6−7 (19−20) апреля 1903 г. в Кишиневе произошел погром. Это был центр Бессарабии, в котором проживало 131,3 тыс. чел. В губернии числилось 1 782,2 тыс. православных и 247,2 тыс. евреев. По большей части они проживали в городах. Губерния была преимущественно аграрной, промышленность имелась в Измаиле, Килии, Аккермане. В Кишиневе иудеи составляли 45,9% жителей. В городе имелось 8 369 домов, 1693 лавки с годовым оборотом в 34 442 тыс. руб. Рапорт прокурора Одесской судебной палаты гласил: «Две трети населения города Кишинева состоит из евреев, которые занимаются торговлей, разного рода мастерствами и отдачей денег в долг. Большая часть землевладельцев и поселян находятся в долгу у евреев, которые их эксплуатируют». Объективно существовали условия для весьма напряженных отношений — православные и иудеи, горожане и селяне, в том числе те, кто приходил на заработки в город и занимал в нем низшие ступени на социальной лестнице — все это было чревато конфликтом.
13 февраля 1903 года в городе Дубоссары был найден труп мальчика с многочисленными резаными и колотыми ранами. Немедленно стали распространяться слухи о том, что ребенка накануне еврейской Пасхи убили евреи. Местная газета «Бессарабец», которую издавал П. А. Крушеван, нагнетала антисемитские настроения. Распространялись листовки с призывами к погрому, в которых говорилось о том, что евреи выступают против «царя-батюшки» и что армия не помешает погромщикам. Настроения в городе чрезвычайно накалились. При этом никто особенно не верил в угрозы. В первую очередь это касалось представителей власти. Местный губернатор фон Раабен накануне погрома принял делегацию иудейской общины и успокоил её словами, ничего более не было сделано.
60-летний генерал-лейтенант Рудольф Самойлович фон Раабен занимал должность бессарабского губернатора с июля 1899 года, опыта гражданской службы до этого он не имел и был назначен руководить этой губернией с поста начальника 26-й пехотной дивизии. Антисемитом он не был, но на свое губернаторство смотрел как на синекуру, почетную и выгодную. 6 (19) апреля был Пасхальным днем — в центре города произошел инцидент: еврей, хозяин карусели, толкнул женщину с грудным ребенком, которого она уронила. Толкнувшего избили. На площади, где стояли карусели и балаганы, скопилась масса людей, подростки начали закидывать камнями окна в еврейских домах, начались первые одиночные нападения, которые быстро переросли в погром. К пяти часам вечера по улицам уже ходили толпы вооруженных ломами и топорами людей, которые нападали на евреев.
БУДЬТЕ В КУРСЕ
Прежде всего пострадали жители бедной части города, где были мастерские и маленькие лавочки. Полиции на улицах поначалу не было, несколько армейских патрулей ничего не предпринимали в районе погрома. Они прикрывали зажиточный район, т. н. верхний город. 7 (20) апреля в два часа дня фон Раабен докладывал министру внутренних дел: «Вызванным усиленным нарядом войск беспорядки вчера прекращены во втором часу ночи без употребления, однако, в дело оружия; все войсковые части всю ночь стояли наготове. Сегодня беспорядки возобновились в 9 часов утра и продолжаются в других частях города, сопровождаясь теми же явлениями и принимая все более острый характер. Получил сведения, что в 2 часа дня ожидается политическая демонстрация в широких размерах. Приняты меры к немедленному подавлению. Не остановлюсь в случае необходимости перед употреблением оружия. Вполне наглядно обнаружился громадный недостаток численного состава полиции, сказавшийся более, чем когда-либо, чины ее, бодрствуя всю ночь, выбились окончательно из сил вчера; задержано и заключено в тюрьму более 60 участников погрома. Аресты продолжаются».
Часть еврейского населения организовала отряд самообороны, который дал отпор нападавшим. Утром 8 (20) февраля распространился слух о нападении на церковь и даже убийстве священника — погром вспыхнул с новой силой. В это время фон Раабен и начальник гарнизона, начальник 8-й кавалерийской дивизии ген.-л. В. А. Бекман решали вопрос о письменном приказе на разрешение употребить оружие. Губернатор сразу же обратился к военным властям для вооруженного подавления беспорядков, отказавшись при этом от того, чтобы взять на себя ответственность за применение силы. Далее произошло то, что так часто имеет место в любезном Отечестве нашем при критических обстоятельствах — чиновники, не имея четких инструкций, не решались действовать самостоятельно. Пока военные и гражданские власти выясняли, кто должен взять на себя ответственность, шел погром.
Приказ был отдан примерно в 16:00. Бекман распорядился вывести на улицы города два полка пехоты, резервный батальон и артиллерийскую бригаду — наряды получили боевые патроны. В помощь штатским медикам в больницы были направлены военные врачи. К восьми часам вечера в городе был полностью восстановлен порядок, армейские патрули задержали 736 чел. В ходе погрома пострадало 1350 домов и 500 лавок, убито 43 и ранено 456 человек, был нанесен ущерб до 2 млн рублей. Общее количество арестованных достигло 816 человек, все они предстали перед судом и получили различные наказания. Новость об этих событиях произвела в Петербурге крайне тяжелое впечатление. Губернатор перешел к решительным публичным заявлениям и действиям только 18 апреля (1 мая), когда все было уже позади.
Министр внутренних дел снял Раабена с поста, что было для него второй неприятной неожиданностью после погрома. Уже пережившему эти события местному еврейскому врачу было ясно — губернатор не готовил погрома и активно не препятствовал ему. Раабен получил аудиенцию у императора с жалобой на несправедливость отстранения с занимаемого им поста, и Николай II обещал устроить его судьбу. Встал вопрос о переводе генерал в военное ведомство, и на запрос Куропаткина, не проявил ли Раабен трусости, В. К. Плеве ответил, что Раабен был уволен вследствие «…крайней нераспорядительности и бездействия власти. Генерал-лейтенант фон Раабен за все время беспорядков не покидал своего дома и на месте таковых не показывался, причем, вызвав по телефону в разные концы г. Кишинева воинские части, передал обязанности свои по водворению порядка воинскому начальству».
В ходе возникшей в Кишиневе критической ситуации проявилось главное качество русского административного аппарата того времени — отсутствие в нем людей, способных брать на себя ответственность за решительные действия. Это был результат системы бюрократического отбора и прошедшие его люди своими действиями наносили стране и самому государственному аппарату громадный вред. Впрочем, в случае, если речь не шла о личной преданности, а лояльность Бессарабского губернатора была вне подозрений, с такими чиновниками в конечном итоге ничего особо дурного не происходило. Неспособность действовать на карьере фон Раабена никак не отразилась. С мая 1903 года по февраль 1904 года он числился по ведомству МВД, вслед за чем был переведен в военное министерство. С 1905 года генерал благополучно служил в синекуре — был членом Александровского комитета о раненых, а в 1906 году он был произведен в генералы от инфантерии.
Вскоре история с Кишиневским погромом получила продолжение. Последствия были весьма серьезными и они проявились как в вопросах внутренней, так и внешней политики.
Комментарии читателей (0):