В марте 1933 года новый рейхсканцлер Германии заявил о желании поддерживать дружеские отношения с СССР, но реальность расходилась со словами. Новая власть взяла курс на заморозку экономических отношений с Москвой, что сразу же было замечено советской дипломатией. Полпред в Германии с полным основанием назвал 1933 год переломным для советско-германских торговых отношений. Советский экспорт в Германию постоянно сокращался. В 1927-1928 гг. он составил 674 684 тыс. руб., в 1929 — 749 736 тыс. руб., в 1930 г. — 716 892, в 1931 — 450 576, в 1932 — 350 249, в 1933 — 298 837, в 1934 — 343 042, в 1935 г. — 230 184, в 1936 — 92 798 тыс. руб., в 1937 — 80 680, в 1938 — 64 809 и в 1939 — 46 525 тыс. руб. Схожая закономерность просматривается и в цифрах советского импорта из Германии. С 1927 года активно развивались контакты с немецкими фирмами (Крупп (включая дочернюю кампанию в Швеции — Бофорс), Цейсс, Юнкерс) — а после прихода к власти нацистов показатели импорта в СССР быстро покатились вниз. В 1927-1928 гг. импорт составил 866 065 тыс. руб., в 1929 — 678 368 тыс. руб., в 1930 — 874 161, в 1931 — 1431 139, в 1932 — 1142 067, в 1933 — 142 067, в 1934 — 100 225, в 1935 — 76 634, 1936 — 245 444, в 1937 — 151 322, в 1938 — 50 736 и в 1939 — 42 325 тыс. руб.
Изменения касались не только восточной политики Берлина. 14 октября 1933 года Германия покинула конференцию по разоружению. Её министр иностранных дел барон Константин фон Нейрат заявил, что его страна добивается равноправия, а Великие Державы не собираются разоружаться. 19 октября 1933 года Германия вышла из Лиги Наций. Статут Лиги предполагал предупреждение о выходе за два года при условии выполнения обязательств. Новая германская дипломатия не обращала внимания на такие мелочи. Результатом было изолированное положение Германии, которое весьма беспокоило политиков старой школы. Предшественник Гитлера на посту рейхсканцлера фон Папен отмечал: «Это влекло за собой опасность ведения внешней политики в вакууме, не имея возможности оценивать факторы, определяющие поведение остальных великих держав». Долгое время эта опасность не приводила дипломатию нацистов к ошибкам. Поначалу они позволяли себе шутливое отношение к проблемам.
БУДЬТЕ В КУРСЕ
- 12.09.23 Политика коллективной безопасности
- 15.08.23 Установление СССР дипломатических отношений с США
28 октября находившийся в Берлине по пути в Америку Литвинов встретился с фон Нейратом. Беседа коснулась Франции и Польши. «Я отметил, — записал в дневнике нарком, — что мы так же, как и Германия, будем стремиться к дальнейшему сближению с этими странами. Я в шутку добавил, что наше расположение к Франции и Польше будет повышаться по мере роста любви Германии к ним. Нейрат ответил, что он не возражает против такого рода “конкуренции”». В шутке двух глав дипломатических ведомств оказалось очень много истины. Но полностью она раскроется несколькими годами позже. А пока что логичным продолжением взятого в 1933 году курса был отказ от ограничений Версаля.
Гитлер начал с сухопутных сил. В декабре 1933 он принял решение об увеличении армии втрое — с 7 до 21 дивизии, численность её должна была достигнуть 300 тыс. чел. Военные расходы Германии выросли с 18% расходной части бюджета в 1934 году до 39% в 1936 году и 58% в 1938 году. Их направленность была довольно очевидна. Генеральный консул США в Германии Джордж Мессерсмит уже через несколько месяцев после прихода к власти Гитлера сообщал в Вашингтон: «Я думаю, что мы должны понимать, что если сегодняшняя Германия хочет мира, она ни в коей мере не является мирной страной или страной, которая хочет длительного мирного периода».
