединились основные металлургические заводы страны, вскоре их поддержали 30 тыс. рабочих концерна Рено. В июне забастовка охватила всю республику. Требованиями стачки стали введение 40-часовой рабочей недели, повышение заработной платы и двухнедельный оплачиваемый отпуск. Она стала самой мощной за всю историю межвоенной Франции забастовкой. За месяц было зарегистрировано 12 142 стачки, в них приняло участие 1 830 936 чел. Вскоре начались захваты предприятий. К 7 июля число забастовщиков перешедших к активным действий составило 120 381, а захваченных ими предприятий — 1171. Блюм немедленно провел законы о реформах, которые требовали рабочие, и приступил к наказаниям против радикальной части забастовщиков. Это привело к тому, что 14 июля количество захваченных предприятий сократилось до 91, там находилось 4 365 рабочих.

Одновременно Блюм успокаивал французских военных. В частности, он заверял, что им нечего опасаться экспериментов в области внешней политики. Французские правые уже организовали ряд митингов в поддержку испанских мятежников, и Блюм решил организовать секретную сделку. Представители радикалов в правительстве — военный министр Даладье и глава МИД Ивон Дельбо поначалу поддержали проект продажи оружия. Представитель Испании в Лиге Наций Фернандо де лос Риос, находившийся тогда в Париже, передал 21 июля главе французского правительства чек на 11 млн. франков. Присутствовавший посол Испании Хуан Франсиско де Карденас (убежденный монархист, вскоре перешедший на сторону Франко) организовал утечку информации. По другой версии, это сделал военный атташе майор Антонио Барросо, убежденный сторонник путчистов. В любом случае 23 июля «Echo de Paris», а затем «L’Action Franciase» вышли с критикой планов правительства вмешаться в войну за Пиренеями. Главными мишенями критики стали Блюм и Кот. Их называли предателями Франции.

Германское правительство сообщило о готовящейся продаже в Лондон. Правительство Болдуина немедленно заявило свой протест. Разумеется, во имя мира. Лондон известил Париж — если в случае таких поставок начнется конфликт с Германией, то Англия будет считать себя свободной от всяческих обязательств по отношению к Франции. Немедленно под угрозой оказалась правящая во Франции коалиция. Радикалы требовали мирного решения внешнеполитических проблем. Их ведущий журналист Пьер Доминик заявлял, что партия всегда была партией мира любой ценой и именно этот принцип был положен в основу ее предвыборной программы. Их миролюбие поддерживали традиционно правая французская деревня, 600 тыс. вдов войны, десятки тысяч инвалидов и т.п. Кроме правых и центристов, на правительство Блюма давили союзники. Рабочее движение, по свидетельству Фландена, было той самой причиной, которая отвлекала внимание Блюма от проблем внешней политики на внутреннюю. Это более, чем сомнительное свидетельство.

23 июля Блюм и Дельбо вылетели для переговоров в Лондон. Здесь их ждал очень холодный прием. Иден посоветовал им «быть благоразумными». Французы поспешили назад. 27 июля Болдуин в частной беседе суммировал результат переговоров – «ни под каким предлогом, французы или кто-либо другой, не сможет нас привести к тому, чтобы мы сражались на стороне русских.» Французский премьер получил возможность понять эту позицию. Уже 25 июля 1936 года Блюм принял решение соблюдать строгий нейтралитет. Еще до этого он принял решение не вмешиваться в гражданскую войну. Сразу же остановились поставки авиационной техники в Республику. Попытки министра авиации отправить самолеты были сорваны.

Между тем вмешательство держав в конфликт становилось очевидным. 30 июля 3 итальянских Savoia-Marchetti S.81 по пути в испанское Марокко совершили вынужденную посадку в Алжире и во французском Марокко. Доказательства помощи путчистам со стороны Муссолини были налицо. Блюм не пошел дальше обсуждения вопроса в Сенате. По мнению премьера, отношение к испанскому вопросу раскололо Францию на два враждебных лагеря, и он надеялся восстановить единство страны путем компромиссов. Даладье и Дельбо резко изменили свои взгляды и уже выступали за невмешательство. 7 августа при обсуждении вопроса в узком составе правительства, 8 августа — при заседании полного состава правительства они пригрозили выйти из его состава в случае продажи оружия Республике.

