На фоне перманентного ужесточения противостояния с США и Западом в китайском научном сообществе растет интерес к изучению и разоблачению истоков и основ западного гегемонизма. Если несколько десятилетий назад верх брала концепция «трех миров» Мао Цзэдуна, которая встраивала Китай в развивающийся мир, противопоставляя его в качестве одного из его лидеров США и СССР как предводителям «первого» и «второго» миров, то сейчас это ушло в прошлое. С одной стороны, исчез Советский Союз. И современная КНР, подтвердив принадлежность к «третьему миру», одновременно воспринимается хранительницей скрижалей социализма, поднявшей выпавшее из рук КПСС знамя борьбы за социальную справедливость и национальное освобождение именно так, как это предрекал И. В. Сталин в своей исторической речи на XIX съезде советской Компартии. (Важность этого вывода пока не вполне осознана внесистемной частью российского комдвижения, где вопреки очевидным вещам, понятным даже посещающим Китай российским правым, продолжают бытовать по отношению к КНР и КПК определенные предубеждения).
Поскольку Китай сегодня не только всё более выходит на острие интеллектуального противостояния с Западом, но и делает это вместе с Россией, осуществляющей уже свой собственный дрейф в сторону пересмотра и преодоления постсоветских либерально-экстремистских заблуждений, среди научной общественности КНР (и не только) растет понимание ряда вещей. Во-первых, традиционное российско-западное противостояние черпает импульсы и инерцию отнюдь не в идеологиях, а в геополитических интересах и оформляясь со стороны США на уровне блоковой политики, на глазах глобализируется, распространяясь из Северной Атлантики в АТР. И в этом смысле Китай обречен на участие в нем, причем в рамках прежде всего собственных национальных интересов.
Во-вторых, с разрушением СССР и европейского фланга мирового социализма «третий» мир даже не объединился со «вторым», а, по сути, его поглотил. Сегодняшние бывшие соцстраны в Старом свете и экс-республики СССР — либо глубокая периферия Запада, либо лимитроф, «Римленд», по Николасу Спайкмену, в котором Запад и Россия столкнулись в борьбе за продолжение или, наоборот, остановку и разворот западной экспансии в евразийский «Хартленд». В-третьих, в этой борьбе, как свидетельствуют внимательно следящие за ней авторы на Ближнем и Среднем Востоке, регионе, который находится в фазе стратегического выбора модели развития, идеи социализма выдвигаются на позиции, которые обеспечивают нынешний перевес незападного мира.
В отличие от этих идей Запад, погруженный в представления о собственной (расовой!) исключительности, на которую до нынешних американских лидеров и главарей нацизма еще в XIX веке указывали идеологи британской колониальной экспансии, тесно связанной, в свою очередь, с ветхозаветной традицией, становится заложником этих заблуждений. И наиболее дальновидные его лидеры, например, Дональд Трамп, уже сейчас бьют набат, опасаясь, что те же США вскоре разделят судьбу Советского Союза. Время доказало: социализм приемлем и интересен не только Китаю, но и мусульманским странам (уже приходилось отмечать совместимость социализма с исламской доктриной, в отличие от извращенных западных моделей квазихристианства), а также, разумеется, России, остающейся на этом пути мировым первопроходцем.
Собственно, эквивалентом отступающей глобализации Pax Americana служат две американские концепции — «Индо-Тихоокеанского региона» и «мира на правилах». Первая делает заявку на геополитический охват Большой Евразии с юга «анакондой», в которую США, опирающиеся на Японию, Австралию и всё больше — на Южную Корею, пытаются вовлечь Индию и страны АСЕАН. Вторая концепция старается утвердить квазилегитимность притязаний Вашингтона на восстановление и укрепление своего пошатнувшегося глобального лидерства. Проиграв сражение за умы «третьего мира», США во главе коллективного Запада ищут паллиативные варианты сегрегации стран на «правильные» и «неправильные» — «демократические» и «авторитарные».
В американских концептуальных центрах, разумеется, понимают, что ни демократии на Западе, ни авторитаризма на Востоке в чистом виде давно не существует. Но в собственных интересах продолжают продвигать универсалистскую киплинговскую концепцию «бремени белого человека», противопоставляя ее многополярным представлениям о равноправии стран, народов и цивилизаций как разнообразных культурно-исторических типов. Это встречает в КНР соответствующий протестный отклик. Спор, который Китай и Россия ведут с поборниками западных концепций «прав человека», доказывая цивилизационное, а не утилитарное происхождение этого феномена, не сводится к его западному толкованию как вседозволенности, а апеллирует к историческому опыту «глубинного народа». А он, составляя основу и российского, и тем более китайского общества, всё более определяет вектор национального развития, проецируя его на глобальный уровень.
С концептуальной точки зрения США и Китай — антиподы в этом противостоянии, а Россия, как и страны ислама, находится в фазе выбора будущего. С определенного времени в геополитической плоскости он осуществляется в резонансе с Пекином, но в цивилизационной сохраняет тренды 90-х годов с их атавизмами вульгарного западничества. Однако с началом специальной военной операции на Украине многое в умах поменялось. И если брать современный цивилизационный срез по прошествии почти полугода СВО, то созрело понимание очевидной несовместимости исторического выживания России с вхождением в Запад. В российских верхах это уже в полной мере осознают, но выжидают прежде всего активной фазы избирательной кампании в США, которая стартует с началом осени, а также XX съезда КПК, на котором ожидается пролонгация полномочий Си Цзиньпина на третий срок, но остаются вопросы, представляющие terra incognita для экспертного сообщества. Например, о составе Посткома Политбюро ЦК КПК, который послужит лакмусовой бумажкой монолитности нового партийного руководства.