Но поначалу германские вооружения почти никого не тревожили. Превосходство прочно удерживали потенциальные противники немцев. В случае мобилизации Франция могла собрать армию в 1,5 млн. чел., Польша — 1 млн. чел., Чехословакия — 0,6 млн. чел. «Понятно, — вспоминал генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн, — что рейх ни в коем случае не мог идти на конфликт ни с коалицией, ни с кем-либо из трех соседей». Это, очевидно, было одной из причин того, что Гитлеру удавалось успокаивать Запад. Он заявил о невозможности восстановления русско-германских дружественных отношений в духе договора в Рапалло 1922 г. Но новый глава Германии открыто говорил и о том, что борьба за отказ от условий Версальского мира 1919 года тождественна для него борьбе за новое устройство мира. Особое место в этих планах занимало «жизненное пространство» на Востоке. Новый канцлер говорил о необходимости вооружения ввиду явной опасности большевизма. Эти слова принимались в Париже, Лондоне и Риме с пониманием и одобрением. Западные границы Германии были закреплены международными гарантиями, с восточными дело обстояло несколько иным образом.
Развитие международной обстановки требовало немедленного развития оборонной промышленности и армии. В 1928 году был принят мобилизационный план «С-30», который предусматривал развитие военной промышленности на 1927-1930 годы. Основной упор делался на производство ручного огнестрельного оружия, мелкокалиберной и тяжелой артиллерии (в сотрудничестве с фирмой Крупп). Было задействовано 163 завода и 97 предприятий сырьевой промышленности. Крупп передавал технологии производства не только орудий, но и снарядов, взрывателей и порохов. Постановлением ЦК ВКП(б) 1929 г. к 1930-1931 гг. было запланировано полностью ликвидировать материально-бытовые недостатки армии, создать образцы современной техники, вооружения, которые потом пойдут в армию, особое внимание уделялось развитию воздушного флота. По первому варианту пятилетнего плана 1928 года планировалось увеличить производство боеприпасов в 2,7 раза, ручного огнестрельного оружия — в 2,5-3 раза, самолетов — в 2,7 раза, автомобилей для нужд армии — в 4-5 раз и танков — в 15 раз. Основным театром военных действий в 1930 году был признан западный, где возможным считался враждебный блок Польши, Румынии, Финляндии, Эстонии и Латвии при поддержке Франции.
Новая политика в отношении обороны страны требовала значительного роста экономики вообще и военных затрат в частности. Государственный бюджет 1927-1928 года оценивался в 6 581 млн. руб., оборонная его составляющая равнялась 743 млн. руб. (11,3%). В 1928-1929 году было запланировано повышение бюджета до 7 752 млн. руб., из них на оборону выделялось 850 млн. руб. (11 %). К 1932 году бюджет планировали довести до 14 082 млн. руб., оборонные траты из них — до 1 425 млн. руб. (10,1%). Разумеется, проблемы индустриализации и производства оружия не сводились к финансированию. Итоги 1931 года были неудовлетворительными. Сказывались и слабость производственно-технической базы, и недостаток научно-исследовательских и опытно-конструкторских разработок, и низкий уровень производственной культуры.
Вопрос о темпах индустриализации был тождественен вопросу о самом существовании Советского Союза. Сталин категорически возражал против предложений сдержать промышленное развитие страны. 4 февраля 1931 г. он четко и ясно заявил: «Задержать темпы — это значит отстать. Отсталых бьют. Но мы не хотим оказаться битыми. Нет, не хотим! История старой России состояла, между прочим, в том, что её непрерывно били за отсталость». Ситуация была предельно ясна, и поэтому у страны не было выбора: «Таков уж закон эксплуататоров — бить отсталых и слабых. Волчий закон капитализма. Ты отстал, ты слаб — значит ты неправ, стало быть, тебя можно бить и порабощать. Ты могуч — значит ты прав, стало быть, тебя надо остерегаться. Вот почему нельзя нам больше отставать… Мы отстали от передовых стран на 50-40 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут». Через 10 лет был 1941 год…
Ускоренное развитие промышленности продолжилось. Военно-морской флот также не остался без внимания. Эти планы стали довольно энергично воплощаться в жизнь. В 1929-1932 гг. в строй вступило 7 подводных лодок, 8 сторожевых кораблей, 59 торпедных катеров. С начала 1930-х годов в состав Черноморского и Балтийского флотов стали поступать не только новые корабли, но и авиация. За годы первой пятилетки тоннаж флота увеличился в два раза, но все же оставался ниже уровня 1913 г. С 1933 года началось активное строительство подводного флота. Во второй пятилетке количество подводных лодок РККФ должно было составить уже 137 единиц. При строительстве флота упор прежде всего делался на возможность вести успешные оборонительные действия в акваториях северной Атлантики, Ледовитого и Тихого океанов.
