Программа кандидата в президенты Белоруссии Светланы Тихановской, помимо прочего, предусматривала расширение сферы применения в системе образования белорусского языка. В бел-чырвона-белой Белоруссии мова должна была стать основным языком общения белорусских граждан. Однако опыт «белорусизации» советского периода показывает, что ни одного шанса осуществить задуманное у современных змагаров не было. Белорусы, несмотря ни на какие ухищрения, не отказались бы от своего родного русского языка — продолжали бы на нём общаться, читать по-русски и воспитывать детей на языке Пушкина.
Советская «белорусизация» и сопротивление ей
Американский историк Терри Мартин в своей книге «Империя «положительной деятельности» так описывает языковую политику в БССР:
«Белорусское руководство было просто одержимо идеей национального строительства и посвящало ему даже больше внимания, чем руководство Украины. В 1926 г. Бюро ЦК Компартии Белоруссии обсуждало национальную политику 41 раз. Для сравнения: в том же 1926 г. Бюро ЦК Компартии Грузии обсуждало этот вопрос всего шесть раз. Численность центральных ответственных работников, которые владели белорусским языком и вели на нём работу, резко возросла — с 21,9% в 1925 г. до 80% к концу 1927 г. и примерно до 90% в 1929 г. (что значительно выше достигнутого к этому времени на Украине). Как и на Украине, почти всё делопроизводство было переведено с русского языка на местный, то есть в данном случае на белорусский, в то время как разговаривали в учреждениях и организациях на русском. Пресса стала почти исключительно белорусской. В 1929 г. существовала всего лишь одна русскоязычная газета, и не выходило ни одного русскоязычного журнала».
Белорусы не воспринимали белорусский литературный язык в качестве родного. При его кодификации национальные деятели стремились как можно дальше отдалить мову от русской литературной нормы путём внедрения большого числа полонизмов. В результате получился нежизнеспособный лингвистический конструкт, на котором не хотели разговаривать даже те, кому его преподносили в качестве родного. Функции литературного языка в Белоруссии с успехом выполнял язык Пушкина и Достоевского.
В 1930-х гг. «белорусизация» не закончилась, как пишут во многих белорусских учебниках истории. Завершилась лишь её активная фаза. Репрессировав значительную часть белорусских деятелей «национал-демократического» направления, Джугашвили-Сталин продолжил проводить политику «белорусизации» с помощью верных коммунистических кадров. Так, к моменту смерти диктатора на белорусском языке в БССР преподавали в 95% школ, издавали 85% тиража книг, 74% тиража журналов, 71,5% газет.
Языковая свобода после Сталина
После смерти Джугашвили-Сталина языковая политика в Советской Белоруссии начала постепенно меняться в сторону принципа «какой язык хотите, тот и используйте». Белорусский народ сделал выбор в пользу русского языка. Однако партийное руководство было, мягко говоря, не в восторге от такого выбора. Так, летом 1953 г. секретарь Ленинского райкома КПБ г. Минска Л. Фёдорова на отчётно-избирательном партийном собрании в Министерстве связи БССР отмечала: «Стыдно жить в Белоруссии и не выписывать белорусских газет. Нужно уважать Белорусскую республику. Кто не знает, надо учить белорусский язык». Но её никто не поддержал, а один из участников собрания — Косов ответил: «Вы неправильно тут выступили и проводите такую политику, которую раньше проводил Зимянин. Вы заставляете выписывать белорусские газеты и изучать белорусский язык — это бериевщина». В продолжение дискуссии Фёдорова назвала в обращении к секретарю ЦК КПБ Горбунову выступление Косова «непартийным».
В 1958 г. родители получили официально закрепленное право выбирать язык обучения своих детей в школе (до этого им его попросту навязывали). Когда у белорусов появилось право выбора языка, советская «белорусизаторская» система рухнула за считанные годы.
Секретарь ЦК КПБ по идеологии А. Т. Кузьмин в 1990 г. вспоминал: «В 1958 году в Минске было восемь белорусскоязычных школ. Когда же было введено правило, что родители определяют, на каком языке учить их детей, то мы получили заявления от родителей только четверых первоклассников с просьбой обучать их детей на белорусском языке. И все восемь школ с белорусским языком обучения сразу перешли на русский язык».
