12 декабря 2021 года в Приднестровье состоялись очередные президентские выборы, по итогам которых был переизбран на второй срок третий президент Приднестровья В. Красносельский. Кадровый сотрудник системы МВД с многолетним опытом, прошедший все ступени служебной иерархии и имеющий опыт управления на различных должностях, от территориальных структур до общереспубликанского уровня, Красносельский в ходе первой своей президентской кампании 2016 года воспринимался как альтернатива атмосфере хаоса, скандальности и кумовства, сопровождавшей президентство второго главы Приднестровья Е. Шевчука.
Несмотря на то что практически сразу после избрания в 2016 г. В. Красносельскому и его команде пришлось принимать непопулярные решения в различных областях (к примеру, давно востребованные решения о девальвации приднестровского рубля и др.), ему, в том числе с опорой на полностью лояльный Верховный Совет, удалось обеспечить внутриполитическую стабильность и внешнеполитическую активизацию, включая договоренности с Молдавией по широкому спектру вопросов, от землепользования молдавских фермеров на приднестровской территории до участия приднестровского автотранспорта в международном автомобильном сообщении с «нейтральными» номерами.
Ранее на ИА REX: Приднестровье перед лицом событий на Украине
Многие из достигнутых договоренностей переговорного процесса были, мягко говоря, небесспорными, в особенности решения по автотранспорту, содержание которых и обилие «джентльменских соглашений», не положенных на бумагу, дало формальное основание Кишиневу практически сразу перейти к их произвольному толкованию и применению в собственных интересах.
Тирасполь по не вполне понятным причинам пошел на чрезмерно смелый шаг и подписал целый ряд документов, имевших очевидное международное значение, без участия посредников и гарантов, что крайне осложнило возможность обращаться к внешнему арбитражу и отстранило гарантов (в первую очередь Россию) от возможности дополнительного «воздействия» на официальный Кишинев.
Тем не менее вряд ли можно оспорить тезис о том, что в условиях стагнации диалога в 2017 — 2018 гг. требовались конструктивные решения, способные оживить переговорный процесс. В. Красносельский сумел обосновать свои решения, не избегая многочисленных встреч с общественниками, представителями ветеранских движений, основателями республики, депутатским корпусом и др., в ходе которых звучали обоснованные сомнения в целесообразности столь активного диалога и целого ряда уступок. Другое дело, что качество проработки договоренностей с приднестровской стороны не всегда соответствовало ожиданиям населения, равно как и традиционная готовность Кишинева в любой момент отказаться от выполнения уже согласованных и утвержденных решений.
Внутриполитическая стабильность Приднестровья в значительной степени была обеспечена взаимодействием власти и крупного бизнеса, с которым в Приднестровье ассоциируется фирма «Шериф» и политическое «крыло» крупного бизнеса — партия «Обновление». Будучи далекими от того, чтобы считать В. Красносельского представителем данной структуры, отметим, однако, её значительный организационный вклад и в избирательную кампанию, и в развитие социальных, инфраструктурных и иных проектов в Приднестровье, что в немалой степени обеспечивает устойчивое функционирование властных институтов в республике, их способность выполнять социальные обязательства.
Читайте также: И вновь о «нейтралитете по-молдавски»
«Обратной стороной» внутренней стабильности стало сведение к минимуму уровня политической конкуренции. Это достаточно явно проявилось во время парламентской и президентской избирательной кампаний 2020 — 2021 гг., когда убедительные победы представителей «Обновления» и нынешнего президента были одержаны на фоне отсутствия серьезных оппонентов, низкой явки избирателей, а также ряда административных шагов — к примеру, отмены порога явки для признания выборов состоявшимися, ликвидации графы «против всех» для президентских выборов и т. п.
Было бы сейчас неверным углубляться в политологическую дискуссию относительно формата взаимодействия власти и бизнеса, а также обоснованности полностью либерализованной политической дискуссии, тотальной свободы слова в самоопределившихся государствах, не получивших окончательного международного признания, особенно в условиях масштабных внешних вызовов и отсутствия удобной фактической коммуникации с Российской Федерации.