Первый пятилетний план предусматривал и значительное развитие железнодорожного транспорта. Запланировано было строительство 16 181 км. новых путей, протяженность двухпутных и многопутных путей выросла с 15 609 км. в 1928 году до 19 006 км. в 1932 году. Дороги получили 3 тыс. новых мощных локомотивов и 71 тыс. вагонов, в том числе 40 тыс. большегрузных. В результате значительно вырос объем грузоперевозок, что имело, разумеется, не только экономическое, но и военное значение. Если в 1928 году железнодорожный транспорт перевез 156,2 млн. тонн, то в 1932 г. — 267,9 млн. тонн. Программа, принятая в 1929 году, начала выполняться. По данным, представленным Советским правительством в Лигу Наций весной 1931 г., в РККА числилось всего 562 тыс. чел (включая 37,7 тыс. среднего и высшего комсостава), в военизированных формированиях, под каковыми числились пограничные и внутренние войска ОГПУ, конвойная и военизированная стража — 58,9 тыс. чел. (из них 3,92 тыс. чел. среднего и высшего комсостава), в авиации числилось 750 самолетов. Это были несколько заниженные данные, но все же они отражали действительность. Перевооружение советской армии и флота только начиналось.
Главный упор в военном секторе экономики, разумеется, делался на нуждах армии. Если в 1930 году было изготовлено 102 000 винтовок Мосина образца 1891/30, то в 1931 году — уже 154 000. Гораздо большим должен был стать скачок в сложном производстве. В декабре 1929 года была собрана комиссия во главе с наркомтяжпромом Орджоникидзе. Она сделала вывод о том, что собственная инженерно-техническая база отстает от требований современности. В результате было принято решение обратиться к иностранному опыту. Для этого за рубеж была направлена закупочная комиссия во главе с начальником Управления механизации и моторизации РККА И.А. Халепским. Он был давним и убежденным сторонником внедрения техники в армию и расширения сектора военной промышленности. Осмотрев образцы техники в Германии, Франции, Англии и США, комиссия Халепского закупила 20 танкеток Carden-Loyd, по 15 образцов 6- и 12-тонных Vickers и 2 гусенично-колесные машины Christie.
После длительных испытаний, комиссия остановилась на танке системы американского конструктора Джона Уолтера Кристи — Christie М.1940. Фирма предоставила лицензию на производство за 60 тыс. долларов, два экземпляра танка и необходимую документацию. Американское приобретение стало основой для производства танков серии БТ (Быстроходный Танк). В 1930 г. в Великобританию была направлена комиссия во главе с инженером-конструктором С.А. Гинсбургом. Она остановилась на Mk E Type A — «6-тонном Виккерсе», в мае 1930 года был заключен контракт на покупку нескольких образцов танков и необходимой документации для их производства в СССР. Таким образом было положено начало основного танка непосредственной поддержки пехоты Красной армии в 1930-е гг. — Т-26.
Если в 1930-1931 гг. советская промышленность могла производить только 740 танков в год, то в уже в 1932-1933 гг. эти показатели должны были вырасти до 4000. Между тем стартовать приходилось с низкого уровня. Даже производство МС-1, морально устаревшего уже танка, налаживалось с большими сложностями, весьма велик был процент брака. К 1929-1930 годам не смогли наладить и производство 300 средних танков собственного проекта Т-12 и 290 танкеток. Тем более заметным был рывок. Уже в 1930 году в Красной армии была сформирована 1-ая механизированная бригада в составе 119 танков, 100 танкеток, артиллерии на механической тяге и 385 разного рода автомобилей. В дальнейшем бригада была вооружена в основном колесно-гусеничными танками БТ-2 с 37-мм. орудием и пулеметом. Высокая скорость танка (50 км. по шоссе на гусеницах и свыше 70 на колесах, 30 км. на гусеницах по пересеченной местности) и большой запас хода (150-200 км) позволяли использовать эту технику вместе с кавалерией.
