26 июля Европейский союз объявил о газовой сделке, целью которой было продемонстрировать непоколебимую решимость государств-членов в отношении России: как следовало из соглашения, страны ЕС сократят потребление газа на 15% в период с августа по март, что поможет предотвратить кризис зимой, проявив солидарность и ограничив возможности России использовать энергоснабжение ЕС в качестве оружия.
На первый взгляд, это была еще одна демонстрация единого фронта, который континент в целом сохранял с самого начала конфликта на Украине. В действительности, однако, сокращения являются добровольными, и во многих отдельных странах есть исключения, которые ставят под вопрос, насколько значимой будет сделка, особенно когда нехватка газа затронет одних гораздо больше, чем других, пишет директор Института международных отношений в Риме Натали Точчи в статье, вышедшей 5 августа в Foreign Affairs.
С начала специальной военной операции России на Украине прошло уже шесть месяцев, и уже видны признаки того, что ЕС с трудом придерживается первоначального курса в этом конфликте, который начинает обходиться всё дороже. В условиях всё большей инфляции, эскалации энергетического кризиса и нарастающей угрозы рецессии европейские лидеры всё громче заявляют о социально-экономических, а также политических и геополитических последствиях конфликта. Между тем за внешней демонстрацией консенсуса скрывается кипящая напряженность по поводу того, как вести себя в нынешних условиях. Германия, например, затянула с обещанными поставками оружия на Украину.
В Италии, где в отставку ушло коалиционное правительство премьер-министра Марио Драги, растет политическая оппозиция военной поддержке Киева среди популистских партий страны. И хотя пять пакетов санкций были одобрены молниеносно, европейцы неделями спорили из-за шестого, направленного против российской нефти, который задержал доморощенный европейский «автократ», премьер-министр Венгрии Виктор Орбан.
На фоне этих вызовов вырисовывается более важный вопрос о том, как долго можно поддерживать европейское единство в условиях конфликта и что может привести к краху этого единства. На самом деле самой большой угрозой для европейской коалиции может быть не отсутствие прогресса в прекращении эскалации боевых действий на Украине, как это было до сих пор, а сравнительное затишье в конфликте, которое может позволить Москве переманить часть государств ЕС на свою сторону в вопросе принуждения Киева к уступкам, особенно если энергетический кризис продолжит усугубляться. Парадоксально, но, поддавшись иллюзии мира, Европа и Запад могут в конечном счете продлить нынешний конфликт за счет всех.
На начальном этапе конфликта Европейский союз продемонстрировал замечательную решимость. Брюсселю, никогда не славившемуся своей скоростью, удалось за считаные недели одобрить самые далеко идущие из когда-либо введенных санкций. Европейские правительства быстро активизировали оборону: Германия объявила об ошеломляющих €100 млрд дополнительных военных расходов, а ЕС впервые содействовал передаче оружия третьей стороне. Европа также согласилась предоставить временную защиту миллионам граждан Украины, включая свободу передвижения и работы по всей территории ЕС.
А в июне Европейский совет официально предоставил Украине и Молдавии статус кандидатов в члены ЕС, а также предоставил Грузии статус потенциального кандидата в ожидании реформ. Большую часть весны новая динамика, казалось, подтверждала заявление канцлера Германии Олафа Шольца о том, что российская спецоперация стала Zeitenwende, поворотным моментом, и что европейцы были готовы принять вызов.
Однако с тех пор импульс в Брюсселе ослаб. Хотя государства ЕС в конце концов согласились, например, на нефтяное эмбарго в отношении России, вводиться оно будет с задержкой во времени, что может позволить Москве адаптироваться. И, несмотря на недавнее газовое соглашение об энергосбережении, настоящего газового эмбарго не предвидится. На самом деле, не газовое эмбарго ЕС в отношении России, а Москва отключила газ в Европе. Шесть стран — Болгария, Дания, Финляндия, Латвия, Польша и Нидерланды — полностью отрезаны от поставок из России. Более того, российская государственная энергетическая компания «Газпром» резко сократила поставки газа в остальные страны Европы.
«Северный поток — 1», крупнейший трубопровод, по которому российский газ поступает в Европу и который в основном принадлежит Газпрому, в июле был временно закрыт на техническое обслуживание. Сейчас его работа возобновлена, но экспорт газа сократился до 20% от согласованных объемов, и на горизонте ожидаются дальнейшие сбои. Вместо того чтобы согласиться на новые санкции, ЕС изо всех сил пытается решить проблемы с газовыми хранилищами во многих странах и изо всех сил пытается рационировать использование.