Даладье считал принципиально важным сотрудничество с Англией и Бельгией. Также он обеспечивал возможность диалога руководства правительства с высшими французскими военными. Для них у него имелся важнейший козырь — завершалась подготовка законопроекта о финансировании 4-летней программы перевооружения армии. Объем финансирования равнялся 14 млрд франкам. Со своей стороны Гамелен считал, что, хотя победа националистов и осложнит стратегическое положение Франции, она не должна вмешиваться в войну за Пиренеями и распылять свои силы, что мешало бы их концентрации на решающем германском направлении. Сразу же возникли разногласия относительно будущего распределения заказов на новые легкие танки легкие танки Renault R35, Hotchkiss H35, бронемашины Panhard 178, а также возможную национализацию предприятий военной промышленности. Это была часть предвыборной программы Народного фронта, но Блюм отказался от планов по ее реализации. Национализировано было только 9 заводов.

В сложившихся обстоятельствах новый премьер коалиционного правительства не мог рисковать потерей поддержки Военного министра или допустить его ухода из правительства. В результате под давлением внешних и внутренних факторов глава правительства пошёл на уступки. С планами направить властям Испанской республики помощь на сумму в 20 млн. франков пришлось расстаться. 1 августа Франция обратилась к Великобритании и Италии с предложением присоединиться к позиции, занятой по отношению к гражданской войне в Испании. 15 августа премьер-министр Испании дал интервью центральному органу коммунистов Франции «L’Humanite». Он протестовал: «Мы не требуем, что мы нам помогали. Мы требуем, чтобы нас не карали за то, что против нас организовали мятеж. Почему, когда офицеры предали отечество и республику, законное правительство должно подвергаться исключительному режиму? Почему наши заказы во Франции, сделанные ещё до 18 июля, не должны выполняться лишь в силу того, что заговорщики на нас напали? Разве можно считать преступлением, если законное правительство стремится восстановить порядок?» В августе Блюм привлек к соглашению о невмешательстве 27 европейских государств, включая и СССР.

Что касается Советского Союза, то Испания долгое время находилась вне особого интереса Москвы. Переговоры о возобновлении дипломатических отношений, прерванных в 1918 году, начались 8 апреля 1936 года по инициативе испанской стороны. Впрочем, шли они успешно, к 14 апреля, по признанию Литвинова, стороны вплотную приблизились к решению вопроса о кандидатурах первых послов. На самом деле этот вопрос затянулся. По партийной линии предпринимались все усилия для того, чтобы испанские коммунисты всю свою работу посвятили интересам борьбы против фашистов и не предпринимали бы мер, которые могли поставить под угрозу единство Народного фронта. 22 августа 1936 года Политбюро приняло решение о назначении полпредом СССР в Испанской республике М.И. Розенберга. 31 августа он вручил верительные грамоты президенту Асанье. 21 сентября генеральным консулом в Барселону был назначен В.А. Антонов-Овсеенко.

Москва присоединилась к «Декларации о невмешательстве в дела в Испании» 23 августа 1936 года. Условия были очень жесткими: запрещались любой экспорт оружия, военных материалов, воздушных судов в разобранном или собранном виде — прямой или косвенный, а также транзит и реэкспорт. Запрет касался и ранее заключенных соглашений о поставках вооружений. При этом Советское правительство объявило, что начнет применять Декларацию после присоединения к ней португальского, итальянского и германского правительств. В первые месяцы войны Португалия стала одним из важнейших неформальных союзников испанских мятежников. Через порт Лиссабона шло снабжение грузами, которые приходили из Германии, с санкции правительства был создан добровольческий португальский легион – около 20 тыс. человек.

15-24 августа 1936 года по франко-британской инициативе был создан Международный комитет по вопросам невмешательства в дела Испании. В него вошел и СССР. Поначалу в Лиге Наций надеялись на то, что эти меры сработают, и даже представитель Республики Хулио Альварес дель Вайо поддержал их принятие. Несмотря на это, уже 25 августа испанское правительство обратилось к СССР с просьбой о продаже оружия — Совнарком не дал своего согласия. В Москве надеялись, что при выполнении всеми странами условий «Декларации о невмешательстве» она начнет действовать в пользу Республики. Через несколько недель даже в Лиге стало ясно, что расчет на честное выполнение всеми странами декларированных правил не соответствует действительности. Мятежники получали помощь от фашистских режимов.

