Президент Джо Байден должен был вернуть внешнюю политику США на ту траекторию, по которой она шла до прихода к власти Дональда Трампа. Семидесятилетний политик, обладающий полувековым опытом работы в Вашингтоне, он был кандидатом в президенты, который наиболее ярко олицетворял американский истеблишмент, пишут Джошуа Шифринсон и Стивен Вертхайм в статье, вышедшей 8 сентября в Foreign Affairs.
Как ожидали многие, он, безусловно, должен был вернуть стремление США к политическому и военному превосходству, призванное изменить мир по собственному образу. Байден даже назвал восстановление лидерства США в мировых делах своей визитной карточкой.
«Америка вернулась», — заявил он после вступления в должность.
Тем не менее решение Байдена о прекращении войны США в Афганистане выявило другую сторону 46-го президента США. Завершая войну, длившуюся два десятилетия, Байден отверг все «либерально-интернационалистские» предпосылки этого предприятия, включая идею о том, что построение демократического Афганистана и преобразование региона служат интересам США или продвигают универсальные ценности. Он неоднократно утверждал, что у Соединенных Штатов есть только одна веская причина для применения силы там: «поймать террористов, напавших на нас 11 сентября» и которые снова могут нанести удар. Как только эта цель была достигнута, Соединенные Штаты перестали вести войну. По его словам, «только афганский народ должен определять свое будущее», в том числе будут ли они жить в условиях демократии западного образца или при правлении талибов (организация, деятельность которой запрещена в РФ).
Быстрый захват власти радикалами не только не изменил взглядов Байдена, но, похоже, только подтвердил его уверенность в ограниченности военной мощи США — в Афганистане и других местах. Завершение войны означало «положить конец эпохе крупных военных операций по переделке других стран», отметил он после того, как последний солдат США покинул Афганистан.
Все это может удивить тех, кто обнаруживает «доктрину Байдена», направленную на утверждение американской власти и защиту демократии во всем мире. И все же Байден, завершивший самую долгую войну Соединенных Штатов, скрывался у всех на виду. На протяжении всей своей карьеры Байден ставил прагматичное стремление к национальной безопасности выше ортодоксальности внешней политики. Более десяти лет этот расчет сделал его критиком войн для смены режимов и других усилий по продвижению американских ценностей с помощью военной силы.
Хотя его предшественник Дональд Трамп высказывал аналогичные взгляды, именно Байден предлагает более последовательную версию прагматического реализма — способ мышления, в рамках которого ценностью является продвижение реальных интересов США, а также имеется ожидание, что другие государства будут следовать собственным интересам, а также есть готовность изменить курс с тем, чтобы США могли добиться того, что им нужно в конкурентном мире. Если Байден продолжит применять это видение, он принесет долгожданные перемены по сравнению с десятилетиями чрезмерно напористой внешней политики США, которая пустила на ветер огромные человеческие и материальные ресурсы в погоне за недостижимыми целями.
Ранее на ИА REX: Станут ли политические ошибки Байдена рекордными для США? – The Strategist
Учился на своем опыте
С момента вступления в Сенат в 1973 году Байден отличился тем, что адаптировал свои взгляды на внешнюю политику к меняющимся внутренним и международным обстоятельствам. Он занял умеренную позицию в начале своей национальной политической карьеры, когда столкнулся с усталостью американцев от войны во Вьетнаме в 1970-х годах и ростом напряженности в отношениях с Советским Союзом в 1980-х. Он выступал против отправки дополнительной военной помощи Южному Вьетнаму в 1975 году, когда Северный Вьетнам начал свое последнее наступление. И когда президент Рональд Рейган начал массированное наращивание военной мощи, чтобы усилить давление на Советский Союз, он проголосовал против многих из приоритетных решений администрации.
Примечательно, что Байден проголосовал против войны в Персидском заливе 1991 года против Ирака.
«Какие жизненно важные интересы Соединенных Штатов оправдывают отправку американцев на смерть в песках Саудовской Аравии?» — вопрошал он.
Он также был обеспокоен тем, что основное бремя потерь ляжет на американские войска несправедливо, а также тем, что «враждебность арабского мира» будет направлена против Соединенных Штатов.
