Приход к власти Николая II сразу же был отмечен ясными декларациями о преемственности внутриполитического курса по отношению к предыдущему правлению и разрывом с направлением внешней политики Александра III. Вслед за вмешательством в урегулирование японо-китайского конфликта последовали следующие шаги. Не случайно, что рост численности русской вооруженной силы на Дальнем Востоке начался с 1895 года, и практически с нулевого уровня. Все началось с 1858 года с пяти (!) линейных батальонов. В 1895 году в Приамурском военном округе имелось десять Восточно-Сибирских линейных батальонов (пять во Владивостоке, два в Хабаровске и по одному в Благовещенске, Троицкосавске и Николаевске), одна Восточно-Сибирская артиллерийская бригада (шесть батарей полевой и одна полубатарея горной артиллерии — по одной в Хабаровске и Благовещенске, остальные стояли по небольшим селам в Приморье), и одна Восточно-Сибирская саперная рота (во Владивостоке). С 1885 по 1895 год численность русских войск на Дальнем Востоке выросла с 18 до 30 тыс. солдат и офицеров. При этом численность регулярной армии в 1895 году составляла 35 500 генералов и офицеров и 940 413 нижних чинов.
Части Приамурского военного округа были мобилизованы, и вскоре выяснилось, что этих сил недостаточно, и сюда вслед за преодолением кризиса стали перебрасывать четыре легкие и две мортирные батареи, два линейных батальона, крепостную, артиллерийскую и телеграфную роты из Сибири и Европейской России.
Был принят план по усилению военных округов Сибири и Дальнего Востока. Быстро выполнить этот план до окончания строительства Транссибирской магистрали не представлялось возможным. В 1896 году продолжилась переброска войск на Дальний Восток (16 рот из Европейской России) и формирование там новых частей (Владивостокский крепостной полк, Читинский резервный батальон, четыре мортирные батареи, по пятой, новой роте в каждом из десяти Восточно-Сибирских батальонов и т. д.). Масштабное усиление было невозможно без прочной связи окраины с центром страны, то есть без железной дороги.
БУДЬТЕ В КУРСЕ
Великий Сибирский железнодорожный путь первоначально планировался как экономическое и оборонительное мероприятие, нацеленное на ускоренное освоение Дальнего Востока. До начала строительства дороги самым верным и быстрым способом добраться из Европейской России на Дальний Восток было кругосветное морское путешествие. В 1889 году количество полных рейсов Одесса — Владивосток — Одесса достигло 24 в год. Переезд семьи, даже по льготе, стоил немалые деньги и был доступен не всем. Цены на билеты для частного плавания были весьма велики — на рейс Одесса — Владивосток 500 руб. на одно место в каютном помещении, 170 руб. — в улучшенном палубном, 120 руб. — в крытой палубе. Для офицеров и чиновников, служивших на Дальнем Востоке, предполагалась возможность льготных билетов: 400, 150 и 100 руб. Льгота касалась и членов их семей. Дети до двух лет провозились бесплатно, от двух до десяти — за половинную плату, от десяти — за полный билет.
С 1890 года начинается устойчивый рост числа пассажиров, переселенцев, ссыльных и нижних чинов, перевезенных Доброфлотом по линии Одесса — Владивосток. В 1890 году их было 463; 1251; 1143 и 3760; в 1891 году — 788; 1582, 1888 и 4479; в 1892 году — 823; 2937; 2239 и 5201; в 1893 году — 1031; 2683; 2071 и 4002; в 1894 году — 1180; 4254; 1750 и 5701 и т.п. Рост перевозок продолжался до 1901 года, когда Доброфлот перевез 852 каютных и 739 палубных пассажиров, 6576 переселенцев, 861 ссыльного и 28 085 нижних чинов. По мере строительства Транссиба увеличивался поток переселенцев, пришедших в Сибирь со стороны Урала. С 1860 по 1880 год в Сибирь переселилось 110 тыс. чел., с 1880 по 1892 г. — 440 тыс. чел., а с 1893 по 1899 г. — уже 971 тыс. чел. В 1885 году количество переселенцев составило 11 832 чел., в 1890-м — 47 378, в 1891-м — 82 150 чел.(год голода), в следующие годы до 1895 — более 50 тыс. ежегодно, а в 1896 г. — 202 302. К 1899 году это число выросло до 227 200 чел.
