Какой удел оставил Киссинджер для России в новом миропорядке

Вашингтон теряет ту роль, которую он играл в Европе и на Ближнем Востоке в течение последних 40 лет. Специальная военная операция на Украине стала очередным симптомом ослабления роли Америки как глобального стабилизирующего фактора. Выход из ситуации в США видят в смене международной системы, в рамках которой должны развалиться «старые» и появиться «новые» национальные государства. Отсюда мечты о возвращении «духа Версаля».

Генри Киссинджер, который занимал в 1970-е годы ключевые посты помощника президента США по национальной безопасности и государственного секретаря, лично общавшийся с лидерами многих государств мира, в том числе с президентом России Владимиром Путиным, признанный специалист по закулисной интриге, всегда находится в поле зрения экспертного сообщества. Его суждения даже мемуарного свойства имеют политический актуальный характер.

Сейчас Киссинджер заметно активизировался в информационном пространстве, выступая с различными интервью и публикациями в западных изданиях. Анализ показывает, что такие действия носят мотивированный характер, отчего важно определить их целевую направленность, выявить не только подаваемые сигналы, но и то, кому они адресованы.

Оценим с этих позиций написанную Киссинджером колонку под названием «Как нам избежать очередной мировой войны?» для английского журнала The Spectator. Сразу выведем за скобки сценарии прекращения Россией специальной военной операции на Украине. По мнению Киссинджера, в этом конфликте произошли «стратегические изменения» и теперь «настало время интегрировать их в новую структуру, чтобы достичь мира путем переговоров». В связи с этим он полагает, что Украина должна вступить в НАТО, а российские войска вернуться за линию разграничения, которая существовала до 24 февраля. Вместе с тем, киевский режим в итоге может уступить России часть территорий, на которых должны пройти референдумы. Что касается Крыма, то предлагается сделать его судьбу предметом переговоров. Правда, об этом Киссинджер говорил и раньше, в частности, в интервью немецкому журналу Der Spiegel, американской газете The Wall Street Journal, где вопрос ставился ребром: «Останется ли Россия в Европе?»

Центральная идея текста Киссинджера в The Spectator — подвести под процесс историческую базу в заданном представлении и понимании. Для чего он перебрасывает «мостик» от украинского кризиса к Первой мировой войне, точнее, к событиям августа 1916 года, когда страны Антанты, куда входила и Россия, после двух лет войны и миллионных потерь, стали искать возможности прекращения войны в переговорах с Германией через посредничество американского президента Вудро Вильсона.

По словам Киссинджера, «сегодня мир в аналогичном переломном моменте на Украине, поскольку зима налагает паузу на широкомасштабные военные действия там». Но предполагаемая им концепция мира обозначает в историческом разрезе развал России и установление нового мирового порядка типа Версальской системы без участия России, завершившей Первую мировую войну. Это одна из констант политического мышления известного американского аналитика, его проекция исторических событий на современность, но с существенной корректировкой контуров новой системы безопасности в Европе: Украина не будет нейтральной, а Россию не выключат из нового миропорядка.

Это при том, что сам Киссинджер называет версальскую систему «гораздо более хрупкой, чем структура, которую она заменила». В то же время он считает, что «распад России или уничтожение ее способности к стратегической политике может превратить ее территорию, охватывающую 11 часовых поясов, в оспариваемый вакуум». То есть в нынешнем противостоянии США не должны стремиться «превратить Россию в униженную Версалем Германию образца 20-х годов прошлого века, что привел ко Второй мировой войне». При этом запущенная Киссинджером геополитическая интрига в треугольнике США — Европа — Россия, в котором Москву хотят видеть «проигравшей», пробрасывает фактор воздействия Версальской системы через обращение к принципу национального самоопределения и на Ближний Восток.

Дело в том, что Версальская система сформировала границы государств этого региона, которые действовали до начала 2010-х годов, также закрепляя формальное соблюдение прав религиозных меньшинств. Но границы начали «плавать» с появлением в 1948 году государства Израиль, которое возникло в контурах подмандатной Палестины. В 2003 году последовало вторжение международной коалиции в Ирак, после чего страна распалась на три части — курдскую, суннитскую и шиитскую. Довершило всё ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ), уничтожившее летом 2014 года границы между Ираком и Сирией.

А после «арабской весны» некоторые страны Ближнего Востока, в частности, Турция, стали активно эксплуатировать тезис о том, что современные границы являются «творением» Версальской системы, в которой заложен также потенциал, стимулирующий появление новых национальных государств, в частности, арабских, что было практической реализацией «14 пунктов» Вильсона. Запад поощрял арабский, курдский и другие национализмы в регионе, когда одни ориентировались на исключительно свою этническую идентичность, другие — на необходимость сохранения особых отношений с западными странами-покровителями.

В итоге ближневосточная система оказывалась в состоянии постоянного балансирования на грани, что наблюдается и по сей день. Причем если раньше активно шел процесс проникновения в регион внешних игроков, то сейчас на примере Турции и даже Ирана мы видим и контрреакцию в виде их желания играть на «чужом поле». Поэтому в перспективе нужно быть готовыми к тому, что два «версальских потока», создаваемые США кризисы в «сердцевине» Европы и запущенный в новом обличии на Ближнем Востоке, могут схлестнуться на периферии международной системы в Евразии в варианте «старого» соперничества в «Большой игре» при развале существующего миропорядка, когда в битву вступят глобальные центры сил.

Такой исход будет возможен в том случае, если в Европе удастся возродить «дух Версаля». Фактически, об этом рассуждает Киссинджер, мечтающий запустить процесс с помощью ослабления России и вывода ее из состояния геополитического равновесия. Но у Москвы есть свое видение новой системы международных отношений, и процессы ее формирования уже начались. Поэтому, читая Киссинджера, нужно понимать, откуда сегодня и зачем дует на Россию «западный ветер», чтобы оценить, что стоит за мрачным историческим символизмом американского политика.