Рост танкового производства требовал решения проблемы создания качественной брони и бронебойных снарядов и пуль. Для этого был необходим вольфрам, сверхпрочный металл с высокой – до 3400 градусов – температурой плавления. В Бурят-Монгольской АССР в 1932 году геологом М.В. Бесовой было обнаружено Джидинское месторождение, в 1933 году К.А. Шалаев обнаружил Булуктаевское месторождение. Оба они немедленно начали разрабатываться, став крупнейшими поставщиками вольфрама для нужд Советского Союза. До 90% этого металла шло на изготовление инструментальной, снарядной, рессорной стали и броневых плит. Вольфрам использовался также и при производстве электротехники. Механизация требовала также решения проблемы снабжения армии резиной. Модернизация требовала решение проблемы каучука, который становился все более необходимым (шины, колеса самолетов, покрытие колес танков серии БТ, изоляция и т.п.) и который полностью отсутствовал в СССР. Отсутствовало и его химическое производство. как и вообще индустрии полимеров.
96% каучука добывалось в колониях Великобритании и Голландии. В колониях Франции и в Бразилии – еще 3%, на остальной мир выпадал 1%. Производство не всегда обеспечивало спрос на этот продукт. В 1925 году, например, мировая потребность в нем составила 510 тыс. тонн, а продукция – только 470 тыс. тонн, что привело к росту цен на каучук на мировом рынке. Основным потребителем были США и Великобритания. Еще в 1926 году ВСНХ организовал конкурс на лучшую работу по производству искусственного каучука. Условия конкурса были жесткими – производство должно было основываться на продукции, доступной в Советском Союзе, способ получения должен был позволять массовое производство, цена произведенного продукта не должна была превышать мировой цены на природный каучук, а качество должно было быть не хуже натурального. Основное направление работы определил ленинградский ученый проф. В.С. Лебедев. Кроме того, в стране активно шли поиски, а затем и культивация каучуконосных растений. Таковым оказался корень кок-сагыза, вида одуванчика, найденного в горах Тянь-Шаня. Его начали выращивать в БССР, УССР, КазССР и Западной Сибири.
И тем не менее проблема оставалась далеко не решенной. Для удовлетворения минимальных нужд промышленности на покупку каучука в 1929 г. пришлось выделить 50 млн. руб. золотом. В конце 1920-х Сталин поставил задачу создания в ближайшее время искусственного каучука. 25 декабря 1929 ЦК ВКП(б) принял постановление «О каучуке» - предполагалось ускорить культивирование местных каучуконосов – ВСНХ должен был отчитаться о проделанной работе треста «Каучуконос» и «Резинотрест» через 6 месяцев, провести закупки семян гваюле в Мексике для опытных плантаций в Азербайджане и Туркмении. Относительно искусственного производства требования были жесткими: «Обязать ВСНХ СССР максимально форсировать работу с синтетическим каучуком по методам проф. Бызова и проф. Лебедева, в порядке перехода этих работ в полузаводский масштаб (до 200 кг. каучука в день как по способу Бызова, так и Лебедева). Считать темп работы Резинотреста в этой области совершенно недостаточным.» Наркомат торговли должен был обеспечить «немедленную выдачу лицензий на заграничное обородувание для этих целей», отчет ВСНХ по вопросу о синтетическом каучуке также был назначен через 6 месяцев. Решение ЦК было довольно энергичным.