Чтобы диверсифицировать свои поставки, он ищет новые партнерские отношения в области энергетики с Соединенными Штатами, Ближним Востоком, Африкой и Кавказом. По оценкам Международного валютного фонда, в случае полного прекращения поставок российского газа в ЕС экономика некоторых стран, включая Чехию, Венгрию, Словакию и Италию, может сократиться более чем на пять процентов. Зима будет холодной и дорогой.
Всё большее экономическое давление уже начинает иметь тревожные последствия в европейской политике. В таких странах, как Италия и Франция, популистские и правые националистические партии используют издержки нынешнего конфликта, чтобы заручиться общественной поддержкой. Они утверждают, что, вводя санкции против России и принимая зеленую повестку дня, европейские правительства и институты ЕС подпитывают инфляцию, опустошают промышленность и уничтожают рабочие места. Эту картину в самых ярких красках показывают в основных средствах массовой информации. Уже на президентских выборах во Франции в апреле крайне правые и левые партии добились значительных успехов — результат, который повторился на парламентских выборах в июне. Гораздо более драматичным было падение Драги в Италии в июле, после того как три партии, имевшие самые тесные связи с Кремлем, отказались от своей поддержки коалиционного правительства, частью которого они были.
Эти события могут быть только предвкушением того, что грядет. Следуя примеру Кремля, многие популистские партии используют риторику, противоречащую их реальным намерениям. Вместо того, чтобы признать, что они хотят бросить Украину на произвол судьбы, лидеры популистских партий, таких как Маттео Сальвини в Италии, говорят, что они за мир, компромисс и дипломатию. Популисты на какое-то время потеряли свои позиции из-за пандемии, поскольку их пропаганда отказа от вакцинации «не впечатлила» жителей стран ЕС. Но конфликт на Украине вкупе с энергетическим кризисом предоставил им прекрасную возможность снова их укрепить. Со временем эта динамика может вызвать новый всплеск националистического популизма, который может поставить под угрозу не только европейское единство, но и существование Европейского союза в целом. В то время как националистическая Европа возможна, националистический ЕС является противоречием в терминах.
Еще большую тревогу для ЕС представляет возвращение старых геополитических расколов. Прежде всего, это всё больший разрыв между востоком и западом континента, при этом государства, граничащие с Украиной, такие как страны Прибалтики и Польша, призывают к справедливости посредством санкций и мощной военной поддержки Киева, а государства Западной Европы, такие как Италия, Франция и Германия, склоняются к компромиссу с Россией. Показательным примером является противоречивое заявление президента Франции Эммануэля Макрона в июне о важности не унижать Россию.
По мере углубления энергетического и экономического кризисов страны, находящиеся дальше от линии фронта, с большей вероятностью будут настаивать на прекращении конфликта. Лидеры Восточной Европы, хотя их страны также страдают от экономических последствий, вероятно, останутся твердыми в своем убеждении, что мир возможен только тогда, когда Украина изгонит российские войска со своей территории, а президент России Владимир Путин будет привлечен к ответственности за свои действия.
Второй раскол проходит с севера на юг, трещина, которая почти разорвала еврозону на части во время кризиса суверенного долга десять лет назад. Ввиду близкой вероятности рецессии и, возможно, даже стагфляции, разница в стоимости заимствований между северными и южными государствами — членами ЕС, особенно между Германией и Италией, увеличивается. Франция, Испания и Италия, у которых меньше возможностей для фискального маневра перед рецессией, призывают к новой инициативе Брюсселя, чтобы пополнить фонд восстановления Европы после пандемии и помочь справиться с экономическими издержками конфликта на Украине, включая дорогостоящие энергетический переход.
На этот раз, однако, Германия, где цены на энергоносители увеличились в три раза и которая из-за сильной зависимости от российского газа гораздо больше подвержена энергетическому шантажу со стороны России, чем многие другие члены, вряд ли поддержит такой шаг. Во всяком случае, правительство Германии, скорее всего, призовет других членов ЕС помочь смягчить энергетический кризис в Германии, а не предоставить собственные финансовые ресурсы для решения экономических проблем других членов. Неудивительно, что в июле Германия решительно поддержала соглашение ЕС об экономии газа.
