Украинский конфликт пошатнул баланс сил на Южном Кавказе. На фоне всё более враждебных отношений между Западом и Россией регион превращается в новую зону силовой конфронтации между Азербайджаном и Арменией, которые преследуют свои жизненно важные интересы. Таким образом, очень важно, на чьей стороне окажется Турция в этой битве. Об этом пишут старший научный сотрудник Института востоковедения РАН Игорь Матвеев и научный сотрудник Института государственной политики и международных отношений имени Иссама Фареса при Американском университете в Бейруте Егия Ташджян в статье для Международного дискуссионного клуба «Валдай».
В 2022 году активизировались контакты между высшими должностными лицами Сирии и Турции. Так, в августе в Дамаске состоялась встреча Али Мамлюка, главы Бюро национальной безопасности партии «Баас» и специального советника по безопасности президента Сирии Башара Асада, и Хакана Фидана, главы Национальной разведывательной организации Турции, а в декабре прошла трёхсторонняя встреча в Москве с участием министра обороны России Сергея Шойгу и его сирийского и турецкого коллег Али Махмуда Аббаса и Хулуси Акара (примечательно, что присутствовали также Али Мамлюк и Хакан Фидан). Это заставило мировые СМИ и экспертов предположить, что немыслимое ранее сирийско-турецкое сближение становится «мыслимым». Ожидания возросли в январе 2023 года, когда министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу признал возможность встречи со своим сирийским коллегой Фейсалом Микдадом в начале февраля, хотя серия смертоносных землетрясений в Турции и Сирии в итоге отсрочила это событие.
Несмотря на общую трагедию обычных сирийцев и турок, а также на посреднические усилия России, которые привели к сближению сирийских и турецких переговорщиков, перспективы сближения между Дамаском и Анкарой в ближайшее время по-прежнему представляются сомнительными. В эпоху глобализации, когда суверенные государства стали более взаимозависимыми на глобальном, региональном и субрегиональном уровнях, международные конфликты влияют друг на друга в значительно большей степени. Ярким примером является нынешний украинский кризис, который глубоко затронул сирийский и нагорно-карабахский конфликты. Российско-турецкие отношения попали в зависимость от дипломатических «баталий» между Анкарой и Москвой за сохранение или усиление влияния в разных регионах, а именно в Сирии и на Южном Кавказе.
Сирийский конфликт на фоне нагорно-карабахского
Южный Кавказ во многом напоминает Сирию в плане политической раздробленности, а порой и ориентации государств региона и местных политических сил на разных иностранных акторов. Это предполагает высокую степень интернационализации сирийского и нагорно-карабахского конфликтов.
В шорт-лист основных участников сирийского конфликта входят Иран, Россия, Турция, США (и их курдские союзники), а также связанное с Ираном ливанское движение «Хезболла». Все они имеют заметное военно-политическое присутствие в Сирии.
Другими заинтересованными сторонами сирийского конфликта являются Китай и арабские страны Персидского залива, обладающие определённым экономическим влиянием в Сирии, но не имеющие собственных зон территориального контроля.
Подобную мозаику присутствия и влияния можно найти и на Южном Кавказе. Грузия привержена партнёрству с евроатлантическими и европейскими институтами, а Армения является частью возглавляемого Россией военного альянса ОДКБ. Азербайджан и Турция являются военными союзниками. Решение Турции встать на сторону одной из конфликтующих сторон на Украине подтолкнёт Азербайджан к аналогичному подходу. Геополитические и геоэкономические ошибки на Южном Кавказе могут создать проблемы, которые повлияют на торгово-экономические отношения между кавказскими странами и их соседями. Недавние события показали, что для Москвы российских войск в Нагорном Карабахе достаточно (при всех трудностях) для обеспечения интересов России в Баку в долгосрочной перспективе и сдерживания интересов Турции в регионе. Особенно это важно после Шушинской декларации от июня 2021 года, подписанной между Баку и Анкарой с целью укрепления военных и дипломатических связей между двумя тюркскими странами. Она заставила некоторых экспертов заговорить о нарушении Турцией сферы интересов России.
