Человек – «хорошая еда»? Что не так с «этикой» А.Г. Дугина

Данная статья является продолжением исследования философских трудов А.Г. Дугина. В статье «Кто ты, «темный Логос»? Об идейной основе «философско-богословской» концепции А.Г. Дугина» нами было изучено ядро его религиозной философии. Так, отправной точкой в его мировоззрении является идея о существовании «темного Логоса», познание которого приведет человечество к пониманию высшего смысла существования. Смысл же этот заключается в том, что главной движущей силой, сущностью вещей и содержанием бытия является «ноомахия» - «война внутри Ума». Религиозная философия А.Г.Дугина изначально находится диалоге с православным богословием, однако его концепция сверхъестественного, пародируя христианство, полностью переворачивает и наделяет противоположными смыслами все основные богословские категории. Так на место Святой Троицы (Отец, Сын, Святой Дух) в космогонии А.Г. Дугина становится «Ум», который так же един в трех своих ипостасях – Логосах Кибелы, Диониса и Аполлона. Однако вместо любви связующей лица Святой Троицы, Логосы связывает «война внутри Ума», которая и есть смысл существования мира. Точно так же переворачивается смысл рая - царства небесного и Царя Небесного – вместо него сущность священного бытия концентрируется в преисподней, которой управляет «черный Император ада». Наконец, главное ядро православного богословия – учение о Христе в мистико-оккультной философии А.Г. Дугина заменяется учением о том, что последним богом и победителем богов является темный Логос Диониса, который, по признанию самого А.Г. Дугина «в христианской традиции называется антихристом».

Целью же настоящего исследования является изучение этической стороны философии А.Г. Дугина – то есть системы его взглядов на сущность человека и связанные с этой сущностью категории должного и правильного в поведении людей.

Итак, в основе мира, согласно концепции А.Г. Дугина находится процесс войны внутри «Ума», при этом войны инфернальной жестокости. Война это продолжающаяся бесконечно, начинается с «великой драмы творения» в основе которой «жертва, убийство, заклание, расчленение». Собственно отсюда и происходит следующий важнейший А.Г. Дугина тезис о том, что «страдание настолько центрально для человеческого бытия, что во многом характеризует его». С другой стороны «человеческая психология есть ничто иное как развернутая, монументальная, хитроумная стратегия по ускользанию от невыносимости страдания и унижения». А.Г. Дугин пишет: «Страдание, боль, пытка, abuse — норма существования в наличном мире. Человек — двойственен. Как данность — он объект, подверженный страданию, раб, вещь, зверь, инструмент, домашнее животное, кукла. И это — его стартовая черта».

Таким образом, основным содержанием человеческого бытия и его природы является постоянное страдание. «Человек подвергается унижению, насилию, давлению постоянно. Это необходимая составляющая человеческого существования» - утверждает А.Г. Дугин.

Ранее на ИА REX: Кто ты, «темный Логос»?

Здесь следует обратить внимание на то, что такая трактовка, как будто бы взятая из христианства, на самом деле полностью ему противоположна. Страдание в христианстве является следствием искажения природы человека, а вовсе не ее сущностью. Кроме того утверждение, что человек «раб, вещь, зверь, инструмент, домашнее животное, кукла» прямо противоречит христианскому пониманию, согласно которому человек создан по образу и подобию Бога («И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему»). Сотворенный по образу и подобию человек призван обладать полнотой истинного бытия и целостности, быть совершенным. «Итак, будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный», - говорит Христос.

В христианском понимании Бог как раз избавляет человека от страдания, восстанавливает его настоящую истинно человеческую сущность, которая изначальна божественна. Подлинный человек не просто избавлен от страдания, унижения и боли – он спасен и помилован. Когда человек становится тем, кем он должен быть, он избавляется от того, что ему не свойственно по природе, задуманной Богом. Об этом прямо написано в Библии, в откровении Иоанна Богослова, что когда люди вернуться ко Христу, то «Сам Бог с ними будет Богом их. И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло».

