История революций 1905 и 1917 годов была, есть и будет востребованной в нашей стране. Уж слишком страшным потрясением для страны были сами революции и их защита, как, впрочем, и борьба с ними. В истории этих событий есть немало поучительного. Первый премьер-министр Чехословацкой республики, известный русофил Карел Крамарж в 1926 году написал весьма и весьма поучительные и постоянно актуальные слова: «Люди видят, куда ведет не только ошибочная политика власть имущих, но и демагогическое разнуздание грубейших инстинктов широких народных масс, к какому печальному концу для государства приводит безоглядное осуществление социалистических лозунгов и теорий. Было бы страшным преступлением для России, если бы на русской катастрофе поучались бы все, кроме самих русских».
В последнее время одними из наиболее «популярных» в околоисторической пропаганде являются правления Александра III и Николая II. Попытаемся проанализировать, как они связаны, какое наследие оставил Александр Александрович Николаю Александровичу. К концу XIX века Россия была аграрно-промышленной страной, её финансы весьма зависели от хорошего урожая и хлебного вывоза. В первой половине XIX века неурожайными были 1833, 1844−1846, 1848, 1851 и 1855 годы. Во второй половине — с 1867 по 1879 гг. неурожаи охватывали по 3−4 губернии, в 1880 — 10 губерний. Самым тяжелым оказался период 1890—1891 гг., когда засуха поразила 17 губерний.
Уже весной 1890 г. солнце выжгло траву, начался падеж скота. Урожай в 50 губерниях был менее среднего в целом на 26%, при этом по пшенице падение составило 33%, ржи — 30%, овсу — 26%. По ряду отдельных губерний цифры были более тяжелыми. Наиболее пострадали Самарская и Казанская губернии. В Казанской губернии более половины территории занимали пашни — хлебопашество здесь было главным источником благосостояния. Урожай здесь, как отмечал местный статистик, был «самым скудным, в этом отношении минувший год был исключительный, такого неурожайного года давно не было». Схожая картина была и в Самарской губернии — здесь тоже почти половина территории была занята под пашни. Здесь недород хлебов был пять лет подряд, с 1886 по 1890 год, а в 1891 году разразилась настоящая катастрофа — засуха, которая нанесла удар и по скотоводству.
БУДЬТЕ В КУРСЕ
- 17.03.21 Россия в 1899–1900 гг: проблемы внутренней политики перерастают в кризис
- 02.03.21 1895–1896. Проблемы внешней политики и коронация Николая II
- 23.02.21 После Александра III. Истоки войны внешней и внутренней
- 15.02.21 К истории революции: политическое положение России в начале 1890-х
Неурожай привел к резкому сокращению поступлений налогов в казну, вырос объем недоимок. Весьма пострадали также Оренбургская, Уфимская, Пензенская губернии. Явно выросла и социальная напряженность. В августе, сентябре и октябре 1890 года император путешествовал по России. Для охраны железнодорожных поездов чрезвычайной важности во время августейших путешествий было 26 220 нижних чинов, для борьбы с беспорядками войсковые части направлялись в 21 командировку (44 роты, 14 эскадронов и сотен — кавалерия использовалась в 2 раза больше, чем в 1889 году). В 1891 году монарх путешествовал в мае, сентябре, октябре и ноябре — для охраны железнодорожных поездов особой важности было привлечено уже 44 285 чел. Для подавления волнений войска командировались 20 раз, но по численности количество пехоты было в 1,3, а кавалерии в 2 раза больше, чем 1890 году (52 роты, 19 эскадронов и сотен и 2 орудия).
Неурожай поразил те губернии, которые снабжали столицу продовольствием — слухи о возможном резком подорожании хлеба вызвали в Петербурге ажиотажный спрос на муку и хлеб. В результате в сентябре 1891 года город был обеспечен ржаной мукой всего на 2 месяца (имелось 10 тыс. четвертей ржи и 125 300 четвертей ржаной муки при ежедневной норме их потребления в 2 тыс. четвертей). Цены значительно выросли, что вызвало необходимость их регулирования. Ржаной хлеб продавался по 2 копейки за фунт низкого качества и по 3 копейки за фунт высшего качества. Градоначальник ген.-ад. ген.-л. П. А. Грессер вынужден был разрешить повысить цену на все хлебные продукты на 1 коп. за фунт и обратился к интендантскому ведомству с просьбой ссудить 6 тыс. кулей (54 тыс. пудов) ржаного хлеба до марта 1892 года. Весьма неблаговидную роль сыграла городская управа Петербурга, закупившая испорченный хлеб.
Некоторые районы в пострадавших от голода губерниях полностью пустели. Деревни стояли с заколоченными домами — это были «избы разбежавшихся во все концы света от голодной смерти людей». В тяжелейшем положении оказались преподаватели и преподавательницы начальных народных училищ, содержавшихся на общественные и частные средства. По распоряжению императора в сентябре 1891 года им была оказана помощь из бюджета Министерства Народного просвещения — 6 тыс. руб. Так как положение этой категории оставалось весьма тяжелым, в январе 1892 года эта сумма вновь была выделена по распоряжению монарха.