Это именно то, на что надеялся Путин. Убежденный в том, что европейские либеральные демократии слабы и морально коррумпированы, российский лидер сделал ставку на предположение, что единство Запада в отношении Украины даст трещину и в конечном счете может рухнуть в ближайшие месяцы. Играя в кошки-мышки с газом, создавая мировой продовольственный кризис, «блокируя экспорт украинского зерна через Чёрное море и проводя стратегию выжженной земли на Украине», Путин может поспорить, что это лишь вопрос времени, когда Запад, начиная с Европы, будет разодран конкурирующим давлением. По мнению Москвы, у либеральных демократий низкий болевой порог: они неспособны вести долгую игру, если за нее приходится платить высокую социальную или экономическую цену.
Москва осознает, что санкции наносят России колоссальный ущерб. Путин признал это публично. Кремль также знает, что ущерб со временем будет расти. На данный момент, несмотря на то, что энергетическая развязка между Европой и Россией привела к самому острому энергетическому кризису со времен нефтяного эмбарго 1973 года, Россия упивалась заоблачными ценами на нефть и газ. Но по мере того как Европа отвыкает от российского ископаемого топлива — как за счет диверсификации своих источников энергии, так и за счет ускорения перехода на чистую энергию — она в конечном счете выйдет из этого кризиса более сильной.
Напротив, несмотря на новые, столь хваленые связи Москвы с Пекином, Китаю потребуются годы, чтобы заменить ЕС в качестве рынка сбыта российских углеводородов, и по ряду причин маловероятно, что Китай будет столь же прибыльным для Москвы, как Европа. Кроме того, трудно представить, чтобы Китай инвестировал в энергетический переход России: долгосрочное экономическое будущее России мрачно.
Путин должен признать эту реальность, но его расчет, вероятно, заключается в том, что Европа сломается первой, учитывая ее хрупкое единство. Внутреннее давление на континенте позволит ему достичь своих военных целей на Украине и, возможно, рано или поздно вернуться к обычным делам с Европой или, по крайней мере, с некоторыми европейскими странами. По мнению Кремля, разногласия и слабость Европы предотвратят долгосрочный сценарий, при котором Россия несет стратегические, экономические и политические издержки своей спецоперации.
С каждым дополнительным месяцем конфликта всё выше риск разъединения Европы, и первые тревожные сигналы уже появились. Но многое будет зависеть от хода самого конфликта. Если конфликт продолжится в нынешнем виде, можно рассчитывать на сохранение единства ЕС: несмотря на энергетический кризис и вызванные им экономические страдания, а также на политическую и геополитическую напряженность, которую он вызовет, европейцы вряд ли откажутся от поддержки Украины.
Однако продолжать этот курс, считает Точчи, ЕС будет сложнее, если Москва будет выступать за переговоры и прекращение огня. Таким образом, наибольший риск, с которым сталкиваются европейские лидеры, носит скрытый характер: если операция России на Украине затихнут и Москва начнет намекать на какой-то компромисс или перемирие, европейцы могут попасть в ловушку. Такая перспектива хотя и представлялась бы возможностью, которой можно было бы воспользоваться, была бы, вероятно, коварной угрозой: для Москвы она просто послужила бы способом выиграть время для подготовки к следующему раунду боевых действий через несколько месяцев. И если бы некоторые страны поддержали такой шаг, это могло бы еще больше расколоть ЕС, хотя и помогло бы Кремлю продлить вооруженный конфликт.
В свою очередь Точчи призывает к тому, чтобы Запад проявил свою истинную стойкость и удвоил поддержку Киева именно тогда, когда боевые действия на Украине прекратятся из-за усталости России. Таким образом ЕС сможет не только гарантировать поражение Москвы, но и обеспечить Киеву реальную победу. Однако искушение найти компромисс с Россией будет сильным, особенно если учесть, что о нём будет заявлено, вероятно, на фоне всё большего социального, экономического, политического и геополитического давления на континент. Если снижение уровня насилия на Украине совпадет с нарастающим энергетическим кризисом в Европе, это может привести к тому, что европейские лидеры не только начнут спорить и колебаться, но и вообще между ними произойдет раскол.
Комментарии читателей (0):