В течение нескольких недель после своей инаугурации президент США Джо Байден, как ожидается, в подробностях раскроет то, какой именно будет ближневосточная политика его администрации. Немаловажную роль в этой политике в интересах обоих государств могла бы сыграть инициатива Ирана по заключению «большой сделки», пишет Ян Даджен в статье, вышедшей 2 декабря в The Strategist.
Так, в мае 2003 года Иран предпринял попытку пойти на сближение с США, выступив с предложением о пересмотре двусторонних отношений. Тогда в рамках этого смелого шага, который, по некоторой информации, был сделан с одобрения верховного лидера Ирана аятоллы Али Хаменеи и умеренного президента Мохаммада Хатами, а также при значительном вкладе посла Тегерана в ООН, а ныне министра иностранных дел Мохаммада Джавада Зарифа, на стол переговоров были положены все ключевые вопросы — от ядерной программы и разработки ракет до деятельности республики в регионе. Однако никаких подробностей о том, в какой мере Тегеран был готов к уступкам по каждому вопросу, не сообщалось.
Предложение было сделано по двум каналам: через официально отрицаемый канал напрямую в Госдепартамент США и отдельным неофициальным сообщением в американское внешнеполитическое ведомство из посольства Швейцарии, которое тогда, как и сейчас, представляло интересы Ирана в Вашингтоне. Позднее это предложение было названо «большой сделкой».
Тем не менее эта инициатива была категорически отвергнута неоконсерваторами в администрации президента Джорджа Буша — младшего прежде всего потому, что, как тогда сказали, они не вели «переговоры с террористами». И хотя такое развитие событий никого не удивило, подобный отказ разочаровал иранскую сторону. В 2001 году, после терактов 11 сентября, Тегеран уже протягивал руку помощи Вашингтону, предоставив политическую и логистическую поддержку военной операции США в Афганистане, в благодарность за это в 2002 году Буш включил республику вместе с Ираком и Северной Кореей в «ось зла».
БУДЬТЕ В КУРСЕ
За прошедшие с отказа от «большой сделки» 17 лет двусторонние отношения между США и Ираном в основном можно было характеризовать глубоким взаимным недоверием и напряженностью из-за жесткой враждебной политики президентов Буша-младшего и Дональда Трампа, с одной стороны, и консервативного иранского президента Махмуда Ахмадинежада, с другой. Лишь в промежутке между 2013 и 2017 годом, во время правления Барака Обамы и умеренного президента Ирана Хасана Рухани, удалось установить более эффективные отношения, которые способствовали завершению переговоров и реализации ядерного соглашения, известного как Совместный всеобъемлющий план действий или СВПД.
Всё большее доверие и взаимопонимание между Обамой и Рухани могли заложить основу для переговоров по другим ключевым вопросам — по ракетной программе Тегерана ракетам и деятельности республики в регионе, — но избрание Трампа и последующие его шаги положили этому конец.
Приход к власти Байдена является для Ирана прекрасной возможностью предложить США новую крупную сделку. Нынешний момент крайне удачен для этого. Если такое предложение будет столь же масштабным, как и в 2003 году, и если передано оно будет Байдену до того, как он вступит в должность и объявит о своей политике на Ближнем Востоке, оно может существенно повлиять на политику США в интересах безопасности обеих стран и региона. Фактически Иран мог бы усилить свою позицию и опираться на прошлую добрую волю, включив в него готовность освободить больше иностранных заключенных, таких как австралийский академик Кайли Мур-Гилберт, но необязательно связывать всех с обменом заключенными.
Крайне важно, чтобы обе стороны сели за стол переговоров с четким пониманием своих стратегических интересов и того, что означают «безопасность» и «стабильность» в региональном контексте, а также того, что является предметом переговоров, а что нет. Переговоры, в том числе связанные с СВПД, и особенно переговоры, направленные на отмену санкций, связанных с региональной деятельностью Ирана, столкнутся с серьезными препятствиями со стороны разрозненных внутренних и зарубежных заинтересованных групп.