15 августа, в первый день работы Комитета по невмешательству, генерал Мола начал наступление на столицу. Оно было энергичным, успешным и жестоким. С августа 1936 года Мадрид регулярно бомбила авиация мятежников. Она уверенно господствовала в небе, самолеты обрабатывали позиции республиканцев, как на учениях. К 1 сентября националисты контролировали 15 провинций с 7 млн населения, правительство — 18 провинций с 8 млн. 4 сентября 1936 года премьером и одновременно военным министром стал социалист Франсиско Ларго Кабальеро. Своё правительство он сформировал на следующий день и скромно назвал его «правительством победы». Ключевые посты в нём заняли социалисты, два министерских портфеля — сельское хозяйство и общественные работы — получили коммунисты. Кроме того, в правительство вошли левые республиканцы и один представитель каталонских автономистов. Декларация от 5 сентября гласила: «Основой программы правительства является твердое решение ускорить победу над мятежниками, координируя силы народных масс посредством единства действий для обеспечения окончательного успеха. Этой цели подчинены все другие политические интересы, откладываются идеологические разногласия, ибо в настоящий момент не может быть иных стремлений, кроме стремления подавить мятеж».

Выполнить эту декларацию Кабальеро не удалось. Он был и остался профсоюзным лидером, организатором рабочего движения, не более. До организатора управления воюющего государства он так и не смог дорасти. Лозунг КПИ «Все и вся для победы!» он поддерживал только на словах, системой он так и не стал. 28 мая 1937 года член Политбюро Испанской компартии Хесус Эрнанде отметил: «Однако Кабальеро не только не вел правильной военной политики: у него вообще не было никакой политической линии, он хотел заменить ее личной волей.» Кабальеро, как вспоминал инспектор интербригад Луиджи Лонго, не был ни лично храбрым человеком, ни политиком, способным возглавить героизм масс и сделать народное ополчение действительно грозной силой, способной противостоять противнику. С самого начала в Москве было принято решение помочь Испанской республике. «Был в Коминтерне. – Записал в своем дневнике Г. Димитров 3 сентября 1936 г. – Положение в Испании критическое.» В тот же день было принято решение отправить представителя Коминтерна в Париж для того, чтобы оказать помощь Мадриду при закупке оружия и самолетов.

«В сентябре 1936 года было очевидно каждому грамотному наблюдателю, что война в Испании не была гражданской войной; она и не началась как гражданская война в обычном понимании этих слов, — вспоминал американский посол в Испании Клод Бауерс. — Задолго до её начала были подготовлены договоренности для военного вмешательства Гитлера и Муссолини, и они просто вливали свои силы в Испанию». Возможно, этот современник и ошибался в чем-то, но в целом был прав. Военный переворот не состоялся, но началась гражданская война, в которой наложились друг на друга давно вызревавшие конфликты и противоречия. Это и религиозная война защитников католической церкви с воинствующими атеистами; война между различными вооруженными группировками, часто близких партий; война за реализацию собственного проекта переустройства страны; война соперничающих иностранных группировок между собой; война за независимость страны от вторжения иностранных наемников; социальная война между классами-антагонистами, национальные конфликты. Внешнее вмешательство имело чрезвычайно важное значение для этих конфликтов.

Расчет Москвы на международное сотрудничество с целью реализации декларированного невмешательства не нашел подтверждения на практике. Начавший заседать 9 сентября Комитет не имел полномочий и его работа ограничилась сотрясанием воздуха — каких-либо решений против Германии и Италии или активно поддерживавшей Франко с самого начала Португалии не было принято. В Комитете даже добились согласия Лиссабона на посылку 130 британских офицеров для контроля границы с Испанией, но дальше слов дело не пошло. Обсуждались различные формы контроля над наземными путями в Испанию и её береговой линией, был создан ряд подкомитетов и советов — к реальным действиям так и не приступили. Зато Берлин и Рим действовали достаточно активно. К декабрю 1938 года в порты националистов пришло 180 немецких и 290 итальянских транспортов, что составляет в среднем по 15,6 транспорта в месяц, начиная с сентября 1936 года. Эти поставки, разумеется, не учитывали тех грузов, которые шли франкистам через Лиссабон и далее по железной дороге в Саламанку. Невмешательство было очевидной фикцией.

