Как Польша мешает выстроить единое евразийское пространство

Когда лидер правящей польской партии «Право и Справедливость» (PiS) Ярослав Качиньский после начала российской специальной военной операции на территории б. УССР вдруг активизировал свои нападки на Германию, многие немецкие издания усмотрели за этим желание разыграть карту Берлина накануне запланированных на осень следующего года парламентских выборах в Польше. Безусловно, это имело свое значение. Но дело, судя по всему, не только в нем. Варшава серьезно задумалась о своем месте в мире, взяв за отправную точку ситуацию на территории б. УССР. Определенные выводы продемонстрировала недавняя беседа директора правительственного Польского института международных отношений (PISM) Славомира Дембского с начальником Генерального штаба Польши генерала Раймунда Анджейчака.

Но вначале обозначим стратегические позиции. Начиная с момента восстановления независимости Польши в 1918 году ее государственным интересом стало недопущение создания единого евразийского пространства, на тот момент от Берлина до Москвы, сегодня — от Лиссабона до Пекина. Варшава прекрасно понимает, что единое евразийское пространство сделает ее геополитическим маргиналом в ситуации, когда в регионе Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ) основные роли поделят между собой Германия и Россия. Польша сама хотела бы стать лидером ЦВЕ, и сейчас она считает, что у нее есть все шансы на это. Хотя еще несколько лет назад в Варшаве размышляли над возможностью договориться с Москвой о разделе сфер влияния в Центральной и Восточной Европе, по крайней мере об этом вслух говорил Качиньский. После начала СВО на территории б. УССР поляки отказались от данной идеи, рассчитывая на два фактора. Первый: острое противодействие США планам по дальнейшему сближению Китая, России и Европейского союза. Второй: формирование площадки нестабильности на территории б. УССР.

Польские политики, конечно, проговаривают эти вещи, но не так четко, как польские военные планировщики. В этом контексте сказанное Анджейчаком имеет более важный смысл, чем вся демагогия варшавского салона. «Когда в июле 2018 года президент Польши Анджей Дуда назначил меня начальником Генерального штаба, приближалась 100-я годовщина независимости Польши, — отметил генерал. — И в этой роли и социальной функции я должен был ответить не столько на вопрос, как вернуть свободу, но прежде всего — как ее не потерять. В Генеральном штабе мы посвятили много времени такому анализу, пересматривая польские оборонительные войны, польские восстания и две мировые войны, прокатившиеся по польской земле. Именно сопоставление аналогий и их переосмысление является здесь сутью. Очень часто во время визитов и бесед с моими коллегами, начальниками штабов стран — членов НАТО, мы говорили о зоне нашей договорной ответственности. Я постоянно заставлял их изучать карту восточного фланга НАТО и показывал им, что зона нашего стратегического отражения простирается от Москвы через Смоленск, Минск и Варшаву до Берлина и Гамбурга и от Белого моря через Хельсинки, Таллин, Львов, Одессу, Бухарест до турецких проливов Босфор и Дарданеллы».

Этот тезис подтверждает намерение Варшавы провести ревизию геополитического положения Евразии, попытаться реализовать давнюю идею Польши о выстраивании непреодолимого барьера между Западной Европой и Россией, а в нынешней ситуации — и Китаем. Хотя при этом Варшава хотела бы наладить собственные двусторонние отношения с Пекином, но опасается негативной реакции Вашингтона. Задача сдерживания России, по мнению начальника польского Генштаба, будет решаться не военными средствами, хотя они тоже имеют значение. «Корреляция во времени военных мер с экономическими мерами, такими как санкции, означает, что «туман войны» и непредсказуемость исхода вооруженной конфронтации сегодня чрезвычайно возросли, — заявил Анджейчак. — Война одного государства против другого, очевидно, требовала накопления потенциала, внутренней мотивации для применения военной силы. Но именно глобальное распространение борьбы, войны на экономическую и социальную сферы делает столь трудным и будет оставаться таковым и впредь определение момента или меры, определяющей победу или поражение одной из сторон».

Иными словами, чья экономика понесет наибольший урон, чье общество будет дезинтегрировано, тот проиграл. Очевидно, что польский генерал здесь имеет в виду не только б. УССР, но и Евросоюз в целом. По факту Польша опасается восстановления прежней модели кооперации ЕС и России, когда обе стороны выстраивали торговлю между собой, а также создавали транзитную площадку для взаимодействия Евросоюза и Китая. Ведь не ради одних российских ресурсов, пусть и дешевых, старался Берлин. Сейчас американцы поставили Германию перед моментом истины, когда ей приходится выбирать из двух зол: пойти на создание единого евразийского пространства с зачисткой проамериканских сил в Центральной и Восточной Европе ради китайского и российского рынков или отказаться от этого ради сохранения уровня минимального благоденствия, которое ей позволят США. Что в первом, что во втором случае Берлину придется решать польский вопрос — либо нивелировать Польшу, либо подчиниться ей. Кстати, в какой-то степени это будет проблемой и для Парижа. Посмотрим, что в итоге выберет немецко-французская ось.