Кто и почему боится перемен в управлении экономикой России

Когда сегодня кто-то публично высказывается о необходимости серьезного государственного регулирования экономики, со стороны либеральной (государственной) экономической элиты незамедлительно поднимается мощная волна сопротивления. Всё неизменно начинается с криков: «Не хотим назад в СССР! У нас свободная экономика!» Когда этот пароксизм ослабевает, наши экономисты начинают признавать, что делать с экономикой что-то нужно, но любые конкретные предложения тотально отвергаются без сколь-либо вразумительной аргументации.

Именно такова сегодня ситуация с идеей внедрения системы межотраслевого (межсекторного) баланса (МОБ), разработанной Научной школой стратегического планирований Н. И. Ведуты. 22 октября 2021 года председатель правительства РФ Михаил Мишустин выпустил распоряжение №2998-р, утверждающее стратегическое направление цифровой трансформации государственного управления. Первым проектом в распоряжении является «автоматизация системы сбора отчетности по социально-экономическим показателям в отраслях экономики и социальной сфере, создание информационной системы, способной проводить анализ в режиме реального времени по поступающим показателям, информировать о проблемных ситуациях, а также управлять экономикой на основе динамической оптимизационной модели межотраслевого (межсекторного) баланса (выделено мной — Ю. Г.)».

После того как экспертный совет при правительстве РФ во главе с Ярославом Кузьминовым голословно признал «внедрение модели Ведуты нецелесообразным», в правительство с той же идеей обратились коммунисты. В марте 2022 года Геннадий Зюганов направил в адрес Мишустина письмо с предложением рассмотреть технологию для повышения эффективности управленческих решений в экономике, разработанную «Научной школой стратегического планирования Н. И. Ведуты». В ответ Минэкономразвития, Росстат, ФНС, ФТС и Минпромторг дали отрицательные заключения, используя привычную аргументацию: «даже в СССР не получилось» и «как же можно управлять экономикой на основе неверных данных». Если это так, то возникает естественный вопрос к Росстату: получается, господа, что вы признаетесь в том, что постоянно дезинформируете власть и общество?

Но опускаться в данном споре на уровень аргументации наших ключевых министерств — дело неблагодарное. Мы все прекрасно понимаем, что если инициативу нельзя убить в лоб, то ее можно просто-напросто заболтать, утопить в бюрократических мелочах. Поэтому важно понять главное: кто и почему так боится перемен экономического курса? И что будет, если курс не менять?

Начнем с того, что «свободная экономика» в мире перестала существовать едва ли не сто лет назад. Так называемый свободный рынок, невидимая рука которого управляет мировой экономикой, давно находится во власти транснациональных корпораций, которые, разумеется, не готовы эту власть никому отдавать. Их мотивы и методы я достаточно подробно (и, как мне кажется, аргументировано) описал в предыдущей статье «Как победить в большой экономической войне».

Российская экономика, в начале 1990-х годов попавшая в тиски Вашингтонского консенсуса, в течение 30 лет развивалась по сценарию, продиктованному глобальным капиталом, людьми, безусловно принимающими данный сценарий. Любые попытки российской власти отойти от либерального экономического сценария с целью сохранения суверенитета и недопущения превращения страны в ресурсный придаток Запада, немедленно преподносились как проявления тоталитаризма и угрозы демократии. Тем не менее кое-что властям сделать удалось, и благодаря этому экономика не рассыпалась вдребезги в первые месяцы санкционной войны. Однако ключевые задачи экономической безопасности решены не были: импортозамещение на нуле (при огромном количестве импортозависимых отраслей), ЗВР частично заморожены, большие инфраструктурные проекты под угрозой остановки.

В информационном поле просматривается интересная картина. Президент ВТБ Андрей Костин, спецпредставитель президента РФ по вопросам цифрового и технологического развития Дмитрий Песков, профессор Наталья Зубаревич и другие медийные персоны, которых трудно обвинить в консерватизме, хором высказывают опасения за будущее российской экономики и говорят о необходимости «что-то делать». Но вот что делать, не говорят.