Надежда советской дипломатии на локализацию конфликта и поиск пути скорейшего достижения мира рухнула. Невмешательство оказалось фарсом — фашисты поддерживали Франко напрямую и без особых стеснений. Республиканцы при помощи СССР закупали оружие повсюду, где можно. В Советском Союзе развернулась кампания поддержки Республики, поначалу не военной. За время войны добровольные пожертвования в её пользу составили 277 614 тыс. руб., что в переводе на франки составило 1 272 374 тыс. Два первых транспорта с продовольствием и одеждой, собранных советскими профсоюзами, пришли еще в сентябре 1936 года. Политика Франции и Англии, провозгласивших невмешательство в испанский конфликт, была de facto политикой скрытой, а иногда и не очень, поддержки фашистов. В результате за первые четыре месяца войны правительство Республики смогло приобрести только 14 истребителей Devoitine D.371 и 6 бомбардировщиков Potez 540. Это были устаревшие машины, но выбора не было. Первые Potez были приобретены благодаря поддержке и личной инициативе писателя Андре Мальро. Они прибыли в Валенсию 26 декабря 1936 г.

В сентябре Испанская республика отправила в поездку по ряду стран делегацию своих парламентариев, в число которых входила секретарь Коммунистической партии Испании Долорес Ибаррури. Первой была Франция. Левые и прежде всего коммунисты активно поддерживали Республику — в Париже прошли многотысячные демонстрации. Им противостояли местные фашисты. Вместе с ними забеспокоилась и русская правая эмиграция — там опасались, что талант Пассионарии (псевдоним Ибаррури) так повлияет на французских рабочих, что они заставят правительство Блюма изменить свою позицию и оказать помощь испанской Республике. Русские правые не отличались от остальных — они с самого начала поддержали мятежников. Страхи поклонников фашистов относительно Ибаррури сразу же подтвердились. «Если позволить фашистам продолжать преступления, которые они совершают в Испании, — заявила она 3 сентября 1936 года на митинге в Париже, — агрессивный фашизм обрушится и на другие народы Европы».

К этим словам никто не прислушался. На встрече с Блюмом она пыталась убедить его помочь Республике, тот заверял, что хотел бы сделать это, но не может, так как не хочет вовлекать Францию в войну. «Наша война, синьор, — это не простая гражданская война, — возразила Ибаррури, — это война в защиту мира и свободы всей Европы. Если вы не окажете помощи Испании, если вы позволите разгромить испанский народ, вам придется самим вести войну в крайне неблагоприятных для Франции условиях». Блюм, как и Керенский, с юных лет был страстным поклонником театра. На встрече с Ибаррури премьер разыграл сцену: он закрыл лицо руками и сделал вид, что плачет. Затем он даже достал из кармана шелковый платок и утер им отсутствующую слезу! Дальше этого спектакля дело не пошло. Во имя мира Блюм был готов пойти гораздо дальше. В сентябре 1937 года он объявил «паузу» в реализации программы Народного фронта.

Важной победой противников Республики стало взятие 27 сентября древней столицы Кастилии Толедо. В центре города на холме, возвышающемся над равниной реки Тахо, находится старинный замок — Алькасар, в котором располагалась военная академия (аналог кадетского корпуса в дореволюционной России). С начала военных действий здесь были блокированы сторонники мятежа под командованием полковника Хосе Москардо. Его сын был взят в заложники республиканцами и позже расстрелян. Москардо рапортовал Франко: «В Алькасаре без перемен, мой генерал!» (Sin novedad en el Alcazar, mi general). Именно слова: «Sin novedad» — «Без перемен» или «Нет новостей» были сигналом для выступления мятежников в Испании, который был отдан по приказу Мола. Оборона Алькасара стала символом героизма и победы среди мятежников. Войска Ягуэ, вошедшие в город, устроили резню республиканцев, в первую очередь марокканцами были уничтожены раненые, оставленные при отходе в городской больнице.

