Ракеты как геополитический «момент истины» с центром в АТР

Изменение динамики в американской предвыборной кампании в пользу Дональда Трампа, связанное с запуском в СМИ «украинского» компромата на чету отца и сына Байденов, послужило сигналом к продолжению «закручивания гаек» во внешней политике США. Еще с августа в информационное поле начали запускаться «пробные шары» насчет размещения в Азии, или, в американской лексике, «Индо-Тихоокеанском регионе» (ИТР), ракет средней и меньшей дальности (РСМД). Строго говоря, первые такие заявления из Вашингтона прозвучали еще год назад, но они не были конкретизированы. И вот тема вернулась, подтверждая общеизвестный факт, что это не экспромт, а планомерная и последовательная реализация стратегических целей, заявленных еще до Трампа, в 2011 году, администрацией его предшественника Барака Обамы, в форме «возвращения в АТР». Трамп лишь скорректировал нюансы, расширив АТР до ИТР. Интересна не сама эта линия, а те «ужимки и прыжки», с которыми она осуществляется, утрачивая напускную респектабельность, и ощущение фатальной необратимости происходящего.

Вначале заявление об американских ракетах в Азии сделал президентский спецпредставитель по контролю над вооружениями Маршалл Биллингсли; затем ему подыграл шеф Пентагона Марк Эспер, призвавший к готовности противостоять России и Китаю по всему миру. Тут же, в августе, были организованы «утечки», что консультации на эту тему Вашингтон уже проводит с Токио; Биллингсли тогда подчеркнул, что РСМД — это «как раз тот вид оборонительных вооружений, который такие страны, как Япония, захотят в будущем и будут в нём нуждаться». Весьма символично, что буквально через три недели в отставку засобирался, а затем быстренько ушел в нее японский экс-премьер Синдзо Абэ, связывавший свое лидерство с диалогом с Россией ради решения «Курильского вопроса». Сменивший его Есихидэ Суга сразу же повел себя в этом вопросе как откровенный ястреб, как бы давая понять, что эпоха интенсивных российско-японских контактов позади. Учитывая фактическое внешнее управление со стороны США, под которым находится Япония, а также соединяя поспешно-демонстративную смену власти в Токио с заявлениями официального Вашингтона по поводу РСМД в АТР (или ИТР), получаем фактическую перегруппировку американцами конфигурации противостояния России и Китаю. Люди возрастом постарше хорошо помнят, как в канун размещения американских РСМД в Западной Германии, в 1982 году, на фоне принятия соответствующего окончательного решения такую же смену власти и тоже кулуарно, без выборов, провернули и там. Заменили левую правящую коалицию Гельмута Шмидта правым альянсом Гельмута Коля. То есть это такая несомненная и проверенная американская технология.

На днях в вопросе об РМСД в АТР американский министр обороны пошел еще дальше, призвав готовиться «к худшему сценарию», если не сработает американское сдерживание Москвы и Пекина. Понятно, что имелась в виду военная конфронтация; учения, включающие отработку одновременных ударов по Китаю и России, в США проводятся регулярно, следовательно, идет «шлифовка» на местности соответствующих планов. Заявление было сделано в качестве «затравки» к дипломатическому вояжу шефа Пентагона по ряду стран региона. Это побудило некоторых экспертов, причем специалистов именно по военным вопросам, небезосновательно усмотреть в такой подборке событий активизацию попыток США сколотить в регионе «восточную НАТО». Перед тем, как прозвучало заявление Эспера, российский посол в Вашингтоне Анатолий Антонов сообщил СМИ о получении информации по поводу готовности Вашингтона разместить РСМД в азиатском регионе. Между этими событиями Эспер развил бурную активность на китайском направлении, совершив ряд попыток вмешаться в отношения Пекина с соседями по АСЕАН под предлогом «защиты свободы судоходства в Южно-Китайском море». Кроме того, американский министр опубликовал достаточно провокационную статью подрывного характера, в которой попытался противопоставить КПК китайскому народу. И внушить читателю, что китайская армия НОАК служит интересам партии за счет народа. В Китае главе Пентагона жестко ответили как МИД, так и министерство обороны.

