США и Иран готовятся к переговорам по возобновлению действия ядерного соглашения, от которого Вашингтон отказался в 2018 году, вместе с тем руководство республики закладывает основу для новой напористой внешней политики. В Тегеране считают, что Вашингтон солгал и проявил в его отношении неуважение, а также что США сосредоточены на создании экономических и военных рычагов воздействия на своего давнего антагониста, пишет Мохаммад Аятоллахи Табаар в статье, вышедшей 2 ноября в Foreign Affairs.
Главный переговорщик Ирана по ядерным вопросам недавно объявил, что переговоры о возобновлении ядерной сделки, известной как Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД), возобновятся в Вене до конца ноября. Администрация бывшего президента Хасана Рухани участвовала в шести раундах переговоров, направленных на возвращение обеих сторон к «взаимному соблюдению» СВПД. Однако попытки разрешить противоречия дипломатическим путем прекратилась после того, как в августе к власти в Иране пришел консерватор Ибрагим Раиси.
Хотя администрация Раиси, возможно, пожелает участвовать в переговорах, возрождение СВПД не является центральной опорой ее внешней политики. При новом президенте Иран разработал новую ядерную концепцию, основанную на двух принципах: усиление своей способности быстро нанести ответный удар США в случае отказа от своих договоренностей и отделение экономического благополучия Ирана от СВПД путем построения самодостаточной, независимой и ориентированной на Азию экономики.
Ранее на ИА REX: США и Иран накануне серьёзных событий на Ближнем Востоке
По мере того, как ядерная программа Ирана приближается к критической точке, некоторые в Вашингтоне уже призывают к «плану Б» принудительных экономических мер и угроз применения силы, если Тегеран откажется вернуться к полному соблюдению ядерной сделки. Раиси уже приходится искать решение серьезных экономических проблем внутри страны, которые могут иметь взрывоопасные последствия для режима, и такие меры будут направлены на то, чтобы заставить его возродить СВПД, что могло бы облегчить эти трудности.
Иран вряд ли поддастся такому принуждению. Консервативные лидеры Тегерана были не в восторге от преимуществ, якобы предоставляемых Ирану СВПД, и теперь стремятся создать устойчивую к санкциям экономику, укрепляя свою внутреннюю промышленность и налаживая новые связи с активно развивающимися державами в Азии. Раиси также убежден, что США по-прежнему привержены тому, чтобы держать Иран в изоляции, даже если СВПД будет возрожден, и поэтому Тегеран сосредоточен на усилении военного и экономического влияния Ирана для защиты не только Исламской Республики, но и более широкой шиитской персидской нации от того, что он рассматривает как экзистенциальную угрозу.
В Вашингтоне набирают обороты разговоры о «плане» Б против Ирана. Но для Исламской Республики «план Б» с самого начала был планом А.
Иран не хочет наступать второй раз на те же грабли
Исламская Республика видит определенный перекос в СВПД. Обязательства Ирана по ограничению своей ядерной деятельности имеют четкие технические критерии, проверяемые Международным агентством по атомной энергии (МАГАТЭ). Однако не существует формулы, которая излагала бы экономические выгоды, которые Иран получит в ответ на снятие санкций. Кроме того, хотя Тегерану грозит быстрое возобновление санкций, если он выйдет из соглашения, Вашингтон не столкнулся с серьезным наказанием, когда он не выполнил свою часть сделки.
В результате Иран опасается, что он может потерять свои ядерные рычаги воздействия, не получив обещанных выгод, если он вернется к полному соблюдению СВПД. Именно это и произошло в 2015 году, когда было объявлено о сделке. Иран быстро свернул свою ядерную программу в соответствии с соглашением, отправил 98% своего обогащенного урана за границу и согласился с усилением наблюдения МАГАТЭ. Однако международные компании и финансовые учреждения по-прежнему в значительной степени держались подальше от иранского рынка из-за неуверенности в том, были ли санкции отменены навсегда. Их сомнения относительно ведения бизнеса с Ираном подтвердились после избрания президента Дональда Трампа и его последующего выхода из СВПД.
Иран снова оказался в похожей ситуации. Он опасается, что его возвращение к полному соблюдению не принесет каких-либо ощутимых выгод, кроме как вызовет еще большее давление после того, как он откажется от своего ядерного козыря. Официальные лица США говорят, что они готовы обсудить способы решения этих проблем, но они не могут гарантировать, что Соединенные Штаты не выйдут из соглашения снова после того, как президент Джо Байден покинет свой пост.