По переписи 1897 г. в Сибири проживало 7 091 224 чел., из них в Амурской области — 138 387 чел., Приморской области — 274 980 чел., на острове Сахалин — 35 248 чел. Большая часть этого населения была русскими: в Амурской области великоросов — 83 372, малоросов 21 096 и белорусов 388 чел.; в Приморской области великоросов — 80 089, малоросов — 33 056 и белорусов 284 чел.; на острове Сахалин великоросов 15 807, малоросов 2 368 и белорусов 159 чел. Благодаря железной дороге население Сибири выросло с 7 091 244 чел. в 1897 году до 11 922 714 чел. в 1912 году.
14 (26) мая 1896 года состоялась коронация Николая II. «Да поможет нам милосердный Господь Бог, да подкрепит Он нас завтра на мирно-трудовую жизнь!» — записал он в своем дневнике накануне. В день коронации был издан Манифест «О дарованных в день Священного Коронования Их Императорских Величеств милостях», по которому в губерниях Европейской России складывались недоимки по поземельному налогу, в губерниях Царства Польского — по поземельному налогу, гминному сбору и подымной подати, в течение десяти лет, начиная с 1896 года, собираемый государственный поземельный налог сокращался наполовину, сокращались и снимались выплаты по ряду судебных штрафов, вводилась амнистия осужденным по ряду статей, все, оставленные по решению судов в подозрении или в сильном подозрении, освобождались от него. Общая сумма списанных недоимок по поземельному налогу достигла 7 млн руб., льготы на десятилетие равнялись 90 млн руб.
«На фоне набившего оскомину блеска роскоши, — отметил в своем дневнике 2 (14) мая 1896 года граф Ламздорф, — бедность приобретает возвышенный ореол подлинного достоинства и величия». Коронация была ярким торжественным действом, об окончании которого жители Москвы были извещены колокольным звоном и 101 пушечным выстрелом. Толпы народа, окружившие Кремль ответили на это криками «ура!». Вечером город был торжественно иллюминирован. Шесть тысяч электрических лампочек осветили колокольню Ивана Великого, освещались и другие башни и стены Кремля. Гвоздем программы стал каскад из семи уступов электрических лампочек, устроенный на Тайницкой башне. Спасские ворота Кремля, его стены, колокольня Ивана Великого, Большой театр — все переливалось разноцветным огнем. На жителей Москвы и её гостей иллюминация произвела сильнейшее впечатление. Все шло по программе торжеств, на которые приехали многочисленные представители иностранных государств. Этим воспользовались для решения внешнеполитических проблем.
Особое внимание уделялось Дальнему Востоку. Еще в июне 1895 года императорское правительство выступило гарантом заключения договора о предоставлении Цинской империи займа в 400 млн франков. На коронацию приехала китайская делегация во главе с видным сановником Ли Хунчжаном, он имел статус чрезвычайного посла, и японская во главе с фельдмаршалом А. Ямагата. Император дважды принял Ли Хунчжана в Петербурге в апреле 1896 г., сближение с Китаем становилось очевидным. Одновременно начал готовиться проект русско-китайского договора. С китайским послом надеялись договориться в первопрестольной столице, с японским, которого считали сторонником соглашения с Россией, — тоже. По меткому замечанию Вл. И. Немировича-Данченко, в майские дни 1896 года «Петербург переселяется в Москву».
Вечером 17 (29) мая в Большом театре ставили первый и последний акты «Жизни за Царя» и балет «Жемчужина». На следующий день по программе праздников, опубликованной еще в конце апреля 1896 года, должны были состояться народный праздник, обед волостным старшинам в Петровском дворце и бал у посла Франции. На Ходынском поле было выделено пространство для «народного гуляньяя» — 1 квадратная верста (1,138 кв. км), приблизительно в 50 метрах от поля был построен Царский павильон с двумя примыкавшими к нему трибунам на 400 чел. каждая. В середине поля находился ипподром, было построено 100 буфетов-павильонов для раздачи «царских подарков». Он состоял из полфунта колбасы, ¾ фунта сладостей и орехов в мешочке, вяземского пряника и эмалированной кружки. Железная кружка, покрытая эмалью, расписанная вензелями Николая и Александры и украшенная рисунками в русском стиле, была вместе с остальными подарками завернута в ситцевый платок с видом на Кремль с Москвы-реки. Вяземский пряник был печатным и тоже имел украшение — герб и надпись «Народн. Праздн. 1896 в Москве». Было установлено 23 сарая с медом и пивом, пять буфетов, два больших и два малых театра, множество эстрад, на которых должны были выступать артисты. На Ходынском поле осталось масса ям и траншей, ров, откуда брали песок, — все они были прикрыты или просто оставлены. Все это легко объяснить — летом на поле располагались летние лагеря войск гарнизона, а теперь здесь планировали разместить около 400 тыс. чел.
