В преддверии рабочего визита в КНР, начавшегося 22 марта с речной прогулки в районе Гуйлиня, одного их живописнейших городов китайского юга, расположенного в Гуанси-Чжуанском автономном районе, глава МИД России Сергей Лавров дал развернутое интервью ряду китайских СМИ. Очередные шаги в укреплении российско-китайских отношений происходят в знаковый момент, на фоне резкого обострения отношений обеих стран с США, в которое американская сторона вовлекает своих европейских сателлитов. Буквально на днях беспрецедентный скандал разразился между Москвой и Вашингтоном после неспровоцированной словесной агрессии американского президента Джо Байдена в адрес российского коллеги Владимира Путина. Даже целый ряд западных столиц застыли в недоумении, мягко покритиковав Белый дом с намеками на его неадекватность, которые поддержал и экс-президент Дональд Трамп, ехидно прокомментировавший удручающе жалкое падение Байдена на трапе президентского борта №1. А Москва отозвала своего посла в Вашингтоне Анатолия Антонова для консультаций.
Буквально через несколько дней после этого скандального эпизода практически ничем завершился очередной раунд стратегических консультаций США и КНР, который прошел в столице штата Аляска Анкоридже. Вскоре после начала переговоров, в которых в разных форматах участвовали главы дипломатических ведомств двух стран Ван И и Энтони Блинкен, а также руководитель международного отдела ЦК КПК, экс-посол в Вашингтоне Ян Цзечи и президентский советник по вопросам национальной безопасности Джейк Салливан, экс-посол в Москве, стало понятно, что доверительного разговора не получится, ибо американская сторона попыталась взять ситуацию «на абордаж» еще в процессе затянувшегося совместного фотографирования, адресуя китайским участникам провокационные колкости.
На этом фоне, когда во всём мире, и это уже без шуток, валом нарастает беспокойство и страхи за мирное будущее планеты, которому угрожает расширение политической конфронтации США с Россией и Китаем, «глотком свежего воздуха» воспринимаются вести из Москвы и Пекина. Сказанное С. Лавровым в канун вылета в Китай, откуда российский министр в дальнейшем отправится еще и в Южную Корею, что тоже показательно, моментально подхватили в китайской столице, где развернутый комментарий о состоянии российско-китайских отношений был дан официальным представителем МИД КНР Хуа Чуньин.
БУДЬТЕ В КУРСЕ
- 23.01.23 Глава МИД России Сергей Лавров прибыл с визитом в ЮАР
- 27.03.21 Лавров в Сеуле: стратегический диалог России и Южной Кореи
- 24.03.21 Россия и Китай предлагают новые правила игры
- 23.03.21 Противостояние Западу: какие идеи и ценности может предложить Россия?
Какие же темы затронул российский министр? Прежде всего о характере российско-китайских отношений, которые в Москве рассматривают через призму стратегического партнерства и политического единомыслия. Между нашими странами — несколько тысяч километров общей границы. В современной Евразии она является едва ли не самым безопасным пограничьем, с одной стороны, не отягощенным никакими спорными вопросами, а с другой, хранящим память о беспрецедентной близости наших стран и народов в 50-е годы прошлого столетия, которая сегодня возрождается на наших глазах. Мир и стабильность, которые исходят с этого рубежа, справедливо связаны главой российского МИД с интеграционными тенденциями. На нашем континенте, особенно в его восточной и юго-восточной частях, они получают развитие в противовес вносимым извне попыткам раскола. И понятно, что министр имеет в виду не только «генеральные» проекты ЕАЭС и «Пояса и пути», которые продвигаются соответственно Москвой и Пекином, но и их сопряжение, существующее как минимум в трех основных ипостасях. Как уже действующая и постоянно расширяющаяся ШОС, организация, в Хартии которой прямо и четко записано об ответственности ее участников за региональную безопасность. Как важнейшая, осевая или стержневая часть объединения БРИКС. А также, со взглядом в историческую перспективу, как будущее Большое Евразийское (или Евроазиатское) партнерство, готовность к созданию которого Владимир Путин и Си Цзиньпин еще раз подчеркнули в ходе состоявшегося в июне 2019 года государственного визита китайского лидера в нашу страну.