Британские, французские и немецкие лидеры, по-видимому, пытались развеять опасения Ирана, поддерживая соглашение в недавнем заявлении на саммите «Большой двадцатки», заявив, что они поддерживают обязательство Байдена поддерживать полное соблюдение соглашения «до тех пор, пока Иран будет тем же».
Специальный посланник США по Ирану Роберт Мэлли выразил готовность «быстро отменить все санкции, несовместимые с СВПД», если Иран будет сотрудничать в восстановлении соглашения. Но для иранских официальных лиц подобные заявления — пустая болтовня или, как их описал министр иностранных дел Хосейн Амир Абдоллахиян, «логопедия». Иранские официальные лица задаются вопросом, как администрация Байдена будет определять, какие санкции несовместимы с ядерной сделкой. В конце концов, многие санкции эпохи Трампа были названы ограничениями, введенными из-за удручающего положения в области прав человека в Иране и его поддержки «террористических организаций», чтобы помешать новой администрации присоединиться к соглашению.
Таким образом, первым принципом внешней политики Раиси является создание и поддержание рычагов воздействия, которые не позволят Вашингтону отказываться от каких-либо договоренностей и таким образом снова вызвать экономический шок, который погрузит миллионы иранцев в нищету. Исламская Республика уже сигнализирует о своей готовности незамедлительно ответить на любое давление, саботаж или нападение. Например, она сократила сотрудничество с МАГАТЭ в знак протеста против отказа организации осудить последнее убийство иранского ученого-ядерщика и саботаж против контролируемых Ираном объектов, которые якобы были совершены Израилем.
Читайте также: Вашингтон – Тегеран: кто первым сделает сильный ход?
Иран также сосредоточен на поддержке своих союзников и клиентов на Ближнем Востоке. За три месяца до своего убийства Соединенными Штатами генерал Касем Сулеймани, глава сил «Кудс» Корпуса стражей Исламской революции, по некоторой информации, заявил, что он создал шесть грозных идеологических и народных армий по всему Ближнему Востоку для защиты Ирана от любых нападений его противников.
По словам высокопоставленного командующего КСИР, который недавно обнародовал заявление Сулеймани, в эти силы входят ливанская «Хезболла», ХАМАС и «Движение исламского джихада в Палестине», хуситы Йемена, проиранские силы в Сирии, а также Силы народной мобилизации Ирака. Вместе они составляют то, что Тегеран называет «осью сопротивления». Поскольку Иран ожидает большего давления со стороны Соединенных Штатов, с соглашением или без него, эти шаги сигнализируют о его решимости придерживаться выбранного курса.
Поворот на восток
Второй принцип администрации Раиси — отвязать экономику страны от переговоров по СВПД. Хотя его предшественник надеялся использовать СВПД как средство открытия обширного рынка Ирана для западных компаний, команда Раиси полна решимости оградить Иран от последствий санкций, укрепляя его экономические связи с Китаем, Россией и его соседями. Новое правительство утверждает, что оно посвящает 40% своей внешнеполитической деятельности экономической дипломатии и внешней торговле — отход от администрации Рухани, которая, как утверждают правящие консерваторы, превратила министерство иностранных дел в министерство СВПД.
Возрождение СВПД может еще больше облегчить связи Ирана с Востоком как в сфере экономики, так и в сфере безопасности, особенно после его недавнего вступления в Шанхайскую организацию сотрудничества. Но даже без ядерной сделки Иран считает союзников за пределами США более надежными деловыми партнерами.
Администрация Раиси также привержена укреплению потенциала отечественной промышленности. Команда президента, состоящая из относительно молодых экономических советников, считает, что в ответ на санкции иранские предприниматели активизировали производство высококачественных товаров для внутреннего рынка.
Они обеспокоены тем, что в случае отмены санкций крупные международные компании могут снова вытеснить местных производителей из бизнеса. В недавнем указе верховный лидер аятолла Али Хаменеи запретил импорт бытовой техники из Южной Кореи. Приказ был не просто ответом на невыплаченный долг Сеула Ирану в размере $7 млрд из-за санкций США; это также был один из шагов в более широкой кампании по защите иранского бизнеса от нерегулируемой открытой рыночной экономики.
Читайте также: Байден проигрывает Иран
Помимо стремления к самодостаточной экономике, Иран теперь намерен получить большее экономическое влияние на Ближнем Востоке, особенно в тех странах, где он уже имеет влияние политическое. Администрация Рухани считает, что региональная деятельность КСИР не полностью соответствует национальным интересам Ирана, но ее преемник полон решимости продемонстрировать, что региональная мощь КСИР предлагает ощутимые политические и экономические выгоды. Правительство стремится нажиться на военном влиянии КСИР путем «институционализации достижений оси сопротивления» в Ираке, Ливане, Сирии и других странах, как заявил Амир Абдоллахиян.