Еще вечером 17 (29) мая на поле стали собраться люди в ожидании раздачи подарков. В полночь их было уже несколько сот тысяч. Они ночевали в ожидании начала праздника. Под утро туда же направились новые массы людей. Свидетели оценивали собравшуюся толпу в 600−700 тыс. чел. Это было людское море. Как только появились первые узелки с подарками — оно вышло из берегов. Организация была из рук вон плохой, в результате произошла давка — люди проваливались в ров и ямы, началась паника, многие были затоптаны или задохнулись. Движение толпы, давка и паника заняли какие-то 12−15 минут, и этого было достаточно. Все это произошло ранним утром, до приезда императорской четы, картина бедствия была страшной. В городе ходили слухи о том, что в давке погибло несколько тысяч человек. Настроение перестало быть праздничным.
Императору донесли о гибели 1300 человек. Он был опечален случившимся и первой его реакцией было остановить праздники. Бывший министр юстиции граф К. И. Пален советовал сделать это и строго наказать виновных, не считаясь с их положением. Прежде всего речь шла московском генерал-губернаторе Сергее Александровиче. К. П. Победоносцев, наоборот, предлагал не ставить вопрос об ответственности члена императорской фамилии и не прекращать праздников. В результате они продолжились по объявленной заранее программе. На Ходынское поле приехал Николай II, был устроен праздник — выступали артисты и клоуны, но людей там было уже немного. В Петровском дворце был дан обед волостным старшинам. Обойдя столы и сказав краткую речь, Николай отправился в Кремль, а оттуда на бал к французскому послу графу Гюставу де Монтебелло. Последний ожидал отмены бала, но этого так и не произошло.
«Вечером 19 мая, — гласит описание коронационных праздников, — во французском посольстве был дан блестящий бал (на самом деле — вечером 18 мая), небывалый по своей красоте, роскоши и оживлению. На этот бал собралось все, что есть высшего и выдающегося в Москве». Бал и наём дворца обошлись правительству республики в 200 тыс. рублей, гигантскую сумму, которой они явно гордились. Император с супругой прибыли в 22:30. Даже в подцензурной печати можно было найти отзвуки настроения общества: «В злосчастный день, 18 мая вечером, состоялся бал у французского посла. Вероятно, это был самый печальный бал, какие только когда-либо давались. Слишком свежо было впечатление дня». Впрочем, в официальном описании бала следов печали не было: танцы прерывались выступлениями «хора русских певиц в роскошных боярских костюмах». «В общем, бал удался вполне и закончился тончайшим ужином, сервированном в целом ряде комнат». Дамам дарили цветы и вееры в национальной раскраске — и то, и другое прибыло из Франции. По официальной версии, во втором часу ночи императорская чета покинула хозяев. По дневниковой записи самого Николая, он уехал с бала в два часа ночи. Монарх был доволен: «Было очень красиво устроено, но жара стояла неимоверная!»
Балы и праздники продолжились, а на Ходынском поле 23 мая была проведена праздничная джигитовка, 26 мая — парад, вслед за которым на 9-й день после катастрофы была проведена заупокойная литургия. Парад императору понравился. История с Ходынским полем имела продолжение — следственную комиссию возглавил граф Пален, который пришел к выводу о том, что за случившееся отвечает великий Князь Сергей и его окружение. Пален настаивал на наказании, но это предложение встретило сопротивление со стороны членов императорской фамилии и крайне правых. В результате 15 (27) июля 1896 года был дан Именной Высочайший Указ: «Лично рассмотрев произведенное по этому делу предварительное следствие и ныне, тщательно сообразив обстоятельства, выясненные этим следствием, Мы признали за благо, не обращая дело к судебному порядку, разрешить его Нашею непосредственною властью». Был уволен исправляющий должность московского обер-полицмейстера и ряд мелких чиновников МВД и Министерства Двора.
Конфликт императора и представителей цензовой общественности, начавшийся после подачи Тверского адреса, лишь усугубился. Трагедия, произошедшая на коронации, стала важным маркером начала расхождения единства императорской власти и страны. Правительство не замечало этого и повышало свой авторитет успехами (или тем, что казалось таковыми) во внешней политике.
Комментарии читателей (0):