Перебрасывая мостик к значению интеграционных тенденций для глобальной и региональной безопасности, С. Лавров пространно констатировал формирование и укрепление в нашем стратегическом регионе новых центров экономического роста, финансового могущества и политического влияния. Явно подразумевая под ними не только сами Россию и Китай, их двусторонние связи, но и многосторонние форматы, такие как новые институты, выходящие за национальные рамки на простор как минимум трансрегиональных, а то и глобальных масштабов. Если говорить об экономическом факторе, то совершенно очевидно, что речь идет об Азиатском банке инфраструктурных инвестиций (АБИИ), призванном сопровождать финансированием продвижение инфраструктурного строительства в странах-участницах «Пояса и пути», а также о Новом банке развития (НБР) БРИКС, на полях которого серьезно переплетаются стратегические интересы, скажем, Китая и Индии. И это особенно важно в условиях, когда между этими государствами сохраняются территориальные споры, продуцирующие перманентную пограничную напряженность. Политический фактор в рассуждениях С. Лаврова перед журналистами из Поднебесной, без сомнения, затрагивал судьбу дальнейшего сближения Москвы и Пекина — вместе и порознь — со странами объединения АСЕАН. С одной стороны, экономики много и здесь: асеановская «десятка» принадлежит к числу наиболее быстро и динамично развивающихся стран, которые проецируют свой экономический и социальный прогресс на уникальные технологические достижения. С другой стороны, укрепление трансъевразийских, великоконтинентальных, выражаясь языком геополитики, связей не дает покоя периферийным по отношению к Евразии державам. Показательно: вслед за китайской стороной российская, по мере практического разворота на Восток, всё острее и четче начинает называть вещи своими именами. Поэтому глава российского МИД и заявляет без обиняков, что происходящей в мире «глубокой трансформации» международных отношений противостоит коллективный Запад во главе с США, и делает это не из каких-то принципиальных соображений, а по сугубо сермяжным причинам. В Вашингтоне очень боятся утратить доминирование — сначала в экономической сфере, а затем и в большой политике. И потому противопоставляют движению к широкой демократической многополярности узкие подходы, выдержанные в духе блокового мышления времен холодной войны. Стремление во всё влезать, всем указывать, диктовать и навязывать. Обратим внимание: в дипломатической лексике случайностей не бывает, и каждое слово наделено определенным смыслом, который доносится до «нужных» ушей. С. Лавров говорит о том, что навязывается не западная точка зрения, что еще можно было бы оправдать какими-то «идеальными» мотивами, пусть и ущербно трактуемыми и еще более ущербно применяемыми. Навязывается, по словам российского министра, западная, то есть американская, воля и западные, то есть американские, требования, в которых, как мы понимаем, нет места идеям, а торжествуют неприкрытые интересы, которые никто даже не пытается облечь в пристойную форму. И потому в завершающей части интервью прозвучали слова, в которых дипломатия как искусство связывалась с человеческими отношениями, с умением слушать, слышать и выстраивать балансы мнений и интересов, а не с давлением и попытками диктата, которые давно никого уже не пугают. Ибо несостоявшийся «король» всем давно уже явился «голым».
Говоря о темах двусторонних отношений, С. Лавров прежде всего обратил внимание на исполняющееся — политически в этом году, 16 июля, а с международно-правовой точки зрения, в следующем, 28 февраля, в годовщину ратификации — двадцатилетии российско-китайского Договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве. Российский министр отметил по крайней мере три его уникальных особенности, лишенных прецедентов в исторической и современной практике международных отношений. Главное, что он выделил, — беспрецедентность обязательства передавать дружбу из поколения в поколение. Второе — превращение российско-китайской границы в рубеж вечного мира и дружбы. Третье — свободу от идеологических ограничителей. Кто-то, и понятно, кто именно, прочитает последний пункт этого списка через призму свободы России от коммунистических «пережитков прошлого». На деле всё обстоит ровным счетом наоборот. О много говорит сам факт полноценного восстановления отношений нашей страны с Китаем именно на том участке его исторической траектории, который подтвердил приверженность руководства страны нашим общим идеалам и целям 50-х годов. Как и тогда, общим, скажем так, оппонентом России и Китая выступают США и Запад. Если же учесть, что в ходе состоявшегося в начале февраля телефонного разговора С. Лаврова и Ван И уже прямо, открытым текстом обсуждались перспективы укрепления взаимодействия в сфере обороны и безопасности, то США уже смотрятся общим геополитическим противником, пока потенциальным. Кроме того, в Пекине именно тогда высоко оценили российскую позицию по контролю над стратегическими ядерными вооружениями. Ведь именно твердость Москвы в продлении СНВ-3 без всяких предварительных условий, в том числе без попыток вовлечения в этот переговорный процесс Китая, для которого не было ни законных, ни моральных оснований, вынудила официальный Вашингтон пойти на попятную. Снять избыточные требования и, наклонив голову, согласиться с тем, что предлагают, пока еще это делают.
Возвращаясь к двусторонней проблематике, которая, как видим, то и дело перебивается соображениями большой политики — время такое тревожное, С. Лавров обратил внимание и на взаимное и перекрестное развитие годов сотрудничества и обменов, включая молодежные, что важно для будущего нашей дружбы. И на расширение постэпидемических масштабов туризма, по крайней мере до уровня цифры в 2 млн китайских туристов в России в последнем «мирном», в смысле до эпидемии, 2019 году.
Очень показательно, что рефреном интервью российского министра китайским СМИ стало упомянутое выступление официального представителя МИД КНР Хуа Чуньин. Подчеркивая, что российско-китайское взаимодействие не направлено против третьих стран, дипломат демонстративно противопоставила его дух «кликам со скрытыми заговорами, которые наблюдаются в других странах мира». Тем самым Хуа Чуньин косвенно подтвердила, что визит С. Лаврова, о котором было объявлено уже после упомянутых обострений в отношениях Вашингтона с Москвой и Пекином, связан с динамикой этих обострений. И что решение о нём было оперативным и отразило объективную заинтересованность двух наших сторон в своевременных доверительных консультациях, чтобы от этой динамики не отстать. «Чем более нестабильным является мир, тем более решительно должно продвигаться сотрудничество между Китаем и Россией», — эти слова Хуа Чуньин могли бы стать достойным эпиграфом данного комментария; однако представляется, что лучше все-таки ими его завершить, подведя тем самым красноречивый итог первого дня. И обратив внимание, что наиболее интересным обещает стать следующий, завершающий день визита.
Павленко Владимир
Комментарии читателей (0):