Что же тогда должно делать министерство обороны в мирное время, если не конкурировать с Китаем и Россией? Проще говоря, оно должно подготовиться к победе в следующей войне, убежден отставной армейский офицер, старший политолог и исполняющий обязанности директора программы стратегии и доктрины Проекта ВВС в НКО RAND Рафаэль Коэн. Ниже — перевод его статьи в издании The Hill.
Стратеги любят модные словечки. С тех пор как в американской Стратегии национальной обороны 2018 года было провозглашено, что «межгосударственная стратегическая конкуренция, а не терроризм, в настоящее время является главной заботой национальной безопасности США», в кругах оборонной политики не было более модного термина, чем «конкуренция». Он стал предметом множества официальных документов, меморандумов и публичных заявлений, был использован в первом обращении президента Джо Байдена к Конгрессу, а недавно опубликованное Временное стратегическое руководство администрации Байдена ставит своей целью «одержать верх в стратегической конкуренции с Китаем или любой другой страной».
И с одной стороны, есть веская причина для популярности этого слова. Соединенные Штаты борются за влияние с Китаем и Россией во многих частях земного шара. Но пусть даже выражение «межгосударственная стратегическая конкуренция» может быть давать точное описание международной обстановки, тем не менее хорошей оборонной стратегии оно может не способствовать.
Само словосочетание «межгосударственная конкуренция» вызывает в воображении образы спортивных матчей или экономических рынков. Однако эти соревнования связаны правилами, контролируются судьями и в конечном итоге в них образуются победители и проигравшие. А вот геополитической конкуренции, напротив, не хватает такой ясности. В ее случае нет ни начала, ни середины, ни конца, ни правил, ни судей. В той мере, в какой теоретики международных отношений говорят о конкуренции, они используют этот термин абстрактно, чтобы описать, как государства постоянно борются со своими соперниками за престиж, власть и безопасность.
БУДЬТЕ В КУРСЕ
- 19.05.21 Выход РФ из Договора по открытому небу – готовы ли США играть по правилам?
- 19.05.21 Холодная война США и России – «это безумно и чертовски опасно» – The Hill
- 07.05.21 США собираются говорить с Россией и Китаем языком ультиматумов и угроз?
- 30.04.21 Возможна ли война между Россией и США?
Однако стратегии должны быть осязаемыми и предписывающими, а не туманными и описательными. Они предлагают видение того, чего надеется достичь министерство обороны, и что оно должно (и, не менее важно, чего не должно) делать для достижения этих целей. Конкуренция как цель не обеспечивает ни одного из этих атрибутов. И хотя указывается, с кем Соединенные Штаты должны конкурировать (а именно с Китаем и в меньшей степени с Россией), вопрос о том, где, как и почему, остается открытым. Прежде всего, конкуренция — это средство, а не цель. Как таковая она не может описать, чего хотят достичь Соединенные Штаты. В конце концов, Китай и Россия — большие, могущественные страны, и что бы ни делали американские военные в мирное время, это не изменится.
Отчасти потому, что этот термин так плохо определен, сосредоточение внимания на конкуренции препятствует трудному, но необходимому выбору того, куда министерство обороны должно направлять свои ресурсы. Китай и Россия — мировые державы, присутствующие в той или иной форме почти в каждом уголке мира. Но не всё это влияние в равной степени угрожает американской национальной безопасности. Учитывая, что расходы на оборону в основном не увеличиваются или сокращаются в результате пандемии COVID-19, министерству обороны, возможно, было бы разумно расставить приоритеты в отношении театров и ресурсов. Туманные мандаты на «конкуренцию» не добавляют ясности в том, где должно быть сосредоточено внимание минобороны.
Помимо обширных географических рамок, конкуренция способствует размыванию миссии. Отчасти из-за того, что конкуренция не имеет поставленных задач, министерство обороны интерпретировало конкуренцию как всё, кроме фактического конфликта. Некоторые из этих задач — например, сдерживание китайской и российской агрессии — относятся непосредственно к военной линии, но другие, возможно, лучше подходят для других частей правительства США. Например, Госдепартамент, USAID и организации гражданского общества могут лучше противостоять китайским инвестициям в «Пояс и путь», нивелируя операции российского влияния или разоблачая попытки обеих держав осуществить политическую подрывную деятельность. В этом смысле направление военных на конкуренцию расшатывает обещание администрации Байдена «поднять дипломатию как наш инструмент первой инстанции».
Что же тогда должно делать министерство обороны в мирное время, если не конкурировать с Китаем и Россией? Проще говоря, оно должно подготовиться к победе в следующей войне, одновременно побеждая любую военную агрессию ниже порога конфликта. Точка. Этот основной императив должен определять, какие возможности развивают совместные силы, какую подготовку они проводят, где они надеются получить доступ, как они действуют и с кем Соединенные Штаты развивают военные отношения.
Переориентация миссии министерства обороны с конкуренции на военные действия фокусирует департамент на его основном опыте — военном инструменте влияния. А также сужает географический охват. В то время как китайское и российское влияние может охватить весь земной шар, вероятные места для будущих войн великих держав более ограничены — а ведь даже при сужении сферы охвата эти задачи являются сложными, и их нелегко решить. В то же время, ограничивая свой мандат, министерство обороны может вернуться к акценту на других частях внешнеполитического аппарата Соединенных Штатов.
Фраза «общегосударственный подход» в стратегических документах, возможно, лишь незначительно уступает в популярности «конкуренции». И вопрос о том, отражают ли такие лозунги политическую реальность, является предметом дискуссий. Чиновники Госдепартамента, например, часто жалуются на регулярные проигрыши в бюрократических схватках более крупному и лучше финансируемому министерству обороны. Четкое определение того, какие аспекты противостояния Китаю и России относятся к министерству обороны, а какие — к другим ведомствам, является первым шагом в разработке всеобъемлющей стратегии.
Прежде всего, если вооруженные силы Соединенных Штатов сосредоточатся на подготовке к следующей войне, то они также могут выполнить то, что министр обороны Ллойд Остин называет краеугольным камнем обороны Америки — обеспечить, чтобы ей никогда не пришлось воевать. Соединенные Штаты могут никогда не встретиться лицом к лицу с Китаем по вопросу суверенитета в Южно-Китайском море или с Россией по вопросу европейской безопасности. Однако, разработав надежные военные варианты, Соединенные Штаты, возможно, смогут удержать обе державы от применения силы для изменения статус-кво.
Независимо от того, что администрация Байдена скажет в своей следующей оборонной стратегии, межгосударственная конкуренция будет реальностью. Однако признание этого геополитического фона отличается от задания министерству обороны конкурировать. Борьба с военной угрозой, исходящей от Китая и России, потребует полной концентрации министерства обороны, особенно в эпоху более ограниченных ресурсов. И для начала из следующей оборонной стратегии неплохо было бы исключить «конкуренцию».
Комментарии читателей (1):