Нужны ли России 70-летние чиновники: мнения

Президент РФ Владимир Путин внёс в Госдуму законопроект, который позволяет увеличивать возраст выхода на пенсию для чиновников высшего звена. После принятия нового закона они смогут занимать свои посты до 70 лет. Напомним, сейчас главы федеральных агентств и ведомств, полпреды в регионах, в Госдуме и в Совете федерации, советники президента, руководители его администрации, а также заместители министров обязаны уходить на пенсию в 60 лет (в крайнем случае, в 65 — в виде исключения и по договорённости сторон).

Нужны ли России 70-летние чиновники? Не получится ли так, что во главе РФ будут кремлёвские старцы, как в эпоху брежневского политбюро?

Григорий Трофимчук, политолог, первый вице-президент Центра моделирования стратегического развития:

Проблема возраста чиновников — не такая простая и однозначная, как кажется на первый взгляд. Новейшей российской историей доказано, что «младореформаторы» практически погубили государство, а бывшие кремлёвские пенсионеры — в шляпах и со вставными челюстями, — как ни странно, держали его вес на мировом уровне.

Дело в том, что человек начинает что-то осознавать ближе к 45-летнему возрасту, до этого его можно считать относительно неразумным. Политическая элита США сегодня наглядно доказывает ту же самую формулу: ведущие политологи страны ложатся преимущественно на рубеже 90-100 лет, и тот же Бжезинский на этом фоне выглядит вечным студентом. Тем более, придётся учитывать и успехи современной науки о человеке: сегодняшний 40-летний, по ряду внешних и внутренних показателей, равен позавчерашнему 25-летнему. Возрастные стереотипы резко сдвинулись вверх, вне всякой зависимости от демографической статистики.

Однако в сегодняшнем контексте, к сожалению, становится ясно и другое: ситуация искусственно подгоняется под возраст действующей элиты страны, вне всякой зависимости от профессиональной пригодности тех или иных чиновников. И это — сигнал для всех остальных соискателей: без радикальной смены руководящих слоёв всё будет как есть ещё как минимум двадцать лет. Такое осознание обстановки уже само по себе может вызвать напряжение в обществе.

Россияне, молча, могли бы вполне согласиться на этот формат власти, но только в единственном случае: если страна является (а не «будет», не «станет») по-настоящему мощным государством. Во всех остальных раскладах завершение карьеры 80-летних российских реформаторов может стать по-настоящему трагичным. О чём лет через 200 будет написано много захватывающих книг.

Сергей Канчуков, генерал-майор, кандидат политических наук:

Проблема не в кремлевских старцах, а в системе. И в 70 лет можно приносить пользу стране, а в 50 или 60, ей вредить.

С одной стороны, за весь огромный период постсоветской действительности не подготовлены и не отобраны кадры для такой замены. И здесь не короткая скамейка играет главную роль, а отсутствие решения допустить к ресурсам новых преданных людей, ввести их в элиту общества, приобрести новых сторонников и преданных сотрудников. Нет не механизма отбора, ни структуры. Это и является, как раз, камнем преткновения.

С другой, это не просто должности, на которых находятся доверенные лица, это капиталы, которыми они владеют. Нет механизма, как все это уберечь, как передать. Ведь не секрет, что у нас в обществе, в большинстве случаев, сложилось в последнее время, так, что если человек ушел на пенсию, то он выключен из общественной и государственной жизни.

Лояльность здесь играет одну из главных составляющих. Но лояльность и преданность — разные вещи. Лояльного можно всегда перекурить, а преданного практически никогда.

Такое решение может отдалить на небольшой срок крах всей системы, но ее не предотвратит. Нужны другие подходы, срочные решения, другие, преданные Родине люди, и нужны они уже вчера.

Ростислав Ищенко, политолог, президент «Центра системного анализа и прогнозирования»:

Я считаю, что ограничение работы госслужащего пенсионным возрастом — бессмыслица. Получается, что руководить крупной корпорацией, некоторые из которых влияют на мировую политику больше, чем 95% существующих государств, можно и в 100 лет. Точно так же в 100 лет можно быть президентом ядерной сверхдержавы (если изберут), а вот работать клерком в министерстве культуры (или даже министром) после 60-ти или 70-ти — нельзя. Необходимо ориентироваться на возможности и способности конкретного человека, а не на возрастную планку. Не всегда молодая команда энергичнее, не всегда пожилая команда мудрее. Формировать необходимо профессиональную команду, а не возрастной, половой или расовый пул.