Впрочем, партноменклатура ещё долго не сдавалась, пытаясь поддерживать на плаву белорусскоязычное образование. Доктор филологических наук В. М. Алпатов пишет: «Возникала парадоксальная на первый взгляд ситуация: многие национальные школы держались больше на поддержке сверху, иногда происходившей по инерции, тогда как снизу шло стремление к переходу на обучение на русском языке».
Быстрее всего белорусы ликвидировали белорусскоязычное образование в Западной Белоруссии: там школ на мове почти не осталось к началу 1960-х гг. Это связано с тем, что на этих территориях не проводилась насильственная советская «белорусизация» 1920-1930-х гг.
Если в 1958/59 учебном году 93,8% школ в БССР были белорусскоязычными, 5,8% — русскоязычными и 0,4% — двуязычными, то уже в 1970-х гг. ситуация выглядела диаметрально противоположно. В 1972/73 учебном году 98% городских школьников учились в русскоязычных школах.
Оставалась ли возможность у свядомых родителей давать своим детям образование на мове? Безусловно. В январе 2019 г. на «Радыё Свабода» (СМИ, признанное в РФ иностранным агентом) вышло любопытное интервью с единственной минчанкой, получавшей в 1980-х гг. школьное образование на белорусском — Анастасией Лисицыной. Даже для одного человека в городе с населением 1,5 млн человек советская власть обеспечила индивидуальное обучение!
На каком языке хотели читать белорусы
В 1950-х годах для широких масс белорусских крестьян, переехавших в города, стал доступен книжный рынок. Начали формироваться семейные библиотеки, которые у многих сохранились до наших дней. Однако белорусы отдавали предпочтение не книгам на мове, а шедеврам мировой литературы.
Официозная газета «Літаратура і Мастацтва» упрекала Государственное издательство БССР во главе с Захаром Матузовым в слабой заинтересованности в издании книг белорусских писателей. Большая часть бумаги выделялась на выпуск «ходовой» переводной литературы на русском языке, таких книг, как «Консуэло» Жорж Санд, «Три мушкетёра» Дюма, «Красное и чёрное» Стендаля, «Ярмарка тщеславия» Теккерея.
Тираж белорусских оригинальных изданий снижался. Для прозаичных произведений он составлял 5000 экз., для поэтических сборников — 2000 экз. Якуба Коласа «На росстанях» на белорусском не переиздавали, готовили переиздание на русском. Повесть-сказку Змитрока Бядули «Сярэбраная табакерка» издали в 1950-х гг. на русском 2 раза, 1 раз на литовском и ни одного раза на белорусском.
По данным профессора Романа Мотульского, на пике сталинизма, в 1950 г., тираж книг и брошюр, издаваемых в БССР на белорусском языке, в шесть (!) раз превышал тираж русскоязычных изданий. В 1985 г., на заре перестройки, ситуация поменялась диаметрально противоположным образом: русскоязычный тираж превышал белорусскоязычный в десять раз.
Выводы
В результате предоставления белорусам свободы выбора белорусскоязычные образование и книгоиздательство в БССР начали скукоживаться и выживали исключительно благодаря протекции, которая оказывалась партийными органами. Если уж «тоталитарным» большевикам не удалось навязать белорусам мову, то как это собираются делать «демократические» змагары?
Современные белорусские граждане, в том числе политики, должны понять одну простую вещь: нет ничего предосудительного в том, что белорусы не говорят на мове. Поскольку история показала, что их реальный родной язык — русский. Каламбур «белорус должен разговаривать на белорусском языке» абсолютно дурацкий и рассчитан на людей с низким IQ. Валлоны в Бельгии говорят на французском. Австралийцы, американцы, новозеландцы, канадцы — на английском. Австрийцы — на немецком, киприоты — на греческом, марокканцы — на арабском. Почти все шотландцы, валлийцы и ирландцы — на английском. Это делает их ущербными? Конечно, нет.
Комментарии читателей (1):