Но как было показано ранее, задача А.Г. Дугина не создание христианской философии, а посторенние метафизики прямо противоположной. Отсюда и вытекает тот неизбежное следствие, что и его отношение к христианской морали будет сугубо отрицательным. Собственно ключевые для христианства понятие «греха» и «преступления», как отступления от подлинности жизни в концепции А.Г. Дугина получает прямо противоположное значение. Преступление и есть смысл и значение всего.
«Преступление, — особенно страшное преступление, — резонирует с природой человека, с ее фундаментальными пластами» - пишет А.Г. Дугин. В его концепции убийство и расчленение, непосредственно связанное с извращенным изнасилованием - ядро существования человека, его сущность. В этом контексте не так важно, кто кого мучает, важно что это происходит в неком сакральном измерении. «Неверно также делить главных действующих лиц преступления на жертву и палача. …Убийца и убиенный — полюса только в роковом, фатальном и неснимаемом, метафизически противоречивом дуализме. На самом деле, они — суть одно и то же» - утверждает А.Г. Дугин.

Насилие необходимо для приобщения к самой сущности бытия, познания высшего и духовного смысла жизни, потому что «мы возникаем в материи как результат расчленения, мы имеем шанс вернуться в дух только через такое же действие». Примеры этого самого необходимого расчленения, приводимые А.Г. Дугиным довольно характерны: «Духи варят неофита, стремящегося стать шаманом, разрывают его на много кусков, отделяют кости его скелета от мяса. Потом собирают заново. При этом в магическом ритуале часто повторяется одна деталь — восстановленный человек, «заново рожденный» не имеет более магической плоти. Он символизируется отныне черепом или скелетом. Он — только основа человека, его твердая вертикальная, осевая духовная часть. Мясо материи надежно счищено с костей души. …Такой же смысл у тибетского ритуала чод, где буддиста разрывают в чаше его собственного черепа дакини — женские духи, исполняющие роль посвятительниц. Они съедают тело неофита, истязают его, пока на месте человека не создается совершенно гладкое черное озеро. Это внеиндивидуальное черное озеро есть нирвана. Обретение истины».

И здесь мы подходим к еще одному важному моменту: для А.Г. Дугина между преступником и жертвой все же есть разница, но просто эта разница прямо противоположна той, которую вкладывают в нее представители христианской «профанской» морали. Преступник это бог, господин, жрец, посвященный. Жертва - раб или жертвенное животное, которое в процессе расчленения (инициации) приближается к сакральному смыслу «творения». Отсюда следует и образ маньяка, как жреца и господина, посвящающего раба в мистерии «темного Логоса» и тем самым дарующего ему более глубокий уровень существования. Так появляется логически следующая из его философии мысль Дугина о том, что «Чикатило — понятие внутренне, потому что он выражает какую-то обязательную, интимно-близкую, неразрывно связанную с глубинами подсознания фигуру. Это не человек, это фетиш, знак, голос человеческой психики. …Чикатило современник Диониса. Компаньон египетского бога Сета, соучастник великой мистерии индусских богов, принесших в жертву и расчленивших Праджапати — первочеловека». Ранее нами было показано, что Дионис или «темный Логос» – это и есть онтологическая противоположность Христа, победивший Люцифер или воцарившийся Антихрист. Утверждение том, что «Чикатило современник Диониса» в данном случае означает, что он существует с ним в одном сакральном времени перманентного расчленения жертвы, что собственно и раскрывается в следующем тезисе о том, что он, Чикатило, «соучастник великой мистерии индусских богов, принесших в жертву и расчленивших Праджапати — первочеловека».