30 сентября совет военных провозгласил Франко вождем — «каудильо». Он был объявлен генералиссимусом и главой испанского государства и теперь официально возглавил лагерь противников Республики. Все официальные документы, исходившие от него, начинались фразой «Я, Каудильо…». Так Франко начал свой крестовый поход против масонства. Во-всяком случае, он так он рассматривал свою борьбу с республиканцами. Немедленно после своего избрания Франко обратился с телеграммами к Гитлеру и Гессу. 6 октября Гитлер ответил через немецкого дипломата – графа Рихарда дю Мулен-Эккарта. Об официальном признании правительства мятежников до взятия Мадрида речи не шло, но взаимное понимание получило дальнейшее развитие. Генералиссимус высказал своё восхищение новой Германией и фюрером, а опыт Третьего рейха стал широко внедряться на контролируемой националистами территории. Газеты националистов начали выходить с обязательным лозунгом Una Patria, un Estado, un Caudillo («Одно Отечество, одно государство, один вождь»), что было копией известного лозунга НСДАП.

Помощь мятежникам от идейно близких Германии и Италии продолжилась. 7 октября 1936 г. советский представитель в Комитете по невмешательству поверенный в делах СССР в Лондоне С.Б. Каган заявил энергичный протест против нарушения режима невмешательства. Он представил факты о транзите немецких военных грузов на территорию франкистов через Португалию, о воздушном мосте из Марокко в Испанию и т.п. Он передал предупреждение Советского правительства — если не будут прекращены нарушения, то и Москва будет считать себя свободной от обязательств. Заявление вызвало большую тревогу в Комитете, но последствий не было. 12 октября Каган вновь обратился к председателю Комитета лорду Плимуту с протестами относительно снабжения мятежников через Лиссабон. 14 октября был получен ответ — председатель отметил, что ввиду отсутствия реакции португальского правительства и достаточных, с его точки зрения, доказательств советской стороны, он не считает целесообразным «в этой стадии» обсуждение данного вопроса в Комитете.

На попытку Майского в тот же день уточнить обстановку, Плимут заметил, что без ответа правительств Португалии, Германии и Италии обсуждать проблему он не может, и не знает, когда ответ ожидается. Ситуация была ясна. Майский считал, что британское правительство просто тянет время, так как предполагает падение Мадрида неизбежным. По замечанию американского посла в Испании, «Комитет по невмешательству был бессовестным обманом, цинично бесчестным…» Все происходящее не могло не убедить Москву в бесполезности надежд на сотрудничество с Англией и Францией. Советский Союз, по мнению Бауэрса, начал продавать оружие Республике, «когда пакт (о невмешательстве — А.О.) стал омерзительным фарсом…» Советский Союз не был намерен играть по правилам, которые были обязательны лишь для одной стороны. Ещё 29 сентября было принято решение Политбюро ЦК ВКП (б) об отправке в Испанию оружия и военных специалистов. Часть первых поставок советского оружия (бомбардировщики СБ) должны были быть проданы через Мексику. Вскоре Москва перешла к прямым поставкам.

В ноябре 1936 года стало ясно, что поход на Мадрид не закончится победой Франко, и в Берлине приняли решение направить в Испанию вспомогательный легион. Поначалу его назвали «Упражнение Рюген», затем «Железный Паек», затем «Железный легион», и, наконец, «Кондор». Так ранее называлась испанская линия Люфтганзы. Между 6 и 18 ноября на 6 транспортах в Испанию было доставлено 92 самолета и более 3 800 офицеров, унтер-офицеров и техников. Легион возглавил ген.-м. Хуго Шперле. В него входили части артиллерии ПВО, бомбардировщики и истребители. Отдельно действовала группа Drohne – бронемашины и танки под командованием майора Вильгельма фон Тома. 7 ноября 1936 года первые подразделения легиона развернулись в Испании. Истребительная группа немцев поначалу состояла из всего трех эскадрилий Heinkel He 51, и этого хватало для борьбы с устаревшей авиацией республиканцев. Но для борьбы с советскими самолетами этого оказалось мало. 9 ноября итальянцы потеряли на подступах к испанской столице 2 бомбардировщика и 2 истребителя. Бои с немецкими He 51 были еще успешнее. Кризис в небе Мадрида был смягчен. Даже командование легиона «Кондор» признало полное техническое превосходство советской авиации. Благодаря передышке прибывшие советские специалисты смогли развернуть артиллерийскую оборону ПВО испанской столицы. В феврале 1937 года зенитные орудия, включая средний калибр, сделали налеты на Мадрид небезопасными – резко выросли потери авиации фашистов.