В ответ на продолжающийся энергетический кризис в Ливане Иран отправил несколько партий топливных продуктов через Сирию для распределения через своего союзника «Хезболлу». В дополнение к обещаниям увеличить поставки, Амир Абдоллахиян предложил построить две электростанции в Ливане в течение 18 месяцев. Он также встретился с президентом Сирии Башаром Асадом специально, чтобы обсудить роль Ирана в экономическом восстановлении истерзанной войной страны.
Неясно, как Иран может получить выгоду от торговли со странами, испытывающими нехватку денежных средств и имеющими собственные экономические и финансовые проблемы. Ливан и другие арабские страны также опасаются введения санкций США, если они будут вести дела с Ираном. Тем не менее долгосрочная региональная цель Ирана — сформировать экономическую зону без доллара, которая сможет противостоять экономической войне США.
Команда Раиси по внешней политике также старалась присвоить себе неидеологическую репутацию Рухани. Так, Амир Абдоллахиян взял на вооружение такие модные слова, как «прагматизм» и «национальные интересы». Кроме того, его позиция заключается в том, что Иран готов работать с любой страной. Соответственно, администрация старается не закрывать какие-либо двери для будущего сотрудничества: Амир Абдоллахиян утверждал, что экономический поворот Ирана не означает, что он «отвергает Запад», указывая на свои недавние встречи с 18 министрами иностранных дел европейских стран во время Генеральной Ассамблеи ООН в сентябре. Но дела говорят громче слов. С СВПД или без него Иран связывает свою экономическую судьбу с Азией и Ближним Востоком.
Никакой вариант нельзя исключать
Стратегия администрации Раиси основана на фундаментальном видении отношений Ирана с США, которого правящие консервативные элиты страны придерживаются с момента основания Исламской Республики. Согласно этой точке зрения, благодаря своему размеру, истории, геостратегическому положению и экономическим ресурсам Иран становится естественным региональным гегемоном и потенциальной угрозой союзникам США на Ближнем Востоке. Поэтому Вашингтон полон решимости держать Иран под экономическим и военным давлением. Следовательно, даже при наличии ядерного соглашения Вашингтон, несомненно, найдет другие способы ослабить и изолировать Иран.
Иранские официальные лица заявляют, что подобный подход виден в том, как американские и европейские дипломаты ведут переговоры со своими иранскими коллегами. По словам Амира Абдоллахияна, хотя иранские переговорщики обладают достаточными полномочиями для обсуждения любого имеющегося под рукой вопроса, их коллеги имеют ограниченную свободу действий и получают инструкции поднимать другие вопросы, такие как региональная роль КСИР и ракетная программа Ирана.
Иранские официальные лица воспринимают это как тактику, направленную не на то, чтобы по-настоящему решить какой-либо вопрос, а вместо этого получить уступки со стороны Ирана без каких-либо шагов навстречу Тегерану. По их мнению, именно этим объясняется то, как президент Джордж Буш-старший добился освобождения американских заложников в Ливане, не выполнив своего обещания «добрая воля порождает добрую волю» в 1990-х годах, как президент Джордж Буш-младший извлек выгоду из сотрудничества с Ираном в свержении талибов (организация, деятельность которой запрещена в РФ) в 2001 году только для того, чтобы включить Тегеран в «ось зла» несколько месяцев спустя, и как президент Барак Обама заманил Иран в СВПД, не сняв значимых санкций со стороны США.
Следовательно, администрация Раиси ожидает, что новое соглашение вызовет резкое усиление кампании давления США с конкретной целью лишить Иран каких-либо ощутимых выгод от снятия санкций. Иранские официальные лица заявляют, что они готовы обсуждать другие вопросы, представляющие взаимный интерес, при условии, что Соединенные Штаты согласятся заниматься одним вопросом за раз, но они не предвидят какой-либо готовности Вашингтона принять соглашение, которое могло бы укрепить Исламскую Республику. Стратегия Тегерана — противостоять американскому влиянию на каждом шагу и отвечать на принуждение насилием. Даже когда он готовится к возобновлению переговоров по ядерной сделке, он закладывает основу для всех возможных событий, включая конфликт с Соединенными Штатами.
Комментарии читателей (1):