Раздача хлеба голодающим детям. 1891-1892
Российским обществом Красного Креста к середине октября 1891 года в помощь голодающим было собрано 123 159 руб. 41 коп. (20 тыс. рублей было передано императрицей Марией Федоровной). Для сравнения — в 1889—1890 гг. неурожай охватил Черногорию, за правителя которого — Николая Черногорского 18(30) мая, на празднике л.-гв. Конно-Гренадерского и л.-гв. Уланского Ея Величества полков в Петергофе, Александр III поднял тост, как за «единственного верного и искреннего друга России». В помощь Черногории Русской церковью было собрано 231 073 рублей. В 1890 году в распоряжение митрополита Черногорского было переведено 155 тыс. рублей, а митрополита Сербского, для помощи проживающим в Сербии черногорцам — 40 тыс. рублей. Еще 26 тыс. рублей было переведено для той же цели Славянскому благотворительному обществу. Оставшаяся сумма — 8768 рублей и поступившие в 1891 году 4803 рубля были переведены в Черногорию в 1891 году.
Социальный подтекст бедствия в России был очевиден — о нем открыто заявил голос, который невозможно было не услышать. «Нынешний год, — утверждал Л. Н. Толстой, — только вследствие неурожая показал, что струна слишком натянута. Народ всегда держится нами впроголодь». Это прежде всего сказывалось на детской смертности, уровень которой был чрезвычайно высок. В 1890 году число умерших младенцев в возрасте до 5 лет составило 1 882 809, детей в возрасте от 5 до 10 лет — 176 850. Далее возрастные категории до 45 лет давали приблизительно равную цифру от 55 до 58 тыс., поднимаясь вверх до 63 тыс. в 45—50 лет и выше — далее. В 1891 году число умерших младенцев составило 1 860 660, детей — 168 660 чел., но порог смертности свыше 58 тыс. наступил для категории лиц возрастом от 20 до 25 лет, поднимаясь далее до 69 тыс. в категории 45—50 лет. Смертность среди взрослых православных подданных империи, таким образом, резко выросла. Голод и эпидемии показали, в частности, и слабость сельского духовенства, в котором правительство видело свою духовную опору в деревне. Волнения в духовно-учебных заведениях, столкновения между прихожанами и пастырями — все это было только началом.
Для преодоления последствий голода требовалось несколько хороших урожаев, но в 1892 году урожай по Империи был средним, и к тому же в пострадавших в 1891 году губерниях вновь был недород. Серьезно пострадали в 1892 году Киевская и Подольская губернии. Помощь голодающей России оказали США. Осенью 1891 года была собрана весьма значительная для того времени сумма в 125 тыс. долларов, на которую было закуплено 2100 тонн муки, 100 тонн пшеницы и, кроме того, значительное количество консервов. В 1892 году продовольствие было доставлено в Либаву на пароходе «Миссури». За ним стали прибывать и другие пароходы с американской помощью. Американские делегации встречали аплодисментами. На счет американского посольства США в Петербурге поступило 77 тыс. долларов, Красный Крест этой страны собрал 117 тыс. бушелей зерна, 731 мешок муки, 400 мешков кормового зерна, консервы, лекарства — все это также было доставлено пароходами в Ригу.
К концу 1891 года из 72 млн рублей, выделенных на борьбу с голодом, правительство потратило 60, а результат был мизерным. Финансовая стабильность страны оказалась под угрозой. Против дальнейшего выделения средств на борьбу с голодом выступил министр финансов — И. А. Вышнеградский, политика которого сводилась к поддержке экспорта зерна и экономии на нуждах населения. Положительное сальдо внешней торговли имело важнейшее значение для русского бюджета.
Экспорт из России за период с 1 января по 1 августа 1890 года составил 388 299 000 рублей и превысил такие же показатели 1890 года на 5,8% — на 21 671 000 руб. Всего же за 1890 год через европейские границы было вывезено товаров на 610 450 187 руб., через азиатские — 77 932 112 руб., а ввезено через европейские границы на 361 398 296 руб., через азиатские — на 41 281 303 руб. Основными статьями вывоза были «жизненные припасы» (351 047 458 руб. по европейским и 33 900 920 руб. по азиатским границам) и «сырые и полуобработанные материалы» (232 541 075 руб. по европейским и 36 935 459 руб. по азиатским границам). В «жизненные припасы» входила продукция сельского хозяйства, и главными статьями этой части экспорта в 1890 году были: пшеница (179 432 227 руб.), рожь (51 056 544 руб.), ячмень (36 244 849 руб.), овес (35 454 462 руб.) и кукуруза (13 934 002 руб.). Основной вывоз этих продуктов шел по европейским границам.