Настаивать на продолжении либерального курса сегодня непатриотично, это вообще может быть расценено как предательство. Остается пугать публику апокалипсическими прогнозами на ближайшее будущее: мол, посмели бросить вызов глобальной элите, теперь пожнем горькие плоды. Говорить же о конкретных мерах, которые позволят поднять экономику и направить ее по новому курсу, для либералов невозможно, для них немыслимо выйти за флажки тех ценностей, которые они уже тридцать лет считают своими. Все они понимают, что преобразования, способные сегодня действительно оздоровить экономику и общество, разрушат их привычный мир, ту экосистему, в которой они привыкли жить и мыслить. Вот, собственно, и ответ про то, кто и почему боится перемен.

А вот что за этим последует, вопрос более сложный. То, что российской экономике светят непростые времена, не вызывает сомнений у экономистов, независимо от их идейных представлений. Я готов подписаться почти под каждым словом в любом из интервью той же Н. В. Зубаревич, в которых она детально описывает проблемы конкретных отраслей, регионов и предприятий. И, добавлю от себя, те полумеры, которыми власти привыкли поддерживать экономику и бизнес, вряд ли способны решить эти проблемы, максимум — отсрочить кризис. Более того, я глубоко убежден, что даже если случится невероятное, и западные санкции растают, как дым, проблем не избежать. Глобальная экономика угодила в идеальный шторм, и спецоперация на Украине (как бы ни преувеличивали ее значение уважаемые зарубежные СМИ) тут вовсе ни при чем.

Отрицательный торговый внешнеторговый баланс США превысил на сегодняшний день $1 трлн ($300 млн из которых приходится на Китай). Поддержка населения коллективного Запада во время пандемии COVID-19 путем разгона печатных станков и вброса в экономику огромного количества лишних долларов и евро, разогнала инфляцию в США и странах Евросоюза (западные банковские чиновники предпочитают объяснять это «неожиданным ростом спроса»). Европа ждет стагфляции, ФРС и ЕЦБ повышают процентные ставки, ЕЦБ отказывается от программы реинвестирования поступлений от погашаемых облигаций (Asset Purchase Programme), т.е. фактически умывает руки в деле поддержки европейского бизнеса. Экономика Китая, распухшая от внешних заимствований, переживает глубокую перестройку, экономический конфликт Китай — США становится все более острым. В этих условиях изоляция, в которой оказалась российская экономика, должна восприниматься скорее как благо и возможность заняться глубокими реформами. Но времени на размышления уже не осталось — если ничего не делать, впереди глубокий кризис, безработица и социальные проблемы.

Ну и, наконец, важный вопрос, которым задается сегодня скорее не экономисты, а предпринимательское сообщество: приведет ли государственное регулирование к нарушению прав и свобод предпринимателей либо в принципе закроет возможности ведения предпринимательской деятельности? Отвечу на этот вопрос как предприниматель: существующая в современной России система экономических отношений крайне токсична для бизнеса. Успех предпринимателя определяется почти на 100% его лоббистскими возможностями, а не качеством производимых товаров и услуг, а крайне несовершенная система контролирующих органов способна задавить на корню любое начинание. Опасения предпринимателей имеют ту же природу, что и опасения либеральной элиты: они привыкли жить и мыслить в существующей системе и боятся любых перемен.

Угрозы для предпринимательства, возникшие сегодня в результате экономической войны с коллективным Западом, куда страшнее: это и разрыв всех цепочек создания ценности, и грядущее резкое снижение покупательской способности населения, и отток квалифицированных кадров. Иными словами, и было-то не очень, а стало совсем плохо. Так что и бизнес нуждается в радикальных экономических реформах. Это залог его выживания.

К слову сказать, отсутствие влияния государств на экономическую жизнь либеральных стран давно стало мифом чистой воды: не далее, как в конце марта 2022 г. глава JPMorgan Chase Джейми Даймон призвал президента Байдена ввести жесткие механизмы по управлению энергетической отраслью США, новый «план Маршалла», который позволил бы ликвидировать существующие проблемы. Так что пока наши экономисты и предприниматели усиленно сопротивляются любой идее госрегулирования экономике, американские банкиры на нем настаивают!

Главная проблема сегодняшней российской экономики — ее разбалансированность. Экономические власти не видят картину в целом и вынуждены беспомощно наблюдать, как рушатся ключевые производства и начинают трещать по швам целые секторы экономики. Единого комплекса мер поддержки никто предложить не может, поскольку непонятно, какие именно разрывы, вызванные санкциями, необходимо ликвидировать в первую очередь: причинно-следственные связи в экономике неочевидны.