Подписав Шушинскую декларацию, Азербайджан укрепил свои военные отношения и отношения в сфере безопасности с Турцией, членом НАТО. Как утверждает Ахмед Алили из бакинского Кавказского центра политического анализа, Азербайджан стал для Турции «главным союзником вне НАТО», как Израиль, Египет и Япония для Вашингтона. Шушинская декларация является документом, свидетельствующим о новом международном статус-кво в области безопасности на Южном Кавказе. «Поскольку Грузия публично заявила о стремлении вступить в НАТО и ЕС, а Азербайджан имеет более тесные военные и дипломатические связи с Турцией, членом НАТО, регион утратил статус «российского двора» и стал российско-турецкой «игровой площадкой», – считает Алили. Этот фактор подтолкнул Москву к усилению мягкого давления на Баку и подписанию «союзнической декларации» в феврале 2022 года с целью укрепления своего политического присутствия в регионе.
Российско-турецкое сотрудничество/соперничество на Южном Кавказе: Нагорный Карабах
Путь к Трёхстороннему заявлению от 10 ноября 2020 года
Относительно Сирии Россия и Турция демонстрируют «понимание» действий друг друга, однако стремление Турции играть более важную роль на Южном Кавказе подвергает двусторонние отношения испытанию. С началом второй карабахской войны (27 сентября – 9 ноября 2020 года) Турция увидела исторический шанс усилить влияние в ближайшем соседнем регионе – на Южном Кавказе. В отличие от Сирии, этот регион с 1828 года был многовековой сферой национальных интересов России. Чтобы бросить вызов России, Турция оказала Азербайджану полную военную и дипломатическую поддержку в его войне против армян в Нагорном Карабахе.
Во время войны и Москва, и Анкара стали играть друг с другом в стиле «око за око». Многие наблюдатели заметили, что в то время как Россия занимала оборонительную позицию на своём «заднем дворе» на Южном Кавказе, она, по-видимому, активизировала военные действия в Сирии, когда российские ВВС бомбили позиции поддерживаемых Турцией повстанцев в Идлибе. Оказывая давление на Анкару через Сирию, Москва стремится сбалансировать определённую слабость в отношениях с Турцией. У Турции тоже был второй план на Южном Кавказе, чтобы оказать давление на Россию. В ноябре 2020 года был открыт доступ к Трансадриатическому газопроводу (TAP), который связан с транспортировкой каспийского газа через Трансанатолийский газопровод (TANAP) в Южную Европу через Турцию в обход России. Этот проект имеет большое значение для Турции, поскольку он превращает страну из импортёра в транзитёра газа. Геополитический характер этого проекта заключался в снижении газовой зависимости Европы от Москвы.
На дипломатическом уровне Турция в отношении Нагорного Карабаха пыталась действовать в «астанинском стиле». Однако следует отметить, что, поскольку конфликт развивался на постсоветском пространстве, Россия не очень хотела выходить на двусторонний трек с Турцией в виде нового «астанинского процесса», где Турция и Россия действовали бы как равноправные партнёры, но уже на «заднем дворе» России. Такой сценарий узаконил бы присутствие Турции в регионе. Максим Сучков, эксперт РСМД, отмечал, что Россия по этой причине не хотела сразу вмешиваться в ход войны, придерживаясь принципа «поживём – увидим». Сучков утверждал, что если Азербайджан оккупирует Степанакерт, столицу Нагорного Карабаха, турецкий гамбит окупится, поскольку Баку будет вечно благодарен Анкаре, а турецкое влияние в регионе будет только расти. Однако это привело бы к этническим чисткам и недовольству Ереваном политикой Москвы. Потеряв единственный региональный военный союз, Россия потеряла бы весь регион. Таким образом, Москва изо всех сил старалась не провоцировать Баку, не отталкивая при этом Ереван, когда армянская армия была разгромлена в ходе блицкрига осенью 2020 года.
Интересно, что организованное Россией трёхстороннее заявление от 10 ноября 2020 года, положившее конец войне, было явно не в интересах Турции. Анкара заявила о полной победе Азербайджана и изъявила готовность направить в Карабах турецких миротворцев, чтобы они действовали вместе с российскими военными. Оба плана потерпели неудачу, несмотря на то, что Турция стала активным игроком в результате формирования нового геополитического ландшафта. В итоге, хотя Россия недовольна Турецкой Республикой из-за её вмешательства в зону российских интересов и проводит «красные линии», Москва признала Турцию младшим игроком в регионе, но без паритета на постсоветском пространстве.
Региональный порядок на Южном Кавказе после 2020 года
Однако военный конфликт на Украине пошатнул баланс сил на Южном Кавказе. На фоне всё более враждебных отношений между Западом и Россией регион превращается в новую зону силовой конфронтации между Азербайджаном и Арменией, которые преследуют свои жизненно важные интересы. Таким образом, очень важно, на чьей стороне окажется Турция в этой битве.
