Президент США Джо Байден неоднократно называл соперничество своей страны с Китаем битвой между демократией и автократией, идеологическим столкновением, напоминающим Холодную войну. Подобный взгляд на сложившуюся ситуацию неточен — Вашингтон и Пекин соревнуются за стратегическое господство. Кроме того, он почти исключает возможность нахождения приемлемого решения. Дело в том, что разногласия по материальным активам и соображениям безопасности можно разрешить, идеологическая борьба обычно заканчивается одним путем: безоговорочным поражением одной из сторон, пишет бывший министр иностранных дел Израиля Шломо Бен-Ами в статье, вышедшей 18 января в Project Syndicate.
США не должны пытаться «нанести поражение» КНР, как это было в случае с Советским Союзом, прежде всего потому, что Пекин не стремится распространить «социализм с китайской спецификой» на весь мир. Когда председатель КНР Си Цзиньпин заявил в 2017 году, что «война без порохового дыма в идеологической сфере повсеместна, а борьба без оружия в политической сфере никогда не прекращалась», он в основном призывал к тому, чтобы посторонние уважительно относились к институтам и культурным традициям Китая.
Отчасти подобное видение вызвано китайским национализмом, подпитываемым особым взглядом на историю страны — прежде всего памятью о «веке унижений» (1839−1949), во время которого Китай стал объектом интервенций и порабощения со стороны западных держав и Японии. Тем не менее есть в этом и прагматика: Коммунистическая партия Китая признает, что некоторые внутренние тенденции могут дестабилизировать страну и в конечном счете даже подорвать власть КПК.
Например, благодаря укреплению экономики в Китае появился образованный, имеющий хорошие связи и быстро растущий средний класс. Если бы эти потребители, играющие всё более важную роль, отвергли ограничения на предпринимательство или ограничения свободы слова, у КПК возникли бы серьезные проблемы. Учитывая это, КПК рассматривает защиту со стороны США политических свобод и прав человека в Китае как попытку подорвать свою власть.
Даже стремление Америки экспортировать либеральную демократию в страны Азии и Африки было для Китая задачей не столько идеологической, сколько стратегической. Скорее всего, Пекину куда сложнее договариваться о чем-либо с функционирующими демократическими странами, которые к тому же могут в перспективе войти в возглавляемые США антикийские альянсы.
Может быть, тем не менее, что опасения Пекина в какой-то мере развеялись благодаря недавним событиям. После хаотичного вывода американских войск из Афганистана и быстрого захвата страны боевиками движения «Талибан» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) демократический «крестовый поход» Америки, говоря языком бывшего президента США Джорджа Буша-младшего, похоже, пришел к позорному заключению.
Но даже если США не будут втягивать новые страны в лоно демократии, они обладают огромной системой альянсов, которую Байден намерен укреплять и дальше. Например, он работал над реанимацией НАТО, создал AUKUS, новый оборонный и технологический альянс с Соединенным Королевством и Австралией, а также пошел на углубление сотрудничества в области безопасности между ключевыми демократиями в Индо-Тихоокеанском регионе (Австралия, Индия, Япония и США, известное как «Четырехсторонний диалог по безопасности»).
Этот акцент на альянсы, вероятно, является самым большим отличием политики Байдена в отношении Китая от политики его предшественника Дональда Трампа, при котором произошел переход к конфронтации (до Трампа президенты США в основном пытались поддерживать хорошие рабочие отношения с Китаем, не в последнюю очередь потому, что они цеплялись за убежденность в том, что экономическое укрепление страны постепенно приведет к политическим изменениям).
Для Китая эта разница вызывает беспокойство. Хотя США не могут сдерживать Китай в одиночку, они могут оказывать сильное дипломатическое давление, если на их стороне будут другие державы, и Китай не в состоянии создать систему альянсов, которая могла бы сравниться с системой США. Однако этот дисбаланс не только не стабилизирует ситуацию, но может усилить неуверенность Китая, что еще больше затруднит конструктивное взаимодействие.
Позиция Америки также вряд ли неоспорима. Разрекламированный Саммит за демократию Байдена обнажил ограниченность идеологии как мобилизующего инструмента для глобальной антикитайской коалиции. Не помогает и то, что собственная демократия Америки страдает от поляризации, паралича и недовольства. Есть добавить к этому самое большое в мире число смертей от COVID-19, то «сияющий город на холме», мягко говоря, потерял свой блеск.
Хотя США — это не древний Рим, не в последнюю очередь потому, что они сохраняют исключительные преимущества в важнейших областях, от обороны и дипломатии до технологий и финансов, они страдают от того, что историк Эдвард Гиббон назвал «естественным и неизбежным следствием неумеренного величия». Стране не удалось приспособить свои демократические институты к потребностям своего населения и своим обязанностям мировой державы.
В конечном счете США — истощенная держава, которой теперь бросает вызов восходящая держава. Эта динамика столь же давняя, сколь и опасная. Как объяснял древний историк Фукидид, возвышение Афин и страх, который это вселяло в Спарту, сделали катастрофическую Пелопоннесскую войну неизбежной. Гарвардский профессор Грэм Эллисон отмечает, что за последние 500 лет было 16 подобных случаев. В 12 из них началась война.
Чтобы избежать того, что Эллисон называет ловушкой Фукидида, США должны отказаться от шовинистической риторики и мышления в духе противостояния добра и зла, заменив мегафонную дипломатию мудрой и творческой государственной мудростью. Выбор не стоит между капитуляцией перед Китаем и его сокрушением. США должны признать законные опасения и чаяния КНР и должны быть готовы к соответствующим переговорам (рано или поздно им придется сделать то же самое в отношении нынешнего противостояния Запада с Россией из-за Украины и расширения НАТО).
США должны признать, что дни американской гегемонии прошли. В современном многополярном мире различным политическим культурам и системам придется научиться сосуществовать. Идеологическое поражение Советского Союза не привело к мировому становлению либеральной демократии. Возможно, важнее другое: даже если бы Китай каким-то образом вдруг стал либеральной демократией, его исторические обиды и территориальные притязания никуда не делись бы, как сегодня в случае с Россией. В этом смысле идеологическая конкуренция не имеет значения.
Комментарии читателей (0):