Излюбленной темой антисоветской, ныне антироссийской пропаганды японских властей наряду с требованиями «вернуть» якобы незаконно отторгнутые «северные территории» — Курильские острова уже давно стали и стенания по поводу якобы опять-таки «незаконного» использования труда плененных военнослужащих Квантунской армии (группы армий), наголову разбитой в августе 1945 года Красной Армией Советского Союза.
Обычно нагнетанием антироссийских настроений вокруг «проблемы» военнопленных наиболее активно занимается рупор правонационалистических сил Японии газета «Санкэй симбун». На сей раз решило «отметиться» и вроде бы умеренное издание Yahoo News Japan, которое поведало японцам, как было голодно и холодно плененным воякам из Квантунской армии в сибирских лагерях. Редакторы издания, не добавляя ничего нового, в который раз публикуют «воспоминания жертвы бесчеловечного советского режима». На сей раз о своем лагерном опыте повествует 92-летний Цуцуми Кадзухару из города Сага, который, как сообщается, «после войны на три года и два месяца был интернирован в чрезвычайно холодной Сибири».
«Я знал, что в армии суровые условия, поэтому решил выдержать, как бы тяжело там ни было. В Сибири было невыносимо каждый день идти на работу при температуре 40 градусов ниже нуля. Болел живот. Холод и голод. Это было самое трудное», — рассказывает Кадзухара. И добавляет: «350 граммов черного хлеба на весь день. Из существенного только это. Также давали пустую похлебку. Ночью постоянно снилась еда. Как только я клал ее в рот, то просыпался. Накатывало разочарование. Весной появлялись одуванчики. Мы рвали их листья и клали в суп. Было горько. И при этом нас заставляли выполнять тяжелую работу. Кто выдержит такое?»
Но ведь это ложь. Питание японских военнопленных после трудного первоначального периода вскоре стало осуществляться… по нормам рациона красноармейцев. Более того, учитывая национальные особенности рациона питания японцев — по свидетельству самих военнопленных нередко им давали рыбу и овощи, а то и дефицитный рис. Конечно, возможно, это было не регулярно и, надо полагать, не столь обильно. Военный юрист и историк капитан 1-го ранга Владимир Галицкий в своем скрупулезном исследовании данного вопроса, ссылаясь на документы, разъясняет, что «по продовольственному и медицинскому снабжению и обеспечению японские военнопленные приравнивались к военнослужащим тыловых частей Советской армии». И «содержание военнопленных в основном отвечало требованиям Женевской конвенции 1926 года, хотя Советский Союз эту конвенцию не ратифицировал».
Ну, а что касается непривычных сибирских морозов, то, конечно, теплолюбивым японцам поначалу трудно было их переносить. Но, опять-таки со слов бывших военнопленных, в дни, когда температура падала до 40 градусов мороза, работы на открытом воздухе не допускались.
Ранее на ИА REX: Япония: Запоздалое прозрение, или «В своем Отечестве пророков нет»
В японских пропагандистских изданиях, а подчас и в российских «демократических» СМИ, то ли по незнанию или сознательно совершается подлог, когда утверждается, что «интернированные японские солдаты и офицеры насильственно удерживались на территории СССР в течение 11 лет. В действительности, и это частично подтверждается в статье в японском издании, репатриация военнопленных в Японию началась с весны 1946 года и полностью была завершена к 1950-му году. До восстановления советско-японских дипломатических отношений в 1956 году на территории СССР находились только осужденные за совершение военных преступлений японцы, число которых составляло всего 1036 человек из вывезенных в СССР 546 086 пленных.
Продолжаются в Японии и спекуляции о том, что-де за годы плена умерло 55 тысяч японских солдат и офицеров, что составляло около 10 процентов от общего состава содержащихся в лагерях военнопленных. При этом утверждается, что смерть наступала якобы от «голода и холода». Хотя такой процент смертности можно объяснить естественной гибелью, тем более что в последние месяцы войны, как рассказывают, японское правительство и командование направляли в войска, в том числе Квантунскую армию, и пожилых мужчин уже непризывного возраста. Причинами смерти были болезни, а нередко и психологический надрыв, ностальгия по родине и родным. Во всяком случае, японских военнопленных никто не убивал, не было случаев издевательств, что позволяли себе в отношении захваченных военнослужащих противника японские офицеры и унтер-офицеры.
Автору этих строк уже доводилось разъяснять, как в действительности обстояло дело с использованием труда японских военнопленных для восстановления разрушенной войной советской экономики, в чем и немалая вина Японии, но, видимо, есть необходимость вернуться к фактам истории.