Заметим лишь, что и «стабильность», и «конкуренция» имеют свои как сильные, так и слабые стороны. «Конкуренция» обеспечивает более высокое качество подготовки управленческих кадров, их большую адаптивность к внешним и внутренним вызовам, в известной степени более высокий уровень репрезентативности. «Стабильность» дает возможность проводить предсказуемую внутреннюю и внешнюю политику, не прикрываясь в последний момент «красными линиями», четко выполнять свои обязательства, рассчитывать на свои реальные возможности, избегать социальных потрясений и негативных сценариев, особенно в условиях внешнего давления. Для ситуации в Приднестровье выбор, пожалуй, очевиден: без сильной централизации власти и без опоры на серьезную социально-экономическую «подушку безопасности», которую может обеспечить прежде всего крупный бизнес, «демократические трансформации» чреваты куда более серьезными издержками и рисками. Развитие политического плюрализма может быть оправдано в отсутствие значительных внешних вызовов и при внешнеполитической определенности, и пример Республики Абхазия тому наука: только защищенность границ позволяет Абхазии относительно безболезненно проходить через частые досрочные прекращения полномочий президентов, в то время как кризис 2004 г. едва не поставил государственность республики под угрозу.
Помимо выбора между «стабильностью» и «конкуренцией» (который, будучи представителем весьма консервативной профессии, В. Красносельский сделал вполне определенно), президенту Приднестровья пришлось столкнуться с масштабными вызовами как во время первого срока, так и уже после начала второй каденции.
Пандемия COVID-19 стала одним из самых серьезных вызовов за всю историю приднестровской государственности. Не имея опыта противодействия эпидемиологическим вызовам такого уровня, испытывая недостаток в ресурсах, кадрах, материальных резервах и т. п., приднестровская власть сумела с нуля выстроить госпитальную систему нескольких уровней, создать лабораторную базу с возможностью независимого от Молдавии тестирования, предоставить своим гражданам такие возможности для вакцинации, которым могли бы позавидовать жители сопредельных стран: можно вакцинироваться и популярными западными вакцинами, и российской Sputnik V.
Приднестровскому руководству пришлось преодолевать постоянные ограничения со стороны Молдавии, которая попыталась воспользоваться ситуацией для усиления блокадных мер. Так, молдавские власти всячески противились формированию в Приднестровье собственной лабораторной базы, создавали помехи для поставок в Приднестровье медпрепаратов и вакцин и т. п. Нередко власти в Кишиневе ставят себе в заслугу предоставление части вакцин, получаемых Молдавией по международным программам, однако в этом немалая доля лукавства: в любой партии гуманитарной помощи для Молдавии содержится обязательная доля Приднестровья, не предоставить которую Кишинев не имеет права, причем данная доля, как правило, больше, чем предоставляется по факту. Так что никакой особой «доброты» в действиях Молдавии нет.
Сейчас в Приднестровье ситуация с COVID-19 вполне контролируемая — как и в других государствах региона. Во многом это связано с событиями на Украине и проводимой Россией специальной военной операцией, которая, как оказалось, имеет глобальное противоэпидемиологическое действие. Кроме того, на фоне вакцинации и специфики наиболее распространенных штаммов уровень заболеваемости действительно имеет тенденцию к снижению.
Одной пандемии и опыта противодействия ей уже хватило бы для того, чтобы занять достойное место в политической истории Приднестровья. Однако В. Красносельскому на его президентском посту выпало еще одно испытание, по сравнению с которым события 2014 г. выглядят легкими облачками на горизонте приднестровской государственности и которое по своему масштабу может быть сопоставимо с начальным этапом формирования приднестровской государственности в 1989 — 1992 гг.
Безусловно, речь идет о кризисе глобальной и европейской безопасности, а также о начале российской специальной военной операции по защите населения ЛДНР.