Однако взгляды Байдена изменились после того, как распался Советский Союз и Соединенные Штаты достигли однополярного господства. Как высокопоставленный демократ в сенатском комитете по международным отношениям, Байден стал одним из ведущих сторонников расширения НАТО — политики, которая привела к новым, бессрочным обязательствам в области безопасности для Соединенных Штатов в то время, когда затронутые «жизненные интересы» вызывали большие споры. Он утверждал, что расширение гарантирует «еще 50 лет мира» в Европе, а также исправит «историческую несправедливость» сталинского господства в Восточной Европе.
Отказываясь от своего несогласия с более ранней войной в Персидском заливе, Байден выступал за военное вмешательство США против Сербии в Боснийской войне и во время кризиса в Косово. После терактов 11 сентября Байден проголосовал за санкционирование войны в Афганистане и, с некоторыми оговорками, войны в Ираке. Через неделю после начала кампании Соединенных Штатов, подразумевавшей ошеломляющий удар, он выразил надежду, что вторжение «поставит Ирак на путь к плюралистическому и демократическому обществу».
Но как только войны прекратились, Байден снова адаптировался. Когда в Ираке и Афганистане начались восстания, он скептически отнесся к обеим миссиям США по государственному строительству. В 2006 году Байден выдвинул на этот счет свое самое яркое внешнеполитическое предложение: он выступал за федеративное разделение Ирака по религиозному признаку, что подготовило почву для вывода американских вооруженных сил из страны. Не приобретая антивоенной репутации, Байден искал выхода из Ирака. Соответственно, он категорически выступил против «переброски» войск США в Ирак, когда о ней впервые стали говорить в 2006 году, назвав это «абсолютно неправильной стратегией».
Противодействие Байдена большим войнам с завышенными целями только усилилось на посту вице-президента. Он был почти единственным среди высокопоставленных советников президента Барака Обамы, которые не согласились с решением администрации направить войска США в Афганистан с 2009 по 2011 год. Байден рассуждал, что поддерживаемое США афганское правительство страдало непреодолимыми недостатками, которые сделали полную победу над боевиками «Талибана» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) невозможной. Вместо этого он призывал к проведению узкой контртеррористической миссии, чьей целью было бы уничтожение «Аль-Каиды» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) и связанных с ней группировок.
Ранее на ИА REX: Опрос: 8 из 10 американцев не поддерживают Байдена
Возможно, Байден хотел пойти еще дальше. В своем дневнике посол США Ричард Холбрук рассказал, что Байден хотел полностью уйти из Афганистана. Во время одной особенно спорной дискуссии Холбрук рассказал, как Байден кричал, что он не станет отправлять туда «своего мальчика, чтобы он рисковал своей жизнью во имя прав женщин!» Он объяснил, что продвижение либеральных ценностей под дулом пистолета «просто не сработает, не для этого там [американские войска]».
Байден также, кажется, был голосом осторожности в администрации Обамы в отношении других дебатов о внешней политике. Он выразил обеспокоенность по поводу рейда ВМС 2011 года, в результате которого был убит Усама бен Ладен, и предложил Соединенным Штатам собрать дополнительную разведывательную информацию, прежде чем предпринять шаги, которые могут поставить под угрозу отношения с Пакистаном. Байден также утверждает, что выступал против бомбардировок Ливии. В то время он публично призвал союзников США по НАТО взять на себя у Соединенных Штатов бремя выполнения миссии.
«Мы не можем сделать все это», — сказал Байден, подчеркнув, что Ливия находится на периферии «наших стратегических интересов» в регионе.
Критикам Байдена его изменения во внешней политике, несомненно, кажутся оппортунистическими. Между тем его сторонники могут возвещать о его готовности учиться на собственном опыте. Но в траектории Байдена от сторонника умеренных взглядов во время Холодной войны и энтузиаста либеральной гегемонии до скептика в вопросах национального строительства прослеживается сквозная линия: он всегда считал безопасность США важнейшей основой внешней политики и был готов переоценить, как продвигать американские интересы в свете новых условий и реалий. И этот прагматический реализм может предвещать еще более радикальные изменения во внешней политике США теперь, когда он находится в Белом доме.
