Президент Владимир Путин назвал распад Советского Союза, который официально завершился 30 лет назад, 26 декабря 1991 года, геополитической «трагедией». Понять, почему он и многие другие граждане России считают это событие таковым, несложно. Однако в более глубоком, более классическом смысле можно сказать, что истинной трагедией окончание Холодной войны стало и для её очевидного победителя — Соединенных Штатов, пишет Анатоль Ливен в статье, вышедшей 27 декабря в Responsible Statecraft.
Последние акты этой трагедии еще не написаны. Можно надеяться, что она закончится относительным примирением и гармонией «Кориолана», а не нигилистическим ужасом «Тита Андроника». Новый год, когда (в идеале) люди думают о прошлом, чтобы взять на себя обязательство добиваться большего в будущем, — хорошее время, чтобы задуматься о значении этой трагедии.
Со времен Аристотеля этот жанр подразумевал под собой трагедию истинного героя, обладающего благородными качествами и пораженного каким-то внутренним изъяном. Чаще всего его великие достижения и победы толкают его на то, чтобы совершить акт хюбриса (ὕβρις) — чрезмерного высокомерия, то есть преступления, за которое неизбежно наказывает Немезида. Здесь есть перекличка с более древней мудростью, резюмированной в Библии: «Погибели предшествует гордость, и падению — надменность» (Притчи, 16:18)
Победа Америки в Холодной войне во многих отношениях была заслуженной — без сомнений, по сравнению с побежденным соперником, советским коммунизмом. Хотя капитализм совершил множество преступлений и унаследовал множество пороков, коммунизм «совершил гораздо больше» и с 1970-х годов оказался безнадежным, когда дело дошло до повышения уровня жизни населения. (Коммунистическая партия Китая позже добилась поразительных успехов, но ее экономическая стратегия была версией государственного капитализма, не имеющего ничего общего с видением Карла Маркса, Владимира Ленина или даже Иосифа Сталина). И, по крайней мере, в Америке и Западной Европе демократический капитализм под руководством Америки добился этого, принеся «лишь крошечную часть тех жертв, которые были принесены в жертву коммунизму».
Американская победа была окончательной; слишком окончательной. Что касается внешней политики, такой характер американского триумфа породил в США атмосферу, в которой стала возможна фраза: «безусловно, сегодня Америка настолько сильна, что может добиться всего, чего захочет, в мире, если только у нее есть воля». И повторялась она, к ужасу Ливена, как демократическими, так и республиканскими аналитиками.
Такие настроения породили так называемую «доктрину Вулфовица», изложенную в меморандуме по оборонному планированию 1992 года. Эта доктрина, по сути, предполагала распространение на всю планету идеи Теодора Рузвельта из доктрины Монро, в которой говорилось, что США имеют право не только не пускать иностранные державы в Центральную Америку, но и осуществлять там военное вмешательство для установления там «более приемлемых» правительств.
Хотя сначала ее высмеивали как пример опасной мании величия, она стало, по сути, основой как администраций Билла Клинтона, так и Джорджа Буша — младшего и даже в меньшей степени Барака Обамы. Благодаря этому документу удалось произвести ряд действий, которые были бы немыслимы, пока Америка всё еще находилась под угрозой со стороны советской сверхдержавы.
Эти действия аукнулись США и — в еще большей степени — бесчисленному количеству несчастных людей в других частях мира катастрофическими последствиями. Среди них расширение НАТО на страны, которые никогда не представляли для Америки ни малейшего интереса и которые Америка не в силах защитить, попытка низвести Россию к статусу зависимого от США государства, вторжение в Ирак и разрушение иракского государства, попытка превратить Афганистан в современную либеральную демократию.
Не стоит забывать и о беспечной уверенности в том, что всё большее богатство превратит Китай в проамериканское демократическое государство, сопровождаемое истерическим разочарованием, страхом и ненавистью, когда эта надежда оказалась пустой, а также о лежащей в основе всего этого вере в то, что Америка неизбежно находилась «на правильной стороне истории» — эта фраза очень напоминала старую коммунистическую мантру о том, что «ветры истории в наших парусах», — и в то, что демократии не только предначертано распространиться по всей планете, но сама эта демократия повсюду означала бы согласие с целями внешней политики США и поддержку национальных интересов Вашингтона.
К тому же это было подтверждением невиновности самих США. В «великом» романе советского писателя-диссидента Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» есть памятный отрывок, в котором Сталин слышит весть о победе под Сталинградом и мысленно видит, как это означало, что призраки всех убитых им людей снова погрузятся в землю, и их могилы будут стерты и забыты.
«Я очень радовался краху советского коммунизма, как из-за его чудовищных преступлений в прошлом, так и из-за чрезвычайно унылого и циничного общества, которое он произвел к 1980-м годам. Я по-прежнему считаю, что борьба против советского коммунизма была необходима, и что в этой борьбе были неизбежны определенные преступления Запада», — подчеркнул Ливен.
«Однако я также надеялся, что окончание этой борьбы — столь поразительно бескровной по сравнению с апокалиптическими ядерными страхами, преследовавшими мою юность, — приведет к осмыслению и самокоррекции в Америке и на Западе — совершенных преступлений и лжи, которая рассказывалась, а также о милитаризме, ненависти и паранойе, которые подорвали демократию у себя дома, а также во многих странах за рубежом, народы которых были вынуждены страдать во имя защиты их от коммунистического влияния или господства», — добавил он.
На самом деле, конечно, ничего подобного не произошло. Вместо этого западные преступления Холодной войны были не просто узаконены, но и забыты в эйфории победы. Когда Америка вторглась в Ирак 12 лет спустя, даже либеральные интеллектуалы, выступавшие против войны во Вьетнаме, казалось, полностью забыли один из ее ключевых уроков: опасность для Америки в Ираке будут представлять не только иракцы, это должны были быть сами американцы.
Никто, кто помнил военное преступление, совершённое солдатами армии США в деревенской общине Милай, не должен был удивляться происходившему в Абу-Грейб. Но в атмосфере, в которой ведущий демократический мыслитель внешней политики (а позже посол) мог сказать автору с очевидной искренней убежденностью, что «каждая война, которую когда-либо вела Америка, была направлена на распространение демократии и свободы», такое самосознание было исключительно трудным.
Неспособность со стороны США и истеблишмента стран Запада проанализировать и критиковать глубоко искажающие и развращающие последствия Холодной войны для американского государства, политики и культуры означает, что в «новой холодной войне» с Китаем есть риск совершить те же ошибки и преступления. Тем не менее это будет происходить в течение гораздо более длительного периода и окажется еще более разрушительным.
Что же касается СССР, и как последняя многонациональная европейская империя, и как государство, основанное на «безумной» экономической идеологии, рано или поздно он должен был умереть. Китай с его древней историей, успешной экономикой и мощным национализмом, — другое дело. И сколько останется от американской демократии после нескольких поколений этой борьбы, — это вопрос, который должен волновать любого, кто разбирается в истории.
В посвященной трагедии статье энциклопедии Britannica есть следующий отрывок, где об этом жанре говорится, что «способность учиться через страдания — отличительная черта трагического героя, прежде всего греческого трагического героя. Он обладает не только храбростью, упорством и выносливостью, но и способностью расти с помощью этих качеств до понимания самого себя, своих собратьев и условий существования».
Американцы довольно сильно пострадали от хюбриса, проявленного их элитой за тридцать лет после распада Советского Союза. Остается надеяться, что это приведет к лучшему пониманию мира и самих себя.
Комментарии читателей (0):