ЕС несчастный и непоследовательный: какова цена расширения? — IN

Реальность ЕС такова, что стратегии интеграции никогда не применяются на практике в том виде, в каком они сформулированы. Но в каком виде они применяются, какие изменения претерпевают? И какова цена интеграции? Тему обсуждает Панайотис Сотирис в греческом издании IN.

Процесс выхода Великобритании из Евросоюза завершается 31 декабря, когда заканчивается переходный период. Независимо от формы её отношений с Союзом отныне, она не перестает сигнализировать о том, что самые амбициозные усилия по объединению европейского пространства теряют одну из крупнейших стран и экономик в Европе. Если мы добавим к этому ухудшение отношений с Турцией — страной, которая, давайте не будем забывать, формально находится в процессе присоединения, — и эскалацию конфронтации с Россией, то видение политического союза Европы от Урала до Атлантики, вероятно, вряд ли может претвориться в реальность в ближайшем будущем.

Конечно, в Европе, которая считает высоким искусством простое предотвращение (или даже отсрочку) катастрофы, мало места для размышлений об этом историческом поворотном моменте. В конце концов, переговорная акробатика, возможно, в последние недели слишком исчерпала себя, чтобы быть способной преодолеть проблему с положением о верховенстве закона (чтобы обеспечить определенным странам особую версию авторитарного правительства, которую они предпочитают). Но не будем забывать, что длительная задержка предшествовала также разрешению вопросов размера и формы «Фонда восстановления», — задержка, которая показала, что концепция солидарности далеко не самоочевидна.

На этом фоне выяснение того, на сколько лет откладываются дебаты о будущем Союза, само по себе о многом не говорит. В конце концов, один из парадоксов процесса европейской интеграции состоит в том, что, несмотря на бесконечное производство риторики о будущем Союза, некоторые из наиболее решительных шагов вперед были больше похожи на небольшие институциональные перевороты. Возможно, как раз эти детали многое говорят о Союзе, который до сих пор не может определить, что он такое, и, в конечном итоге, по какому механизму действует. В начале учебы европейские студенты изучают три теории интеграции, федерализм, который предусматривает общие институты федерации или конфедерации, функциональный подход, который подчеркивает накопление шагов к интеграции, и концепцию межправительственных переговоров, чтобы позже обнаружить, что всё гораздо сложнее. И есть крупные межправительственные переговоры (иногда сделки) по отдельным шагам, которые работают на конкретный результат, несмотря на сопровождающую их «федералистскую» риторику.

Голландский философ Люк Ван Миделаар, человек с глубоким знанием европейских институтов, подчеркнул бы, что применялись (или «примерялись») и применяются сейчас три стратегии интеграции. «Немецкая» стратегия подчеркивает общую историческую судьбу, общую идентичность. «Римская» стратегия подчеркивает преимущества для участников политического процесса с точки зрения безопасности, богатства и возможностей. Стратегия «Древней Греции» больше относится к «общей заботе», которая привела к логике продолжающегося институционального диалога между Европейским парламентом и Советом Европы.

Реальность ЕС такова, что стратегии никогда не применяются в том виде, в каком они сформулированы. Это объясняет различные институциональные парадоксы ЕС: существование парламентских институтов без единого муниципалитета или политического органа, существование конституционных достижений без народного суверенитета, существование общих фискальных правил и обязательных политик (например, для приватизации) без наличия соответствующих общих политик перераспределения, циркуляция общей валюты в условиях крайне неравной заработной платы и систем социальной защиты. В конце концов, это может объяснить продолжающийся кризис легитимности, это повсеместное отсутствие уверенности в способности европейских институтов выполнять свою задачу и вечный запрос общества на взаимодействие (а порой сопротивление) государств, которые уже не имеют соответствующей возможности.

Так какова же цена расширения?

Из крупного шага к формированию Союза, соответствующего определению «общеевропейского дома», расширение ЕС, наконец, превратилось в одно из его многочисленных противоречий. Постоянный соблазн авторитаризма в посткоммунистической политической среде, часто в сочетании с крайне правым популизмом, формирует состояние, которое является не только внутренней проблемой стран, но и европейской проблемой.