С началом российской спецоперации отчетливо проявилась уязвимость Приднестровья, зажатого между Молдавией и Украиной как между Сциллой и Харибдой, не имеющего общей границы с Россией и ограниченного в возможностях обеспечить свои ключевые интересы, включая свободное перемещение людей и грузов, свобода транзита и др.
Самым, однако, серьезным фактором выступает военная уязвимость Приднестровья, особенно на фоне периодических истерик в Киеве относительно «военной угрозы из Приднестровья», фейковых новостей о «ракетных пусках» с приднестровской территории и иных способов нагнетания напряженности. Тем более что украинские власти предсказуемо заинтересованы в максимальном отвлечении России от спецоперации по денацификации и демилитаризации непосредственно Украины, а Приднестровье в этом плане выглядит довольно «привлекательно».
Вряд ли Тирасполю следует ожидать и поддержки с молдавской стороны. Более того, Кишинев изначально рассматривал Приднестровье как фактически единственного противника, иначе зачем Молдавии свои вооруженные силы, и теперь «стратеги» в молдавской столице, а также в западных центрах стратегического и тактического планирования вполне могут посчитать, что наступил долгожданный миг реванша за военную неудачу 1992 года (а тот факт, что в Кишиневе этого ждут, сомнений не вызывает: неслучайно 2022 год властями Молдовы официально провозглашен «Годом признательности комбатантам», т. е. участникам развернувшейся 30 лет назад агрессии против Приднестровья). Поэтому в Тирасполе с особой настороженностью воспринимают информацию о новых рисках блокирования молдавскими представителями работы Объединенной контрольной комиссии и миротворческого механизма в целом.
Не прибавляют уверенности и циркулирующие в информационном пространстве «месседжи» о том, что президент Зеленский якобы предлагал своей молдавской коллеге, г-же Санду, своими воинскими формированиями оккупировать территорию Приднестровья, а затем передать его под контроль молдавской полицейской администрации. Конечно, тут и вездесущий «глашатай» офиса президента Украины А. Арестович, который, по сообщениям СМИ Молдавии, заявил, что «российское командование с 2017 г. рассматривает так называемую «приднестровскую армию» как третий армейский корпус». Вполне понято, как в Киеве могут относиться хоть к «третьему», хоть к «девяносто второму» «армейскому корпусу России».
Украинские власти не ограничиваются информационными кампаниями и распространением фейковых новостей. Вполне осязаемым стало решение о полном закрытии приднестровского сегмента границы и соответственно прекращение пропуска людей, запрет на экспортно-импортные операции через приднестровский участок границы. Как следствие, были нарушены логистические цепочки поставок, в Приднестровье возник ажиотажный спрос на некоторые продукты питания (примечательно, что в отличие от России в Приднестровье вместо сахара в дефиците оказалась соль), под угрозой поставки медикаментов из Белоруссии, России, Индии и т. п. Фактор роста цен уже обусловил некоторые директивные шаги по переориентации приднестровских сельхозпроизводителей на внутренний рынок и другие административные меры.
Наконец, остается лишь предполагать, кому выгодна захлестнувшая в последние дни в Приднестровье волна сообщений о минировании социальных, образовательных, торговых, производственных и иных объектов. Как следствие, школьники переведены на дистанционный режим обучения, а в приднестровском обществе посредством анонимных сообщений в соцсетях распространяются «новости», направленные на формирование негативного восприятия беженцев с Украины, число которых уже измеряется тысячами. Заключительный лозунг в сообщениях о «минировании» (хорошо виден в сообщении МВД Приднестровья) должен ориентировать общественное мнение или против Молдавии, или же намекнуть на топорную работу украинских спецподразделений по информационно-психологической борьбе, которые исчерпали запас креатива в попытке переделать лозунг украинских националистов «Слава нации! Смерть врагам!». В любом случае очевидным образом в дестабилизации социально-политической ситуации в Приднестровье ни местная власть, ни местный бизнес не заинтересованы, а значит, настоящие «интересанты» столь организованной и массовой информационной атаки на Приднестровье могут находиться где-то поблизости, тем более что выбор не так уж велик.