В Стране восходящего солнца внедрена в сознание современных японцев версия, согласно которой вступление Советского Союза в войну против Японии представляется не как выполнение союзнических обязательств, а как «вероломный акт, нарушение заключенного в апреле 1941 года советско-японского Пакта о нейтралитете». При этом в адрес СССР звучат обвинения в «незаконном интернировании» солдат и офицеров Квантунской армии. Эта версия включена в тексты школьных учебников, авторы которых задались целью убедить молодёжь в том, что милитаристская Япония была в годы войны не агрессором, а «освободителем» и «цивилизатором» азиатских народов.
Само понятие «интернирование» введено в оборот с тем, чтобы представить японских военнослужащих не военнопленными, а людьми, которые-де вынужденно сложили оружие, подчиняясь приказу императора. Интернированием же в международном праве считается принудительное задержание одним воюющим государством граждан другого воюющего государства или нейтральным государством — военнослужащих воюющих сторон.
Что касается японских военнослужащих, то они после официального объявления правительством Советского Союза 8 августа 1945 года войны Японии были «лицами, принадлежащими к вооруженным силам воюющей стороны», пленены с оружием в руках, а посему по завершении военных действий в соответствии с международным правом являлись никакими не интернированными, а обычными военнопленными.
Отстаивая версию об «интернировании», исполнительный председатель так называемой Всеяпонской ассоциации насильственно интернированных Ясудзо Аоки заявлял:
«Нас правильнее называть не пленными, а интернированными, ведь мы направлялись в Сибирь временно! Там мы трудились бесплатно и сейчас хотели бы получить плату за свой труд».
То есть речь идёт о том, чтобы солдат капитулировавшей Квантунской армии приравняли к насильственно угнанным в фашистскую Германию на принудительные работы советским гражданским лицам, в основном молодых женщин. Принять такую «логику» весьма трудно.
Тем не менее российские власти в 1990-е годы, по сути дела, приняли японскую версию о судьбе военнопленных. Перед визитом в Японию в ноябре 1993 года «проинструктированный» козыревским МИД РФ Б. Ельцин изрек:
«Для нас, русских, преступления Сталина — это огромная черная яма, в которую была свалена вся история. Сибирские лагеря… японцы переживают почти так же тяжело, как трагедию Хиросимы. Американцы давно принесли извинения японцам. Однако мы этого не сделали…»
Принося затем в Токио «официальные извинения» со слезой за содержание японских военнопленных в трудовых лагерях, Ельцин не знал, что правительство США никогда не извинялось перед Японией за уничтожение сотен тысяч мирных граждан Хиросимы и Нагасаки. И не ведал о том, что идея использовать труд военнопленных для восстановления разрушенной войной советской экономики принадлежала не Сталину, а ближайшему окружению японского императора.
Стремясь предотвратить вступление СССР в войну на стороне США и Великобритании, японское руководство летом 1945 года решило направить в Москву в качестве специального посланника императора трижды занимавшего премьерское кресло князя Фумимаро Коноэ. К этому времени в Японии был разработан план, согласно которому в случае сохранения Советским Союзом нейтралитета предполагалось «добровольно» вернуть СССР ранее отторгнутые от России Южный Сахалин и Курильские острова.
Перед поездкой Коноэ и его советник генерал-лейтенант Кодзи Сакаи составили документ: «Принципы проведения мирных переговоров с СССР». В документе излагался перечень уступок, на которые могла пойти Япония в обмен на обещание Москвы не вступать в войну. Был в этом документе и такой пункт: «Мы демобилизуем дислоцированные за рубежом вооруженные силы и примем меры к их возвращению на родину. Если подобное будет невозможно, мы согласимся оставить личный состав в местах его настоящего пребывания». При этом предусматривалось: «Рабочая сила может быть предложена в качестве репараций». Можно полагать, что это предложение было доведено до правительства СССР и учтено при принятии решения об использовании труда японских военнопленных на советской территории.
Американский исследователь, автор книги «Хирохито и создание современной Японии» Герберт Бикс прямо указывает:
«Идея интернировать японских военнопленных для использования их труда при восстановлении советской экономики (осуществленная на практике в сибирских лагерях) возникла не в Москве, а среди ближайшего окружения императора».
Абсурдными выглядели и требования «урегулирования проблемы японских военнопленных», с которыми в 90-е годы выступали российские лоббисты интересов «Ассоциации интернированных». Ведь все вопросы о военнопленных 65 лет назад были разрешены в Совместной советско-японской декларации 1956 года, восстановившей мирные отношения между двумя государствами. В 6-й статье декларации записано:
«СССР и Япония взаимно отказываются от всех претензий соответственно со стороны своего государства, его организаций и граждан, возникших в результате войны с 9 августа 1945 года».
При заключении соглашения о прекращении состояния войны Советское правительство по своей воле отказалось от всех репараций и материальных претензий к Японии. Это лишает японцев юридических и моральных оснований требовать от нашей страны каких бы то ни было «компенсаций» и вообще предъявлять претензии по поводу вытаскиваемой вновь и вновь надуманной «проблемы военнопленных».
Кошкин Анатолий
Комментарии читателей (0):