По данным издания the New York Times, убийство 27 ноября главного ученого-ядерщика Ирана Мохсена Фахризаде было организовано премьер-министром Израиля Биньямином Нетаньяху при поддержке Трампа с целью подорвать любое ирано-американское сближение. Продолжать сближение, особенно если последуют другие крайние провокации, будет сложной задачей для обеих сторон.
Однако начинать переговоры с нуля не придется. И Рухани, и Зариф знают Байдена лично с того времени, когда он был вице-президентом, тогда как Зариф был знаком с будущим президентом США еще задолго до этого. Имел тесные контакты нынешний министр иностранных дел республики и с Джейком Салливаном, которого Байден назначал своим советником по национальной безопасности. Поскольку Рухани не может добиваться переизбрания в середине 2021 года, а Зариф вряд ли будет занимать пост министра иностранных дел после этого, у них есть максимум семь месяцев, а на самом деле меньше, чтобы выступить с инициативой той или иной сделки. Кто добьется успеха, неизвестно, но значительный прогресс на раннем этапе, который позволил бы улучшить экономическую ситуацию в Иране, может повлиять на то, кто будет избран вместо Рухани, и на вероятную форму будущих переговоров.
У Ирана есть веские экономические и политические причины сделать подобное предложение. Важнейшим приоритетом является возрождение экономики Ирана, особенно возобновление международной торговли, включая продажу нефти. Ключевым моментом станет досрочная заявка Байдена о присоединении к СВПД на взаимосогласованных условиях. Это должно позволить отменить вновь введенные Трампом санкции ООН. Однако Байден может заявить о том, что повторное присоединение США к СВПД будет зависеть от ограничений на разработку Ираном баллистических ракет, способных нести ядерное оружие. Несмотря на последствия убийства Фахризаде, такое развитие событий вполне возможно, если обе стороны будут к этому стремиться, и Иран уже неоднократно на это указывал.
Есть две причины, по которым соответствующее предложение может быть сделано. Первая — это ожидание иранской общественности постепенного облегчения экономического давления на страну после вступления Байдена в должность. Их общая готовность пострадать и поддержать правительство против кампании «максимального давления» Трампа обычно неприменима к Байдену, особенно если помощь рассматривается как реальная перспектива. Иранское правительство и сторонники жесткого курса в особенности не могут игнорировать эти ожидания.
Вторая причина заключается в возможности для Ирана прийти в себя и убедиться, что его инициатива совместима с политикой Байдена, которая будет способствовать региональной стабильности и безопасности. Соответствующая политика могла бы сочетать Ормузские мирные инициативы Рухани с другими американскими или региональными инициативами, включая недавние «соглашения Авраама».
Стратегические интересы Тегерана и Вашингтона совпадают в непосредственно прилегающих к Ирану Ираке и Афганистане. Стабильность и безопасность также являются общими целями в Йемене, Ливане и Сирии, а также для других заинтересованных сторон, особенно для Саудовской Аравии и Израиля. Выявление общих интересов и различий и выяснение того, как их учесть, будет очень сложной задачей.
Для Байдена, заявившего, что его правление ознаменует возвращение США к глобальному лидерству, формирование и развитие отношений с Ираном будет лишь одной из серьезных проблем. Учитывая глубокие противоречия в Иране, оно также станет испытанием для власти Хаменеи и определит его наследие.
Как Иран может заявить о новой «великой сделке» для США, региональных и других заинтересованных сторон, а также для самого иранского народа? Прежде всего он должен неофициально обеспечить принципиальное согласие Байдена через существующие неофициальные каналы. Затем инициатива должна быть придана огласке, возможно, в виде выступления перед внутренней и зарубежной аудиторией, в котором подтверждается приверженность Ирана обеспечению безопасности и благополучия своего народа, в котором подтверждается приверженность руководства региональной стабильности и безопасности и подчеркивается готовность Тегерана работать с Байденом и другими для достижения этой цели. Такое объявление должен сделать Хаменеи, чтобы в нем увидели серьёзное обязательство, применимое к любому, кто будет избран в середине 2021 года следующим президентом Ирана.
Комментарии читателей (0):