Глубокие перемены необходимы, и инструменты для их реализации уже существуют!

Я уже писал в статье «Как победить в большой экономической войне», что модель МОБ школы Ведуты сегодня является единственным доведенным до стадии готовности к практическому применению решением, позволяющим увидеть все «черные дыры», возникшие в различных сегментах экономики в результате санкционного давления, спрогнозировать их поведение и подсказать, в какие именно сферы должны быть сегодня направлены бюджетные деньги, чтобы стабилизировать экономическую ситуацию и заложить основу для дальнейшего устойчивого развития. Не буду повторять сказанное в упомянутой статье, лишь добавляю, что идея МОБ лежит вполне в русле развития мировой экономики в целом — это data economy, основанная на динамическом прогнозировании спроса и управлении производственными возможностями. Если понимать цифровую экономику как систему управления всеми ресурсами всех хозяйствующих субъектов с помощью интеллектуальных вычислительных систем — цифровых платформ, МОБ — это один из ключевых алгоритмов государственной цифровой экономической платформы.

Одновременно необходимо отказаться от прибавочного принципа ввода денег в экономику и банковского кредитно-депозитного мультипликатора, введя в действие транзакционный принцип, разработанный научным коллективом и зарегистрированный Национальной ассоциацией авторов и правообладателей. Механизм выпуска недостающей денежной массы в экономику РФ, базирующийся на принципах транзакционной эмиссии прибавочной стоимости, как финансово-организационная альтернатива банковского депозитное-кредитного принципа уже разработан и может быть немедленно введен в действие.

Однако было бы ошибкой считать, что радикальные преобразования — это путь к глубокому и невозвратному экономическому изоляционизму. Задача построения автаркии, хотя и реализуема в такой стране, как Россия, но, по сути, бессмысленна. На фоне углубляющегося разрыва с глобалистским Западом, российской экономике необходимо вытраивать новые международные связи.

Российские власти ищут новых экономических партнеров и на политическом уровне уже выстраивают отношения со странами Азии и Африки, не находящимися в зоне прямого влияния англо-саксонской глобалистской верхушки. Напомню, что на Африканском континенте сосредоточено более 30% полезных ископаемых, в том числе до 40% мировых запасов золота и до 90% стратегически важных хрома и платины. Индия уже стала крупнейшим торговым партнером России, опережая КНР. Предстоящий саммит Россия — Африка — 2022, подготовка которого уже объявлена, также будет посвящен в основном вопросам торгового сотрудничества.

Санкционная война уже продемонстрировала всему миру, что значение ресурсов в глазах общественного мнения сильно приуменьшено, в то время как роль технологий превозносится до небес. Однако глобалистская элита прекрасно понимает истинный расклад ценностей, поэтому экономическая война, начавшаяся задолго до спецоперации, это в основном война за ресурсы, и Российско-Азиатско-Африканский экономический союз, будь он создан, реально станет институтом влияния №1 в мире.

Здесь упомянутые выше экономические инструменты (в особенности МОБ) могут оказать существенную помощь. Во-первых, сделать этот процесс гораздо более осмысленным, соблюдая баланс между развитием собственных производств и необходимым импортом. Во-вторых, работающая модель цифровой экономики позволит вовлечь в российскую экономическую орбиту другие государства, ведь давление глобального экономического кризиса сегодня испытывают все, и для многих «коллективная модель МОБ» может стать реальным выходом (не случайно проектом на государственном уровне пристально интересуется целый ряд стран). Новый экономический союз (на основе BRICS, например), построенный на новых принципах управления экономикой, способен положить конец мировой гегемонии Запада.

***

В заключение хочу добавить несколько слов на такую модную тему, как «образ будущего». Для меня очевидно, что экономический образ будущего для всего мира — это цифровая экономика, физический образ — гибридный мир, в котором реальные объекты и их цифровые профили неотделимы друг от друга. А вот каким будет нравственный образ будущего, зависит от той идеологии, которую исповедуют новые управленцы. Идеология потребления неизбежно ведет к формированию детерминистских фашиствующих обществ, и только идеология главенства знаний способна привести общество к процветанию в гибридном мире будущего. Об этом — в следующей статье.