О пользе ЕГЭ и вреде мышления

В школах сейчас горячая пора — выпускники сдают ЕГЭ. Специально обученные люди в специальных центрах бдят за соблюдением антикоррупционного законодательства, поскольку живем мы в правовом государстве. Обыски на входе — экзистенциальный опыт для молодых россиян, входящих в самостоятельную жизнь. Не «шмон», о котором писали В. Шаламов и А. Солженицын, но все-таки. Кстати, и читать не обязательно тогда этих антисоветчиков. Да школьники их и не читают. Причем не читают не только лагерную прозу (малые формы как раз способствуют знакомству с ней), а собственно классику, особенно крупные произведения. Увы, сейчас так. Но при чем же здесь ЕГЭ?

ЕГЭ стал одним из инструментов реформирования, а по сути — деформирования советской системы общего образования, что имеет более долгосрочное целеполагание — разрушение духовно-эмоционального и интеллектуального гештальта российской цивилизации. Советское образование ставило своей высшей целью воспитать патриота, даже героя, а также человека-творца, но никак не потребителя (пусть и самого высокоцивилизованного, вспомним А. Фурсенко). Творец должен обладать такой «универсальной компетенцией», как умение мыслить.

Ранее на ИА REX: О пользе Единого государственного экзамена

Мышление имеет разноуровневые формы реализации. Аналитические способности в зачаточном виде проявляются уже на животном уровне: лошадь, пусть и на уровне инстинктов, отличает сено от соломы. Академику Л. Д. Ландау приписывается фраза, будто дифференцировать можно научить и лошадь, а вот интегрировать способен в полной мере не всякий студент физтеха. Да, синтетические функции сложнее и свойственны уже человеку. Но и они совершенствуются в тренировке. Как же можно развить эту «универсальную компетенцию»? Ответ прост: думать надо! А как думать? Задачи решать по физике, математике. Но ведь это трудно, ребенок устает, а неудачи вызывают у него фрустрации, которые приводят к личностным деформациям. Пусть лучше играет и отдыхает. А посчитает и порешает за него машина. Изучать математику и физику в объемах, которых требовала советская школа, не прагматично, ведь это знание не понадобится 98% выпускников «по жизни». Только одному-двум процентам «ботаников». Среди выпускников моего класса, с трудом получивших тройки по физике и математике, большинство проявило недюжинные способности в плане так называемого социального интеллекта, все устроились в материальном плане очень даже прилично. Развитие социального интеллекта — ключевой элемент подготовки «цивилизованного потребителя». В каких же объемах надо изучать в школе физику и математику? Прагматическая парадигма диктует простой ответ: чтобы сдать ЕГЭ. Это соответствует философии прагматизма: важен результат. С учетом того, что цифровизация образования идет полным ходом, являясь одним из приоритетов госполитики, а главное — выгодна государственным и частным корпорациям, сидящим на цифровой теме, мы ускоренными темпами двигаемся к формированию поколения «цифровых идиотов».

Мышление, однако, не сводится ни к абстрактному (теоретическому) интеллекту, ни к интеллекту социальному. Психологи говорят также об эмоциональном и духовном интеллекте. Эмоциональный интеллект предполагает способность сопереживать, интуитивно различая плохое и хорошее, отличая красивое от безобразного. «Воспитание чувств» (не только в смысле Г. Флобера) продолжается всю жизнь. По большому счету, это основная тема классической европейской и русской литературы.

Духовный интеллект предполагает не только интуитивно-эмоциональное различение добра и зла, красоты и уродства, но и сознательную рефлексию этих понятий, а главное — способность на их основе созидать нечто новое. Духовный интеллект — ключевой элемент человека-творца. Мало что столь значительно для формирования духовного и эмоционального интеллекта, как изучение классической литературы, особенно русской, в силу ее повышенной духовно-нравственной и философской нагрузки. В советской школе русский язык изучался в неразрывном единстве с русской литературой. Национальный язык достигает вершин развития в классической литературе народа, вне ее контекста он в лучшем случае функционирует, а в худшем — деградирует. Читая произведение, созданное гением, молодой человек полусознательно-полустихийно попадает под «облучение» его интеллекта. Реципиент не только умом, но и сердцем воспринимает (или отторгает) ценности, которые транслирует текст литературного произведения. Читая Пушкина или Достоевского, мы вступаем в процесс сопереживания духовно-эмоциональному опыту их героев. Это также можно (при желании) обозначить уродливым термином из образовательных стандартов — «формирование личностных компетенций».

Система ЕГЭ, если рассматривать ее в единстве с требованиями по набору ЕГЭ для поступающих в вузы, сделала изучение русской литературы столь же избыточным и бесполезным, как и знание математики. ЕГЭ по литературе сдают немногие. В советской школе все без исключения выпускники писали, помимо регулярных диктантов, изложений и сочинений, два итоговых сочинения — после 8-го и после 10-го классов. Мимо литературы невозможно было проскочить. Это означало, что воспитание не сводилось к работе пионерской и комсомольской организаций, а предполагало приобщение к духовно-эмоциональному опыту современников и предшествующих поколений российской цивилизации. Кроме того, сочинение тренировало синтетическую функцию мышления, составляющую основу креативного интеллекта. Суть ее не только в анализе и осмыслении, но и в самостоятельной реконструкции творений великих. Усвоение, воспроизводство и подражание выдающемуся — основа развития собственной креативности. Для поступления в вуз также требовалось написать сочинение, причем на более высоком уровне, нежели на выходе из школы. То, что сейчас называется совокупным результатом ЕГЭ, также участвовало в конкурсе поступающих вуз, но как «средний балл аттестата», которому уделялось 20–25% веса в общем зачете. Сейчас высшая школа просто обязана принимать результаты средней. Высшее, по крайней мере на старте, «опускается» до среднего. Заметим, конкурс в университеты элитной для США «Лиги плюща» очень похож именно на советский (эссе, специальные экзамены и т.п.). Американцы позаимствовали у нас лучшее (как и многих выдающихся ученых или хоккеистов в НХЛ), а нам навязали в качестве именно базовой похлебку для своих колледжей средней руки, создав им рекламный дизайн, подобно «Кока-коле» или «Макдоналдсу».

Кому еще не понятна сущность ЕГЭ в отношении роли русского языка и литературы в средней школе, рекомендую обратить свои взоры на «братскую Украину». Согласно одному из последних решений Рады, произведения русских и советских писателей (даже Гоголя!) будут исключены из школьной программы. Вряд ли бы до такого додумался даже Михаил Жванецкий! Однако в логике дерусификации и формирования нового национального гештальта этот ход совершенно оправдан. Сделан он грубо и неуклюже. Система ЕГЭ, от которой у нас никто, как видно из деклараций чиновников, не собирается отказываться, гораздо более тонкий и поэтому эффективный инструмент.