Юрий Юрьев, политконструктор:

Ныне качество жизни у руководителей и творческих работников выше и они лучше сохраняются, и вполне продуктивны в бизнесе и искусстве в указанном возрасте, хоть и не все. Возраст становится вторичным критерием продуктивности, а первичным — состояние здоровья, созидательность и эффективность. Вокруг множество примеров, как даже молодые люди менее созидательны, продуктивны и эффективны, чем люди пожилые.

Сандра Новикова, журналист и блогер:

Я пока никаких причин для беспокойства по поводу новых «кремлевских старцев» не вижу, ибо, во-первых, считаю, что оптимальный возраст для руководителя высшего ранга — министра, премьер-министра, главы верховного суда — 50-70 лет. Это оптимальный возраст, а в принципе работать можно и до 80 лет (особенно сейчас, когда продолжительность жизни растёт), если есть силы физические и духовные — так, Де Голль стал президентом пятой республики в 69 лет.

Так что нам надо отказываться от навязываемых: «не более двух сроков», и «только до 60 лет». Вместо этих глупых правил лучше создавать систему сдержек и противовесов, одной из функций которой будет ротация кадров и недопущение к власти слабых руководителей: если у политика-аксакала (а в традиционных обществах мудрых старцев очень уважали) есть силы и народная поддержка — пусть правит, хоть и пять сроков, хоть и до 80 лет. Но когда у политика наступают маразмы, когда он начинает нуждаться в поддержке, ибо не может сам ходить — из-за возраста, или из-за пьянства; когда речь его превращается в старческое шамканье, когда народ принимается сочинять о нем анекдоты типа анекдотов о «дорогом Леониде Ильиче» — тогда он должен уйти. А если политик сам не уходит, ему должна помочь отправиться на заслуженный отдых та самая система сдержек и противовесов.

Кирилл Мямлин, публицист:

В начале 80-х годов страна уже пыталась уйти от кадрового застоя геронтократии. Получилось «очень криво». Похоже, сейчас мы вновь наступаем на те же грабли. Надо помнить, что Россия в ХХ веке построила уникальную систему эгалитарной демократии советского типа: октябрята становились пионерами, пионеры — комсомольцами, комсомольцы — коммунистами, поднимая элиту по карьерной лестнице наверх с самого низа. Конкуренция за продвижение в системе была всегда очень высокой, что и служило своеобразным «естественным отбором». Впрочем, в этом отборе больше значение играли личностные карьерные качества и политическая благонадёжность, нежели коэффициент интеллектуальных способностей. Но система в целом работала.

Разрушение системы произошло в 90-е годы, но разрушение заложено было много раньше — в 60-е годы, когда советская элита, с целью обеспечения себе социально-экономических гарантий решила свою проблему через остановку ротации кадров. При этом произошел отказ и собственного идеалистического проекта. Горизонтальная мобильность стала превалировать над вертикальной, что определило переход элиты в стадию застоя, а потом и разрушение самой страны. В самый разгар перестройки в Советский Союз хлынули мутным потоком схемы западной социологии, политологии.

В стране сложилось ожидание, что «сейчас мы будем приобщены к новым, „правильным“ знаниям и нам откроется истина», а собственное интеллектуальное превосходство было забыто. Но эти дисциплины пришли к нам в тот момент, когда на Западе они переживали острейший кризис, связанный с тем, что фактически стали исчезать базовые объекты исследований. Кроме того, был забыт постулат, что нейтрального знания не бывает, особенно в социальной сфере. Гуманитарные технологии способны подготовить крушение, они всегда связаны с политикой, стремящейся получить пресловутое «зловещее интеллектуальное превосходство». Ну, а если ты начинаешь смотреть на мир чужими глазами, значит, ты смотришь в чужих интересах. Практические советы, как изменить это общество, стали работать на его разрушение. Это опыт надо учитывать Владимиру Путину в его новой стратегии смены элит. Как говорят, ломать — не строить. Прежде чем ломать, надо чётко понимать, что же на этом месте будет построено.