В этом смысле очень интересен китайский официальный взгляд на Запад и НАТО, представленный недавно в главной партийной газете «Жэньминь жибао» профессором Ван Ивэем, заместителем декана Института идей Си Цзиньпина из Китайского народного университета, в статье с говорящим названием «Семь смертных грехов НАТО, о которых мало кто задумывается». Чем особенно интересен этот материал? Той быстротой и решительностью, с которой интеллектуальная сфера КНР разворачивается в сторону Евразии. Прочь от англосаксонского «морского» мира и его «теряющей берега» апологии неоколониализма. НАТО обвиняется прежде всего в расизме, даже по отношению к России, в котором «историческая близость» соседствует с синдромом «западного превосходства». Автор бьет в точку, извлекая на белый свет главный «камень за пазухой» Запада, который у Генри Киссинджера звучит как сочетание участия России в «европейском равновесии» с фактическим непризнанием нашего «вхождения в Европу».
Отметим, что Сэмюэль Хантингтон, главный западный теоретик столкновения цивилизаций, в формуле «The West against the Rest» распространяет эту модель взаимодействия Запада с не-Западом на весь мир. Далее отмечается, что НАТО ставит во главу угла идеологию, и именно данное обстоятельство побуждает США во главе блока, преодолевая сопротивление немецкой и французской элит, демонстрировать гегемонизм, в том числе в отношении Китая, который объявляется «системным вызовом». Обращается внимание на попрание главным западным альянсом международного права; в пример приводится незаконность вступления в НАТО Финляндии, если рассматривать этот вопрос с позиций взаимных обязательств Москвы и Хельсинки еще с первых послевоенных лет, подтвержденных после распада СССР.
Отсюда логический мостик перебрасывается к профанации Вашингтоном многосторонних подходов, разговоры о которых США подменяют стремлением восстановить пошатнувшуюся однополярность. «НАТО до сих пор в кровавом долгу перед Китаем». Так автор напоминает об ударе ВВС США по посольству КНР в Белграде во время агрессии против Югославии весной 1999 года. Весьма оригинально китайский автор трактует упоминаемое им «активное продвижение Вашингтоном блоковой политики». Со ссылкой на другого ученого — социолога Фэй Сяотуна — он указывает на западную традицию групповщины, которая от корпоративных объединений людей вокруг коммерческих интересов переходит на уровень международной блоковой политики, находящейся в основе НАТО.
«На мадридском саммите НАТО в июне альянс даже попытался распространить метод блокового противостояния из Европы на Азиатско-Тихоокеанский регион, чтобы привнести в регион еще большую нестабильность», — отмечает он, подчеркивая, что прежнее стремление НАТО на Восток существенно расширило свои масштабы.
И теперь распространяется на весь евразийский континент в обход его с юга. Далее, именуя блок «живым ископаемым Холодной войны», Ван Ивэй отмечает, что НАТО не распалось после ее окончания, а тщательно оберегалось от этого, отыскивая любые надуманные предлоги самосохранения и расширения, и теперь претендует на роль, по сути, мирового жандарма. Во многом это происходит ввиду склонности альянса к глобальной экспансии, которая не только уже начала создавать угрозу странам Востока, прежде всего Китаю, но и нарушает жизненно важные интересы ряда европейских членов НАТО, заинтересованных во взаимовыгодном сотрудничестве с Москвой и Пекином. Последний, обобщающий тезис статьи в «Жэньминь жибао» экстраполирует натовскую угрозу по всей планете, превращая ее в объект повышенного внимания со стороны всех суверенных государств нашего мира.
Что здесь особенно важно? Статья Ван Ивэя появилась в официозе КПК на фоне провального визита президента США Джо Байдена в Саудовскую Аравию. А также в преддверии тройственного тегеранского триумфа лидеров России, Ирана и Турции — Владимира Путина, Эбрахима Раиси и Реджепа Эрдогана, успех которого автор явно прогнозировал и поощрял, отражая влиятельную позицию в партийных кругах. Совместно три президента сделали большой и важный шаг к новой конфигурации баланса сил в этом ключевом регионе планеты. Одобрение итогов встречи высшим иранским руководством, если отбросить частности, говорит о выстраивании на месте двух прочных уже осей Москва — Пекин и Пекин — Тегеран некоего континентального треугольника.
Причем его западный фланг на стыке с НАТО получает геополитическое прикрытие со стороны Анкары и именно поэтому подвергается жесткой критике со стороны Североатлантического альянса, пытающегося уличить Турцию в «предательстве». Провал Джидды и успех Тегерана еще и весьма символичны; благодаря этому треугольнику евразийская стратегия США, претендовавшая на всеохватность, начинает, выражаясь спортивным языком, дробиться на эпизоды, теряя целостность и «драйв». Налицо, по единодушному мнению занимающихся регионом экспертов, существенное ослабление американского влияния, даже несмотря на ориентацию на Вашингтон тель-авивского режима.
И последнее, на что мы в России попросту не имеем права не обратить внимание. Чем сильнее и беспардоннее американский нажим на Китай по «русскому» вопросу, тем последовательней и активней Пекин становится на сторону Москвы, проводя линию, которую западный официоз, впадая в истерику, именует «российской пропагандой». Хотя на самом деле это китайская точка зрения, но точка суверенная, не подверженная политической конъюнктуре. Своими действиями Китай не только вносит большой вклад в провал попыток Запада «отменить Россию», организовав тотальную блокаду нашей страны. Но и показывает колеблющимся странам, что принятие ими соответствующих решений получит неизменную поддержку коллективных незападных сил, которые понемногу начинают переламывать ситуацию в глобальном противостоянии не в пользу сдающего позиции Запада.
Павленко Владимир
Комментарии читателей (0):