Для жертвы преступника страдание является неизбежным и необходимым. Другое дело, что есть выбор между страданиями. Человек может так и оставаться на уровне обычного, убогого рабства и «тогда его страдание будет не глубже страдания запряженного в плуг мерина». Однако есть и более высокий уровень, уровень инициации, то есть ритуального посвящения через унижение и боль. А.Г. Дугин пишет: «Кто не довольствуется данностью, и стремится утвердить свое духовное достоинство, должен обратиться к особой области — к области инициации. Духовное достоинство не данность, но задание. Оно может быть исполнено, а может быть проявлено. Гарантий никаких. Сфера этого рискованного пути — инициация». Пройдя инициацию «посвященный располагается в центре бытия», он «бесстрастен, неподвижен, безразличен и холоден. Он горит иным огнем — огнем вечности». Такие образом, именно инициация делает человека холодным равнодушным, горящим «огнем вечности». Интересно, что здесь напрашивается явная отсылка к «вечному огню» ада, где «червь их не умирает и огонь не угасает». Однако в концепции А.Г. Дугина ад и есть центр бытия, поэтому ничего удивительно, что именно туда попадают посвященные.

Но чтобы приблизиться к этому «центру бытия» нужно прочувствовать его для начала в некотором садомазохистском ритуале. «Первая стадия инициации — праздник боли. – пишет А.Г. Дугин - Поиск унижения и мучительных ситуаций, нагнетание страдания и тяжести. Вся данность в человеке должна быть подвергнута сознательному abuse. В некотором смысле, это сопоставимо с радикальным опытом предельного мазохизма. Сломать надо «эго». Центр человеческой данности, ось «страдательного» бытия. …Масонство сохранило элементы этого инициатического учения: посвящаемого вводят в ложу сознательно в растерзанном виде, вызывающем чувство стыда, унижения, самоотвращения. В архаическим ритуалах инициация сопрягается с нанесением телесных повреждений разной степени тяжести — вплоть до искалечивания. В некоторых традициях особо высокое посвящение требует отрубания жизненно важного органа — полового члена, руки или ноги. Часто наносят характерные шрамы, порезы, выбивают зубы и т.д».

Наконец, высшей стадией развития оккультно-сакральной диалектики жертвы и жреца, господина и раба, преступника и жертвы становится каннибализм. «Каннибализм не просто сакральность, а сакральность вдвойне – отсюда его инициатический смысл» - утверждает А.Г. Дугин. В этом акте, человек-раб свидетельствует о своей животной, звериной, объектной сущности. Однако священный зверь может сам быть инициатором в отношении непосвященного человека. Развивая эту мысль, Дугин заявляет о том, что существует некий «известный сюжет мифов и сказок, когда люди отрезают часть своего тела и дают другим – иногда волшебным зверям. В случае со зверьми – это типичная игра ролей – обычно люди едят зверей, а тут звери людей. В каннибализме люди и звери сравниваются». В христианском богословии зверь – это символ дьявола, соответственно сравнение господина (каннибала) и зверя делает его подобным сатане, то есть как раз погружает на более глубокий уровень бытия. Но есть и другое сравнение: раб подобен скоту бессловесному и в этом смысле пожираемый сравнивается со свиньей.

А.Г. Дугин пишет: «Человечина - по описанию – сладка и похожа на свинину, только мягче. Эквивалент человек = свинья обыгрывается в Традиции многократно и многомерно». По каким описаниям А.Г. Дугин так хорошо знает о сладости человеческого мяса, вопрос открытый, а вот «Традиция» в понимании А.Г. Дугина это и есть квинтэссенция мудрости, поэтому его приравнивание пожираемого человека к свинье как бы снисходит от священного откровения. Далее, однако, к свинье приравнивается именно женщина, правда, опять же с опорой на «историю». «У папуасских племен, в Австралии, Новой Гвинее и у многих африканских племен на свиней обменивают невест – здесь любопытная цепочка женщина-животное-пища». И здесь самое время вспомнить Чикатило, то есть маньяка. Именно женское начало является «рабским» по отношению к мужскому, господскому. Изначально маньяк-мужчина насилует и убивает именно женщин. Это вовсе не значит, что мужчина не может быть рабом или жертвой, просто в отношениях «мужчина-женщина» господином и каннибалом скорее является мужчина. Дальнейшие рассуждения А.Г. Дугина выглядят как ряд намеков на то, что отношения человека с «богом» тоже являют собой связь эротики и каннибализма. Он пишет: «Можно расшифровать мотивы «оральности», каталогизированные фрейдизмом, в сакральной парадигматике. Кстати, любопытна в этом смысле пара пища-слово. Пища входит в рот, слово выходит. Отсюда можно вывести символизм слюны. Интересно, что в богомильских легендах слюна выступала важнейшим элементом творения первочеловека. В других версиях «дьявол возник из плевка Бога». По обратной симметрии слово как-то сопряжено с плевком».