Семья больных тифом. 1891-1892
В 1891 году через европейские границы было вывезено товаров на 627 299 934 руб., через азиатские — на 40 252 125 руб. Основными статьями оставались «жизненные припасы» (381 101 369 руб. по европейским и 32 895 699 руб. по азиатским границам) и «сырые и полуобработанные материалы» (209 783 844 руб. по европейским и 35 746 024 руб. по азиатским границам). Пшеницы в 1891 году вывезли на сумму в 186 199 316 руб., ржи на 59 917 851 руб., ячменя на 31 836 338 руб., овса — на 31 746 310 руб. и кукурузы на 18 920 019 руб. Таким образом, экспорт по европейской границе и общий сельскохозяйственный вывоз в 1891 году даже немного увеличился. Даже из Самарской губернии в 1891 году было вывезено 12 978 807 пудов грузов, из них продукция сельского хозяйства, в основном хлеб, несмотря на тяжелейшее положение, составила 11 346 803, причем вывоз пшеницы и пшеничной муки значительно превысил показатели 1890 года.
Расходы 1891 года — 961 120 142 руб. значительно превосходили доходы — 885 829 278 руб. Ситуация с финансами выправилась лишь в 1892 году, когда сумма обыкновенных доходов составила 961 222 143 руб., а расходов — 947 690 385 руб. При этом в этом году вывоз через европейские границы упал до 471 177 095 руб., а через азиатские — 68 671 716 руб. (при этом общий объем экспорта — 489 409 718 руб. — существенно превосходил показатели импорта — 403 839 940 руб.). Разумеется, основными статьями вывоза оставались «жизненные припасы» (199 248 359 руб. по европейским и 23 353 687 руб. по азиатским границам) и «сырые и полуобработанные материалы» (232 645 532 руб. по европейским и 35 988 818 руб. по азиатским границам). Экспорт по европейской границе и общий сельскохозяйственный вывоз в 1892 году резко сократился. Пшеницы в 1892 году вывезли на сумму в 78 059 353 руб., ржи на 10 827 567 руб., ячменя на 27 236 954 руб., овса — на 15 168 761 руб. и кукурузы на 14 758 823 руб.
На фоне кризиса еще весной 1891 года император распорядился, вопреки предварительным планам, сократить финансирование Военного министерства на 2 млн рублей (из планируемых 222 579 705 рублей). Одновременно из чрезвычайных ресурсов на перевооружение и заготовление продовольствия было выделено 20,5 млн рублей. Развитие средств обороны и наступления породило гонку вооружений, в которой Россия была обречена на отставание. Ассигнования на нужды Военного министерства лишь в 1891 году (254,9 млн руб.) приблизились к показателям 1881 года (256,4 млн руб.), после чего начался их стабильный рост — в 1894 году они достигли уже 284,7 млн руб. Перевооружение каждый раз обходилось очень дорого. «Словом, — как отмечал современный обзор, — войны нет, но средства и труды к приготовлению ее во всех государствах употребляются громадные». Разумеется, сложное положение не ограничивалось одними финансовыми проблемами.
Весной 1892 года в Персии началась вспышка холеры, в июне того же года болезнь пришла на нижнюю Волгу, откуда, поднимаясь вверх по реке, она постепенно проникла в Центральную Россию. Летом 1893 года она поразила Москву и Московскую губернию. В 1894 году эпидемии здесь уже не было, но она появилась в Петербурге и Варшаве. Столичные власти приняли строгие меры по введению карантина и недопущению заразы. Тем не менее санитарная обстановка в городе была весьма неудовлетворительной, смертность в неблагоприятные 1890-е постоянно росла (23 855 чел. в 1890 г.; 24 816 в 1891 г.; 24 845 в 1892 г.; 25 405 чел. в 1893 г.), но в 1894 году произошел заметный скачок (26 952 чел.). Он стал самым неблагоприятным за десятилетие, начиная с 1885 г. Преобладающей причиной смертности в 1894 году были инфекционные заболевания и прежде всего холера, корь и дифтерит.
Изба крестьянина, умершего от голода. 1891-1892
Военное министерство вынуждено было отменить маневры под Смоленском, в которых должны были принять участие войска Виленского и Московского Военных округов. В этой губернии случаев заболевания холерой было немного, но зато была отмечена вспышка брюшного тифа. Высокий уровень смертности был и в расквартированном в Смоленской губернии XIII Армейском корпусе. По плану проводились лишь летние лагерные сборы (но в 26 уездах были отменены сборы ратников ополчения 1 разряда). Грипп и холера стали причинами повышенной смертности в 1-й и 2-й гвардейских дивизиях.
Голод и эпидемии свели на нет положительный образ достижений правительства и стали причиной пробуждения общественности и прежде всего земских организаций.
Комментарии читателей (0):