После Афганистана
Афганистан представляет собой ярчайший пример прагматической реалистической тенденции Байдена. Он быстро закончил войну, придя к выводу, что это пойдет на пользу Соединенным Штатам, учитывая сильные предпочтения американской общественности и сопротивляясь давлению Пентагона и многих внешнеполитических элит, которые хотели бы возобновления проекта государственного строительства в Афганистане. Обосновывая свое решение, Байден настаивал на том, чтобы военнослужащих США отправляли в бой только для защиты Соединенных Штатов.
«Я обязан защищать национальные интересы Америки и не подвергать опасности наших женщин и мужчин, пытаясь решить каждую проблему в мире с помощью силы», — заявил он в интервью во время президентской кампании.
Афганистан может быть только началом. Байден приказал министерству обороны провести «глобальный обзор состояния» передовых развертываний Соединенных Штатов. Если обзор будет основываться на понимании генерала Марка Милли, председателя Объединенного комитета начальников штабов, о том, что многие существующие развертывания были «разработаны во время Холодной войны», он может рекомендовать значительную реструктуризацию военного присутствия США. Администрация уже сообщила о своем намерении «оптимизировать» военное присутствие США на Ближнем Востоке и недавно начала этот процесс, выводя противоракетные системы из Ирака, Иордании, Кувейта и Саудовской Аравии. Байден также может стать первым президентом за три десятилетия, избежавшим расширения НАТО: он несколько отодвинул на задний план разговоры о расширении членства в НАТО на Украину, хотя и продолжал посылать стране военную помощь.
Безусловно, Байден часто формулировал отношения США с Китаем и Россией в идеологических терминах. Он поклялся опровергнуть представление о том, что «автократия — это волна будущего», продемонстрировав неизменную жизнеспособность американских демократических институтов. Однако реальная политика Байдена по отношению к обеим державам выдает его прагматические наклонности. Вместо того, чтобы объединить страны в единый источинк авторитарной угрозы, Байден сделал упор на конкуренцию с усиливающимся Китаем намного выше, чем с более слабой Россией. Он стремился установить «стабильные и предсказуемые отношения» с Москвой — подход, в рамках которого имеется стремление ограничить двустороннюю напряженность и потенциально позволить Соединенным Штатам сосредоточиться на создании баланса мощи Китая.
Ранее на ИА REX: Афганистан вызвал в США старт предвыборной кампании?
Как и во время Холодной войны, Байден предпринял шаги, направленные на то, чтобы открыть дверь для согласованного решения споров с геополитическими соперниками США. Он решил провести свой первый крупный двусторонний саммит с президентом России Владимиром Путиным, а также выразил заинтересованность во встрече с председателем КНР Си Цзиньпином. Дипломатия, сказал он после встречи на высшем уровне с Путиным, не зависит от доверия другой стороне. Для этого необходимо лишь, чтобы обе стороны имели общие интересы и достигли договоренности, основанной на этих интересах.
«Речь идет о личных интересах и проверке личных интересов, — подчеркнул Байден. — Это просто чистый бизнес».
Иногда риторика самого Байдена может затмить его самые характерные внешнеполитические инстинкты. Он выразил отвращение к Трампу за то, что тот принял «всех головорезов мира», и пообещал, что «права человека будут в центре внешней политики» США — утверждение, которое трудно согласовать с его непримиримой защитой жизненно важных национальных интересов в качестве единственного основания для войны. А в декабре он планирует провести первый из двух «Саммитов за демократию», цель которых — помочь мировым демократиям защититься от авторитаризма и показать, что они могут осуществить чаяния своих граждан. В отличие от Трампа и его симпатии к автократам, заявления Байдена могут звучать так, будто он возвращается к силовому продвижению Соединенными Штатами либерализма и демократии за рубежом.
Тем не менее большинство заявлений и действий Байдена согласуются с точкой зрения, которая ставит национальную безопасность выше всех других соображений. Точно так же встречи на высшем уровне за демократию пока не отражают существенных усилий ни по расширению союзов США с демократическими странами, ни по ограничению союзов США с либеральными государствами. В конце концов, продемократическая риторика не помешала администрации Байдена углубить связи с авторитарными государствами, такими как Таиланд и Вьетнам, и все более нелиберальными демократиями, такими как Индия и Филиппины. Встречи на высшем уровне могут просто отражать тот факт, что Байден поддерживает демократию, либеральные ценности и права человека, не думая, что их следует продвигать под прицелом или делать условиями, при которых США будут обеспечивать оборону этих государств.