Каннибализм в теории А.Г. Дугин сверхсакрален, а людоед представляет собой высший уровень духовной аристократии. Эту «истину» А.Г. Дугин раскрывает на примере истории Новой Гвинеи, утверждая каннибалы были «ядром будущей политической аристократии - жрецов и правителей», зародышем «национальной элиты» и «субъектом восстановления справедливости в мире духов и сил».

Как бы предвосхищая закономерный вопрос недостаточно посвященного читателя о том, почему же каннибализм является в большинстве культур неприемлемым, если он так важен и необходим, А.Г. Дугин приводит следующие сведения: «Я полагаю, что табуирование каннибализма имеет несколько объяснений: во-первых, оно вполне сравнимо с запретом на свинину (здесь смотри всю цепочку, приведенную выше). Во-вторых, вероятно человек был отменен как сакральная еда не потому что это плохая еда, а напротив, потому что это слишком хорошая еда. Мораль не имеет здесь никакого значения – она рационализирует движения мифа и культа». Другими словами, представления о добре и зле, и собственно христианская мораль здесь не причем, потому что в сознании А.Г.Дугина существует только «мораль» прямо противоположная, которая каннибализм не только не табуирует, но и объявляет важнейшей миссией. Людей не едят потому, что они «слишком хорошая еда», то есть иными словами большинство современных людей не чувствуют в себе права на осуществление великой мистерии пожирания себе подобных.

Ранее на ИА REX: Новую Русскую империю славянская матрица проецирует

С другой стороны убить, приготовить и съесть это тоже довольно примитивный способ обращения с человеком, так как биологической потребности в том, чтобы его готовить нет. «Теплом, огнем, водой обрабатывают убиенных зверьков – в каннибалистических цивилизациях тела людей – из-за сакральных мотивов и психических, нервных нужд» - утверждает А.Г. Дугин. Если этих нужд нет, то поедать лучше живьем. Эта мысль, по-видимому, и приводит А.Г. Дугина к идее о том, что самый правильный господин, жрец, аристократ и сверхчеловек это вампир. В его концепции вампиризм является «важнейшей метафизической проблематикой эсхатологического контекста». Более того, он заявляет, что корень слова «вампир» связан «с корнем “парить”, “пархать”, т.е. “летать”, а также “дышать”». Сам же «вампир» непосредственно связан с понятием “души”, проходящей через критическую точку “зимнего солнцестояния”, паузу смерти, за которой следует новая жизнь, новое рождение. По сути вампир это имманация все того же «темного Логоса». Надо сказать, что в рассуждениях о вампирах, А.Г. Дугин прямо подчеркивает, что его учение является христианством наоборот, правда при этом он пытается доказать, что это именно христиане исказили истинную «веру».

Так, он утверждает, что сакральный сюжет про вампира, являющегося душой мира и дающего ему новое рождения «в христианстве перешел в светлое повествование о судьбе Спасителя, который своей смертью привел человечество к новой и благодатной божественной жизни. Изначальный сюжет о спуске солнца в лабиринты тьмы и его новом воскресении присутствует и в православном учении. И поразительно, что соучастие в этой новой божественной жизни христиан происходит именно через вкушение крови Господней!