Огромную роль в обороне Республики сыграли интернационалисты. 21 сентября 1936 года первым предложение оказать военную помощь испанской Республике сделал глава французских коммунистов Морис Торез. 11 октября 1936 года Секретариат ИККИ принял решение об организации помощи Республике. Предполагалось организовать проведение конференций, посылку телеграмм. в Лигу Наций, проведение демонстраций, издание брошюр и статей, использование трибуны парламента там, где были представители коммунистов и т.д. 10 октября 1936 г. первая группа из 500 добровольцев прибыла в город Альбасете, где их разместили в казармах, переданных Пятому полку. Здесь была создана база интернациональных бригад. Ибаррури назвала Испанию «магнитом для героев». С каждым месяцем гражданской войны их становилось все больше. Под знаменами интернациональных бригад приехали воевать против фашизма добровольцы из 54 стран мира.

Высший военный совет интербригад возглавил представитель Коминтерна Андре Марти, штаб — Виталь Гайман. 59,7% интербригадовцев были коммунистами, 6,8% социал-демократами и представителями других антифашистских партий. За время войны через бригады прошло 8,5 тыс. французов, около 5 тыс. немцев, столько же поляков, 4 тыс. итальянцев, свыше 3 тыс. граждан США, 2 тыс. англичан, 2 тыс. австралийцев, 2 тыс. бельгийцев, 1,6 тыс. югославов, 1,3 тыс. чехословаков, 1 тыс. венгров, 850 кубинцев, около 700 швейцарцев, 500 шведов, 400 норвежцев, 300 болгар и т.д. Общая их численность оценивалась по разному. По данным франкистских властей 1940 года интербригадовцев было 125 тыс. чел. Позже эта цифра у зарубежных авторов стала понижаться, пока не достигла 39 495 (максимум) и 31 779 (минимум) чел. В отечественной историографии называются более скромные цифры. Гражданская война в Испании стала если не мировой, то уж во всяком случае европейской гражданской войной. Если интернационалисты ехали помогать Республике, то их идейные противники — Франко. Правая часть русской эмиграции увидела в движении националистов продолжение «белого дела». Впрочем, массового движения «белых» в войска националистов не было.

Общее руководство работой советской резидентуры в Испании поначалу осуществлял майор госбезопасности А.М. Орлов («Швед»), атташе советского посольства и руководитель аппарата НКВД в Испании. После его бегства в июле 1938 года (В США через Францию и Канаду) в связи с опасением попасть под репрессии в связи чисткой НКВД, аппарат возглавил заместитель Орлова майор госбезопасности Н.И. Эйтингтон («генерал Котов»). Орлов и Эйтингтон прежде всего помогли реорганизовать испанскую контрразведку, затем военную и заграничную разведку, а также охрану лидеров КПИ. Кроме того, при помощи инструкторов из СССР при Втором отделе Генерального штаба Республики были созданы и части специального назначения, которые занимались организацией партизанского движения и диверсий в тылу противника. Этим в первую очередь занимались подполковники Ксанти (Х.Д. Мамсуров) и Вольф (И.Г. Старинов). Позже организованные таким образом партизаны получили название XIV корпуса республиканской армии. Были созданы и специальные школы по подготовке специалистов и передаче опыта по действиям на железных дорогах и мостах, накопленного советскими частями особого назначения в ожидании возможного нападения со стороны западных соседей СССР. Советские специалисты принимали и непосредственное участие в операциях в тылу франкистов.