Смена внешнеполитического курса США
Если администрация Байдена по-прежнему будет ставить прагматический реализм выше либерального превосходства, во внешней политике США могут произойти далекоидущие изменения. Ориентированный на безопасность анализ, который Байден применил к Афганистану, также приведет к сокращению вооруженных сил в других частях мира. Очевидно, что начать можно было бы с многотысячного наземного контингента, который в настоящее время находится в Ираке и Сирии, чтобы предотвратить будущее возрождение «Исламского государства» (организация, деятельность которой запрещена в РФ). Их развертывание нарушает заявленное Байденом требование «ставить задачи с четкими, достижимыми целями», потому что никогда нет гарантии того, что эти шаги увенчаются конкретным успехом.
По той же причине Байдену следует оценить, нацелены ли контртеррористические операции Соединенных Штатов на те группы, которые имеют возможность и намерены атаковать Соединенные Штаты. В последние годы США участвовали в антитеррористических ударах, учениях и учебных миссиях примерно в 85 странах по всему миру. Хотя многие усилия были нацелены на «Аль-Каиду» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) и другие группы, которые угрожают непосредственной территории США, некоторые были нацелены на организации, такие как базирующаяся в Сомали «Аш-Шабаб» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) и группы в Сахеле и Латинской Америке, которые менее явно способны атаковать Соединенные Штаты. Если оценка Байдена дает даже туманный результат, то ему следует свернуть «войну с террором», чтобы не передать «бессрочную миссию», как он описал войну в Афганистане, своему преемнику.
Байдену нужно будет действовать смело, чтобы выпутать США из процессов, происходящих на Большом Ближнем Востоке. Но в то время, когда Китай усиливает свою мощь, а Соединенным Штатам требуется серьезная внутренняя реформа, он должен думать еще шире: его администрация может ограничить, если не сократить, обязательства США в Европе и избежать чрезмерно милитаризованного подхода с нулевой суммой в Азии. В отличие от своих предшественников он мог бы поддержать все более частые призывы к созданию европейских сил обороны, неподконтрольных Америке, чтобы передать ответственность за безопасность континента в руки стран Европы. А в Индо-Тихоокеанском регионе, несмотря на призыв Байдена к «экстремальной конкуренции» с Китаем, его прагматические инстинкты должны удерживать его от предоставления явных гарантий защиты Тайваня или иного расширения и без того обширных региональных обязательств Соединенных Штатов.
Однако прагматический реализм Байдена не панацея. По ключевым вопросам его внешнеполитические инстинкты расходятся в противоположных направлениях. Благодаря пониманию, в какую сторону политический ветер, Байден смог положить конец войне в Афганистане, но оставшиеся войны США имеют меньшее значение для общественности, даже если их стратегическое обоснование может быть не менее сомнительным. Более того, Байден поддерживал расширение войны с террором администрацией Обамы с помощью воздушных ударов и операций сил специального назначения, даже несмотря на то, что ему не нравились занятия по строительству нации. Его прагматизм может удерживать его от политического риска, которого требует строгий реалистический взгляд на вещи.
Из-за прагматизма Байден также вынужден не спешить в отказе от устаревших обязательств, которые больше не способствуют безопасности Америки. Если европейцы могут защитить себя, простого сохранения нынешнего размера НАТО недостаточно — Байдену следует активно снизить роль США в альянсе. Что еще более важно, всеобъемлющий подход Байдена к Китаю — усиление геополитического соперничества, приветствие сотрудничества в решении общих проблем и сохранение пространства для дипломатии — может показаться прагматичным в краткосрочной перспективе, но спустя годы может показаться недостижимым и недисциплинированным решением. Байдену следует воспользоваться тем, что Китай по-прежнему представляет пока некритическую военную угрозу, чтобы сделать дипломатическое взаимодействие приоритетным по таким вопросам, как изменение климата и торговля, и подавить внутреннюю демонизацию Китая, чтобы не разразилась новая холодная война.
Первые месяцы правления Байдена показали, что даже опытные политики способны на сюрпризы, особенно если их отличительная черта — меняться со временем. Байден определенно не радикал. Но после десятилетий внешнеполитического радикализма, который привел к череде бедствий, его подход может, по крайней мере, начать возрождать роль Соединенных Штатов в мире.
Комментарии читателей (1):