Кроме того в православии есть тема, еще более точно напоминающая древнейший архетип — “сошествие Спасителя во ад”. Христос после распятия спускается в самые нижние регионы творения, чтобы вывести оттуда томящихся в ожидании Воскресения праотцев, патриархов, пророков, царей, праведников.

В сюжетах о вампирах тот же самый сценарий повторяется в темном, мрачном ключе — вместо солнечного воскрешения плоти в момент Второго Пришествия, здесь речь идет о зловещем пробуждении кадавра в темноте могильного склепа. Вместо солнечной новой жизни в вампире мерцает обрывочное тлеющее существование. Вместо жертвенной крови Сына Божия монстры Трансильвании насильственно пьют животную кровь обычных человеческих существ...».

Казалось бы можно было оставить тему вампиризма в рамках мифа, но для философии А.Г.Дугина она настолько важна, что он переносит ее в область реальной истории. Он пишет: «Откровенно политический аспект вампиризма проявляется начиная с вампиров-императоров, в частности, с Тиберия. Важно подчеркнуть, что и Дракула был Принцем, а значит, принадлежал к королевскому роду. Александр де Дананн в своей книге "Память Крови" приводит подробную информацию о существовании особых династических королевских родов, которые были генетическими носителями контринициации и вампиризма. Эти династии сохраняли верность древним языческим традициям и после принятия христианства, но, естественно, эти традиции были уже извращены и сведены к их низшим аспектам». Таким образом, А.Г. Дугин подчеркивает, что вампиризм есть удел императоров, аристократов, высших людей, на которых, однако, негативно сказалось принятие христианства. В этом смысле, обретает особое значение представление А.Г. Дугина об обязательности оккультной подоплеки власти. «Простое несогласие с фактом наличия оккультной власти способно ее отменить или хотя бы ограничить» - убежден он. Таким образом, его политическая теория, очевидно, следует из его «этики» или точнее антиэтики. Неудивительно, что в его картине мира, основанной на переворачивании христианской морали, убийство, насилие, людоедство и есть служение главному сверхъестественному началу – «темному Логосу», а самые страшные преступники являются его жрецами, посвященными в великую тайну мироздания, в основе которой изнасилование и расчленение.

В общем то и сам А.Г. Дугин признается, что считает христианскую мораль пуританским лицемерием и профанизмом, который мешает истинному духовному поиску. Кроме того, он утверждает, что «проповедники спасения лишь ведут к скорой и неминуемой гибели», в то время как «самое отталкивающее и подчеркивающее свою негативность, свой антиномизм и свою "злую" природу, окажется ближе к истине и поможет обрести правильные духовные ориентации». Таким учением, несущим «правильные духовные ориентации», является сатанизм Алистера Кроули. А.Г. Дугин пишет: «Последователей Алистера Кроули можно найти в самых различных группах и движениях. Свободная любовь хиппи также является знаком тантрического кроулианства, как и идея о высшей расе господ-посвященных - "рабы будут служить и страдать", сказано в "Книге Законов". Гомоэротизм, наркотики, интенсивная оперативная магия, авангардная музыка, сверхизвращенные эротокоматозные практики, фосфорисцентная живопись безумия, политический экстремизм - все это подробно изложено, систематизировано, сконцентрировано, предрешено в учении "Телемы" Алистера Кроули.

Хотим мы того, или нет, знаем мы о том, или не знаем - мы все живем под его знаком, под его надзором, по его заповедям».

Ранее на ИА REX: На чью сторону встанет Ватикан на Украине

Как видно, и здесь вместо самого общего базиса христианской морали, десяти заповедей Моисея, А.Г. Дугин прямо заявляет, что теперь мир живет по новым заповедям – заповедям сатанизма. Собственно это и есть его «этика», утверждающая священность преступления и высшую сакрализацию извращения и насилия.