Российский аграрий: что экспорт, что не экспорт – всё едино

Удивительно было бы полагать, что ситуация в сфере АПК России, как и в других секторах экономики, останется прежней после пандемии. В агропромышленном секторе страны произойдут изменения. Отрасль в тех или иных ее сегментах, так сказать, диверсифицируется. Между тем гладким путь к этим изменениям не будет и быть не может. Агентство «Национальные кредитные рейтинги» (НКР), входящее в холдинг РБК, не так давно называло сельхозотрасль страны главным локомотивом, леопардом, выжившим в пандемию и показывающим наилучшие результаты тягача экономики. В этом году НКР прогнозирует проседание одного из сегментов отрасли. Так, в своем исследовании под говорящим за себя заголовком «Зерно под замком» в рамках того же спецпроекта «От улитки до леопарда», в котором прежде сельхозотрасль и называлась леопардом экономики, эксперты отмечают, что в наступающем сезоне урожай зерна может оказаться на 10% ниже, выручка аграриев упадет на 15−20%. Здесь, конечно, важны нюансы: аграриев-продавцов сельхозпродукции или аграриев-производителей, то есть, кто больше всех получает выгоды в ценообразующей цепочке. Кроме того, эксперты констатируют снижение на 15% экспорта, правда, спрос на зерно при этом будет оставаться высоким за счет внутреннего рынка, на котором произойдет смещение потребительских предпочтений в сторону продукции первой необходимости и некоторых сдвигов в структуре — ожидается рост поголовья сельскохозяйственных животных. Кроме того, эксперты прогнозируют рост на 15−20% импорта зерна. Причиной такого роста, помимо низкого уровня всходов озимых культур, эксперты называют также тот самый рост развития животноводства, что требует сокращения посевных площадей под кормовые культуры. Между тем заметим, что, несмотря на современные технологии и удобрения, само по себе понятие севооборота никто не отменял, следовательно, год к году размеры посевных площадей под теми или иными сельхозкультурами будут априори меняться. Поэтому вряд ли стоит сейчас уже с пессимизмом смотреть на ожидаемые отраслью результаты. Год к году не приходится.

Конечно же, эксперты не обошли стороной тренды прошедшего рекордного для зернового рынка года, назвав его для внутреннего рынка благоприятным, но отмечая парадоксальность предложения — когда рекордный урожай привел к росту цен. В принципе заголовок одного из разделов исследования «Технический дефицит и нехватка фуража» говорит сам за себя. Эксперты напоминают, что в конце 2020 года производители муки направили в Федеральную антимонопольную службу (ФАС) России многочисленные жалобы на дефицит пшеницы и рост её стоимости на внутреннем рынке на 30−40%. «Фактического дефицита зерна на рынке не было. Нехватка зерна для производства возникла из-за задержки закупок мукомолами, ожидавшими снижения цен после хорошего урожая, и переориентации поставок пшеницы на экспорт», — пишется в исследовании. Тут, заметим, впору и упомянуть разницу между «аграриями-продавцами/экспортерами» и «аграриями-производителями» в цепочке ценообразования.

Обратим внимание на опубликованную изданием «Коммерсантъ» новость о том, что американская Bunge решила продать Ростовский зерновой терминал. Напомним, что Bunge — транснацинальная компания, входящая в четверку основных мировых торговцев сельскохозяйственным сырьем наряду с Cargill, ADM и Louis Dreyfus. Кроме ростовского терминала, в ее российском активе маслоэкстракционный завод в Воронежской области. Ни о чем не говорят активы компании? Кто делает погоду в «российском доме»? Правда, директор «Совэкона» Андрей Сизов отмечает, что международные компании после 2014 года и «крымских» событий стали менее активными на российском рынке. С тех пор доля иностранных трейдеров в экспорте российского зерна упала с 54 до 31 процента, а инвестировать в инфраструктуру продолжила лишь Louis Dreyfus. При этом Сизов посетовал на то, что уход Bunge приведет к тому, что на отечественном рынке станет меньше компетенций. Всё же выразим надежду, что компетенций меньше на российском рынке не станет, ведь не стало их меньше со снижением доли иностранных трейдеров в экспорте российского зерна. К тому же куда более показательным и хорошо отражающим сегодняшнюю реальность с перекосом цен при рекордном урожае является комментарий руководителя «Русагротранса» Игоря Павенского, который считает, что Bunge решила избавиться от терминала из-за ужесточения госрегулирования рынка. Иными словами, легкой прибыли на ровном месте Bunge, вероятно, больше не ожидает.

Между тем в своем исследовании эксперты подмечают, что, согласно их расчетам, с учётом традиционно низкой маржинальности производителей (!) зерна их долговая нагрузка (чистый долг/EBITDA) может вырасти из-за снижения выручки до 6−6,5 с 5,4 — среднего значения по отрасли за 9 месяцев 2020 года. В 2021 году российские аграрии могут потерять 15−20% выручки по сравнению с предыдущим годом из-за сокращения выручки от экспорта и удорожания себестоимости производства в результате дополнительных расходов на логистику и поддержание плодородности земель. Высокие цены на зерно на внутреннем рынке могут поддержать сельхозпроизводителей, однако с учётом экспортных ограничений и критической ситуации с озимыми недополученная прибыль может составить от 30% до 50%. По данным НКР, в южных районах России, на Волге и в Центральном Черноземье пропало от 50 до 80 процентов озимых. Это дает основание полагать, что будущий урожай не превысит 120 миллионов тонн, тогда как в 2020-м собрано 132,9 миллиона. В Институте конъюнктуры аграрного рынка (ИКАР) изданию «Коммерсант» пояснили, что, действительно, сбор зерна уменьшится, но рассчитывают собрать 125 миллионов тонн, из них 77 — пшеницы, при этом сетуя, что затраты на семенной материал уже выросли на 10−25 процентов, на агрохимию — до 15, дорожает горючее и комбайны с тракторами.

К слову, на днях издание сообщало, что «Ростсельмаш» третий год подряд бьет рекорды по экспорту своих сельхозмашин. То есть производителю сельхозтехники также стало выгодно экспортировать свою продукцию. В 2020 году поставки за рубеж выросли на 30%, почти до 16 млрд руб. Основными причинами, по мнению участников рынка, стали стабильная господдержка экспорта и слабый рубль. Основными потребителями продукции компании стали Германия (в денежном выражении экспорт вырос в 4,6 раза), Австрия (в 4,5 р.), Чехия (в 2,9 р.), Болгария (в 2,1 р.), Франция (на 84%), Нидерланды (на 73%), Киргизия (на 51%), Венгрия (на 44%), Казахстан (на 29%). Общее производство российской техники растет в ногу с экспортом, почти на 30%. При этом рост производства, как отметили в «Росспецмаше», стал возможен в основном благодаря высоким ценам на сельхозпродукцию и господдержке (скидки на технику в рамках программы 1432). И здесь снова возникает вопрос, почему же тогда, несмотря на господдержку, отечественные производители зерна жалуются на подорожание комбайнов с тракторами? Опять экспорт виноват? Или желание компаний заработать на двух программах — по поддержке экспорта и отечественных аграриев — сразу вместе взятых? При таком раскладе, что экспорт сырья, что экспорт продукции с высокой надбавленной стоимостью — все едино — не на пользу аграрию-производителю.