Уже с осени 1930 г. на Опытном заводе «Литер Б» по методу С.В. Лебедева было налажено производство. На тот момент это был единственный в мире завод искусственного каучука. Вслед за этим было построено три завода по производству этого продукта – в Ярославле, Воронеже и Ефремове. Все они вступили в строй в 1932 году. В этом же году искусственный каучук стал производить завод «Красный треугольник» в Москве. В 1933 г. шины из советского искусственного каучука с успехом прошли испытание на автопробеге Москва-Кара-Кум-Москва (9,5 тыс. км.). Производство автомобильных шин из импортного каучука в России в 1913 году составило 18 тыс., в СССР в 1928 г. – 85 тыс., в 1929 г. – 148 тыс., и этого было недостаточно. В 1932 г. произвели уже 550 тыс. шин, в 1937 г. – 3 млн. и далее производство только росло. Увеличивалось и производство прорезиненной ткани, и резиновой обуви. В 1913 году в России было произведено 40 млн. пар резиновой обуви, в 1932 г. – 65 млн., в 1937 г. – 100 млн. пар. ¾ потребностей в каучуке удовлетворялось синтетическим, и ¼ - натуральным продуктом. В частности наличие собственного каучука позволило наладить и производство кирзы. Этот материал был изобретен в России еще в 1903 году, но лишь в 1939-1940 гг. удалось наладить производство кирзы на качественном уровне и в объеме, позволяющим использовать её для голенищ сапогов красноармейцев.
В 1932 году производство самолетов в СССР превысило наибольший дореволюционный показатель 1916 года, закупки авиатехники за границей сократились на 17%. В этот период вообще появились признаки свертывания заказов за рубежом. Началось скачкообразное развитие отечественного самолето- и моторостроения. В случае войны в 1931 году авиапромышленность должна была выпустить 4360 самолетов и 4848 моторов в год. Между тем в 1929 году было произведено 912 самолетов (все военные), в 1930 — 1149 самолетов (1106 военных), в 1931 году — 1489 самолетов (1359 военных) и в 1932 — 2670 самолетов (2362 военных). Большую часть из них были самолетами-разведчиками (25,6%, это был тип многоцелевого самолета), истребителями (13,9%) и бомбардировщиками (6,1%). В моторостроении рост был еще большим — с 990 в 1929 году до 4917 в 1932 году. Производство самолетов увеличилось в 2,7, а моторов — в 5 раз. В 1929-1933 годах ВВС получили 7230 самолетов, в том числе 636 истребителей и 551 бомбардировщик. Если в 1929 году в РККА было 17 авиабригад, то в 1933 — уже 35.
Этот скачок был бы невозможен без огромного прорыва в цветной металлургии СССР. Самолетостроение, моторостроение, автомобилестроение повсюду все больше потребляло алюминий. Замена чугуна на алюминий позволила увеличить КПД двигателя на 30%, моторесурс более, чем в 1,5 раза, сокращался износ шин, увеличивалась скорость. В 1909 году был изобретен сплав «дюралюмин», который начал широко использоваться. Разумеется, его основным потребителем поначалу была авиация – самолетостроение и дирижаблестроение. Уже в 1916 году фирма Юнкерс построила первый цельнометаллический самолет Junkers J 1. В 1920-е резко выросло и потребление алюминия в автомобилестроении. Во Франции и Германии эта отрасль потребляла 32-35% алюминия, в США – 35%.
Технический прогресс привел к резкому росту спроса на алюминий и его производства. Если за период 1853-1885 гг. в мире было произведено 50 тонн этого металла, за период 1885-1900 гг. – 20 тыс. тонн, в 1901-1911 г. – уже 150 тыс. тонн. Основные разведанные залежи бокситов к этому времени были найдены в южной Франции (самое название «боксит» происходит от общины Les Baux, где они были впервые обнаружены), США, Норвегии и британской Индии. В 1918 году мировое производство алюминия составило 131 тыс. тонн, из которых 57 тыс. тонн приходилось на США. Вслед за ней шла Франция. В России алюминий не производился, и в годы Первой Мировой войны его пришлось закупать по довольно значительной цене 5,4 тыс. руб. за тонну. Пиковые показатели импорта алюминия в Российскую империю выпали на 1915 год – 6 302 тонны, и на 1916 год – 5030 тонны. После окончания Первой Мировой процесс увеличения использования алюминия в промышленности продолжился. В 1920-1929 гг. потребление алюминия в лидирующих в промышленном отношении странах увеличилось приблизительно в 2 раза., при этом, если в США и Франции – в 1,7 раза, в Германии – в 2.1 раза, то в Великобритании более чем в 4 раза, с 7 до 30 тыс. тонн в год. Рост мирового потребления алюминия продолжился, и с 1929 по 1937 год составил 1,7 раза, с 261 до 445 тыс. тонн.