Власти Приднестровья изначально выбрали тактику нейтралитета и жесткой централизации как в освещении событий, так и в публичной официальной реакции на происходящие события. Даже опровержения на запускаемые украинскими властями фейковые новости о «ракетных обстрелах» с территории Приднестровья даются исключительно Президентом Приднестровья, а не иными органами власти. При этом активно освещаются усилия по размещению украинских беженцев, предоставлению им необходимых социальных условий пребывания, обеспечению возможности посещать образовательные учреждения детям и т. п.
Такой подход в целом представляется логичным и обоснованным, однако в нынешних региональных реалиях вряд ли он обеспечит полный ответ на все информационно-пропагандистские вызовы, которые формируются внешними заинтересованными силами для дестабилизации ситуации в Приднестровье. Тем не менее пока Тирасполю удаётся демонстрировать подлинный нейтралитет (в отличие от Кишинева) и не допускать достижения провокаторами их целей.
Нейтралитет Тирасполя имеет много обоснований. Это и уже разбиравшиеся политико-географические факторы, и соображения безопасности, и многочисленные семейные, родственные и иные связи жителей Приднестровья и сопредельных территорий. Немаловажным является и фактор бизнеса: несмотря на временную закрытость границы, в Приднестровье хотели бы сохранить возможность в дальнейшем свободного осуществления экспортно-импортной деятельности.
Проблема бизнес-контактов является особо чувствительной. К сожалению, в последние годы доля России в совокупном масштабе приднестровского экспорта оставалась невысокой и уступала экспорту на Украину, а транзитные опции Украины для приднестровских грузов также были крайне востребованы. Несмотря на то что ИА REGNUM неоднократно обращало внимание на необходимость российской поддержки в диверсификации приднестровских экспортных потоков, практической работы на этом направлении было всё же недостаточно, вдобавок ко всему приднестровский экспорт становился всё более зависимым от энергетического и металлургического сегментов.
Нынешний формат взаимодействия власти и крупного бизнеса является на данном этапе оправданным и закономерным, однако интересы крупного бизнеса, его несколько специфическая автономия от власти могут создавать некоторые сложности в выстраивании и развитии системы реального нейтралитета, которая обеспечивается всеми силами и ресурсами Приднестровья.
Так, тираспольский футбольный клуб «Шериф», ставший главной сенсацией текущего еврокубкового сезона, не удержался от общеевропейских трендов и поддержал пацифистские лозунги, что не преминули «распиарить» молдавские официозные СМИ. До сих пор остается загадкой недавнее трехдневное ограничение на доступ к сайту ИА REGNUM на территории Приднестровья, в то время как в Кишиневе доступ ограничен не был, и в редакции нашего информагентства надеются, что дело было в банальном техническом сбое.
Тем не менее, к 100-дневной «отсечке» второго президентского срока В. Красносельского Приднестровье подходит достаточно уверенно и собранно, адекватно и оперативно отвечая на масштабные вызовы. Тирасполю пока удается сохранять тот хрупкий баланс, который обеспечивает развитие Приднестровье в условиях глобального кризиса и внешнего давления.
Кризис, однако, требует не только четкой и эффективной реакции. В кризисных условиях возможен поиск решений тех проблем, которые ранее казались трудно реализуемыми, и одна из таких задач — гарантированная безопасность Приднестровья во всех смыслах: физическом, экономическом, гуманитарном. Этот вопрос уже ставился в наших материалах, но от этого он не теряет актуальность. Важно, чтобы уже сейчас, когда все взгляды прикованы к карте событий, проблема гарантий безопасности для Приднестровья учитывалась при поиске дипломатических, политических, экономических и иных решений.
Комментарии читателей (0):