Ереван уделяет особое внимание безопасности местного армянского населения в Нагорном Карабахе, Азербайджан же намерен следовать силовому решению карабахского вопроса, что значительное сократит присутствие Москвы в регионе, особенно с истечением в 2025 году мандата миротворческих сил.
Трёхстороннее заявление от 2020 года, похоже, не принесёт долгосрочного мира. И Ереван, и Баку продолжают по-разному интерпретировать девятую статью заявления. В то время как Азербайджан утверждает, что Армения должна предоставить «коридор» для соединения основной части Азербайджана с эксклавом Нахичевань через Сюник (юг Армении), который Баку называет «Зангезурским коридором», Армения опровергает это, настаивая на том, что речь идёт о восстановлении каналов связи (автомагистрали, железные дороги) для обеих сторон. Более того, в Баку добавляют, что если Ереван не предоставит какой-либо коридор в Сюнике, то Азербайджан заблокирует Лачинский коридор. Между тем Ереван требует не увязывать статус Лачинского коридора с открытием каналов связи. Это подталкивает Иран к «возвращению» в регион. Иранцы предупредили, что любое территориальное изменение армяно-иранской границы – красная черта для Тегерана. Тегеран считает, что такие изменения могут угрожать его геополитическим интересам, в том числе поддерживаемому Москвой, Тегераном и Нью-Дели транспортному коридору «Север – Юг».
Несмотря на все трудности и продолжение блокады Лачинского коридора (единственного сухопутного пути, соединяющего Нагорный Карабах с Арменией), российские войска всё ещё являются единственными гарантами безопасности карабахских армян. Вопреки тому, что думали многие аналитики, поражение Армении в войне 2020 года не уменьшило влияние России в Армении. Наоборот, Россия теперь пользуется большим влиянием, несмотря на раздражение Еревана по отношению к Москве из-за неспособности последней предотвратить нападения Баку на территорию Армении или блокаду Лачинского коридора. С другой стороны, официальные лица Баку не скрывают своих истинных намерений. Они не хотят продления мандата российских миротворцев в 2025 году и настаивают на «реинтеграции» всего Карабаха в состав Азербайджана. Если Баку выполнит свою задачу и займётся демографической инженерией, заставив армян покинуть Нагорный Карабах, тогда больше не будет оправдания российскому присутствию в регионе, и Москва потеряет рычаги влияния.
Будущее сотрудничества/соперничества: может ли нагорно-карабахский сценарий повториться на северо-востоке Сирии?
Опыт Нагорного Карабаха показал, что, несмотря на политику Турции по сдерживанию России в регионе, Москве удалось сохранить своё влияние. Однако исход кризиса на Украине до сих пор не ясен, и его влияние уже ощутили заинтересованные региональные игроки. В долгосрочной перспективе Азербайджану и Армении предстоит принять стратегическое решение, к какому полюсу они примкнут. И будущее решение может идти вразрез с жизненно важными интересами обеих сторон. Предположим, что Западу удастся убедить Турцию пойти на определённые политические уступки на российском направлении, поскольку турецкие элиты сталкиваются с внутренним давлением в связи с катастрофическими последствиями недавних землетрясений в условиях неопределённости вокруг предстоящих президентских и парламентских выборов. В этом случае геополитический выбор Анкары окажет значительное влияние на Баку. Окажутся ли Анкара и Баку в противоположных лагерях?
Более того, надвигающаяся возможность вывода войск США из северо-восточной Сирии на фоне неясного политического будущего сирийских курдов и их параллельной экономики содержит риски создания субрегионального вакуума власти. Это может подтолкнуть Турцию и Россию к тому, чтобы совладать со своим соперничеством в отношении как официального Дамаска, так и самопровозглашённой «Автономной администрации Северной и Восточной Сирии» (AANES), управляемой курдскими военными и политическими силами.
Модели modus vivendi и даже modus operandi неясны. Поскольку многие курды опасаются вероятного ухода США, Турция может начать новые трансграничные военные интервенции в Сирии (такие, например, как антитеррористическая операция «Коготь-Меч», проведённая в ноябре 2022 года против курдских боевиков YPG). Подобные операции могут совпасть с усилением давления на курдское руководство в Сирии. В этом случае присутствие России в качестве арбитра даже на уровне modus operandiудовлетворило бы Анкару, Дамаск и руководство AANES. Следовательно, это могло бы ускорить темпы сирийско-турецкого сближения, цементируя, хотя и чисто тактически, российско-турецкое сотрудничество/соперничество.
Комментарии читателей (0):