Бокситы в России были впервые обнаружены в 1916 году в Тихвинском уезде Новгородской губернии, планы по их разработке и плавке алюминия были заложены уже в ГОЭЛРО. Тем не менее, в 1929 году СССР находился на нулевом уровне производства алюминия, а потребность промышленности в этом металле постоянно росла. В 1930 году она составила 9 490 тонн, в 1930-1931 гг. – 12 760 тонн, в 1931-1932 гг. – 19 750 тонн и в 1932-1933 гг. – уже 44 700 тонн. К этому времени бокситы уже добывались в Югославии, Румынии и Италии (9,5% мировой добычи). Необходимость создания собственной базы производства алюминий была очевидной. 11 мая 1930 года первые болванки алюминия были получены в Ленинграде и прокатаны там же в листы. Качество металла было хорошим и не уступало зарубежным аналогам. Этот опыт был использован при строительстве Волховского комбината им. С.М. Кирова. Оно велось в тяжелейших условиях – было трудно преодолеть ряд технологических проблем, неизбежных при переходе от эксперимента к поточному производству.
Комбинат был заложен в мае 1930 года и сдан в эксплуатацию через два года. Уже 14 мая 1932 года на нем были получены первые слитки алюминия. Расчет производительности комбината составил 6 тыс. тонн в год при дальнейшем увеличении до 12-15 тыс. тонн в год. Партия и правительство требовали развивать производство алюминия «исключительными темпами». Энергетическая база для этого была уже создана. Производство электроэнергии к 1932 году увеличилось с 17 до 100 млрд. квт. часов. Вслед за Волховским был заложен и в 1934 году заработал на полную мощность Днепровский комбинат, что дало возможность отказаться от импорта бокситов из Франции. В 1939 году было принято решение ввести в строй Уральский алюминиевый комбинат и алюминиевые заводы в Кандалакше и Кузбассе (с началом Великой Отечественной войны после потери добычи 35% бокситов, 60% глинозема и 55% производства алюминия именно на них легла основная тяжесть производства этого стратегически важного металла).
Потенциальный противник также не стоял на месте. По данным разведывательного IV Управления Штаба РККА, с 1930 по 1933 годы штаты Вооруженных сил пяти пограничных государств — Польши, Румынии, Финляндии, Латвии, Эстонии — возросли по орудиям среднего и крупного калибра на 22%, самолетам — на 126%, по танкам — на 238%. Тем не менее эти государства, даже при формальном объединении в блок, не могли рассчитывать на успех даже на начальном этапе возможной войны. К весне 1932 года на западных границах СССР было построено 12 укрепленных районов, которые в основном были оснащены пулеметными огневыми точками. Качество укреплений на «линии Сталина» часто оставляло желать лучшего, глубина обороны невелика (от 1 до 5 км). Артиллерийские доты были немногочисленными (около 10%) и имели на вооружении 45-мм. и 76-мм. орудия. Но в целом этого было вполне достаточно для борьбы с ударными кавалерийскими группами потенциального противника, которые были оснащены тогда легкой бронетехникой. Время полной военной беззащитности страны прошло. Отчет германской разведки о РККА за февраль 1933 года гласил: «Значение армии в общем поднялось до такой степени, что она в состоянии вести оборонительную войну против любого противника. При нападении на Красную Армию современных европейских армий великих держав, возможная их победа может быть поставлена под вопрос. При своем численном превосходстве Красная Армия в состоянии вести победоносную наступательную войну против своих непосредственных соседей на Западе (Польша, Румыния)».
Айрапетов Олег
Комментарии читателей (0):