Одновременно пошли, прямо скажем, неожиданные подвижки в вопросе о судьбе российско-американского Договора СНВ-3 (ДСНВ), срок действия которого истекает в феврале 2021 года. Сначала Вашингтон делал вид, будто не замечает приближения этого срока, затем американской стороной была поднята пропагандистская кампания с требованием «подключить» к переговорам на эту тему, помимо России и США, еще и Китай. Когда в американской столице столкнулись с совместной позицией Москвы и Пекина, что тематика СНВ и РСМД остается вопросом сугубо российско-американского диалога, а российская сторона еще и намекнула, что есть и другие не охваченные ограничениями обладатели ядерных арсеналов — Лондон и Париж, и что они являются союзниками США, американцы занялись демагогией. И принялись рассуждать о том, что британские и французские ядерные вооружения-де «не наращиваются, в отличие от китайских». При этом всячески обходилось стороной, что Китай развернул как раз РСМД, а не СНВ, то есть средства доставки с дальностью менее 5,5 тыс. км, а не больше этого порога. И поступил так для того, чтобы сбалансировать потенциальную ядерную угрозу со стороны США, взяв под прицел передовые точки американского военного базирования в АТР на случай агрессии. То есть китайские РСМД, во-первых, разворачиваются на своей, а не чужой территории, во-вторых, носят оборонительный характер, ибо берут под зонтик свое протяженное и уязвимое для агрессии побережье, и в-третьих, они не представляют угрозы территории США, так как до нее не достают. Вброшенный в ответ тезис о развертывании американских РСМД «для достижения регионального баланса» уже с американской стороны не выдерживает никакой критики. Прежде всего потому, что Вашингтон с его «внутренней империей» в лице Пентагона тем самым, по сути, противопоставляют региональную безопасность глобальной, ибо будто бы развивая первую, демонстрируют явное намерение разрушить вторую. Кроме того, США — не азиатская держава и не имеют отношения к АТР, хотя и подчеркивают наличие там своих интересов, преимущественно антикитайского и антироссийского свойства. Американским союзникам — Японии и Южной Корее — китайские РСМД несут угрозу только в контексте наличия там американских военных баз. Что касается российских РСМД, то решение об их развертывании в регионе Москва еще более года назад, при денонсации ДРСМД, внятно и четко связала с началом размещения их американской стороной. Не ранее, но и не позднее этого. До тех пор на это действует мораторий; поэтому мяч на американской стороне, и с опасениями насчет подобной угрозы Токио лучше обращаться в Вашингтон: не будет американских ракет — не появится и российских. Ну, а если уж «открытым текстом», то Японии при таком географическом расположении, территории и скученности населения не нужно «роя» ни российских, ни китайских ракет; вполне хватит одной северокорейской, с боеголовкой вроде той, после испытательного взрыва которой в мае 2018 года в КНДР пришлось закрыть не выдержавший «нагрузки» ядерный полигон Пхунгери.

На этом фоне в США совершают очередной кульбит. Делая вид, будто тематика развивается «с чистого листа» и «забыв» про Китай и «рост его ракетно-ядерного потенциала», «спецпереговорщик» Биллингсли предлагает Москве продлить ДСНВ с условием заморозки стратегических потенциалов двух стран на нынешнем уровне. И на фоне продления — договариваться. С одной стороны, предложение разумное, с другой, оно не лишено и внутриполитической предвыборной логики, ибо США стремятся пролонгировать ДСНВ еще до президентских выборов, намеченных на 3 ноября. Москва отвечает незамедлительно: на совещании с членами российского Совбеза президент Владимир Путин выдвигает встречное предложение: продлить без условий, ибо и в нынешнем виде всё это неплохо работает. В США поднимается шум: продлевать без условий не хотят. Надо полагать, по двум причинам: боятся развертывания гиперзвуковых комплексов «Авангард», стремясь поставить их «на прикол», а заодно подтверждают свой внутренний предвыборный интерес. Ведь продление «без условий» не позволяет ничего предъявить избирателю: дескать, ну и что? «Эти русские» в чём уступили? Где заслуга Трампа? Ах, не уступили? Тогда как измерить «величие Америки»? «На нет — и суда нет».

Что означает весь этот запутанный винегрет судорожных, спорадических действий? Короче говоря, что происходит? На наш взгляд, наблюдаются несколько взаимосвязанных сюжетов, которые американская сторона пытается разыграть одновременно, в духе известного пошловатого афоризма «и рыбку съесть, и косточкой не подавиться». Первый сюжет — самый сермяжный, предвыборный. Трампу позарез нужен шумный внешнеполитический успех в сфере ракетно-ядерного контроля. Или хотя бы видимость такового, которую можно «продать» избирателю. Первой попыткой такой «успех» обозначить стал переговорный процесс с Ким Чен Ыном; когда стало ясно, что из-за американского упрямства в вопросе снятия санкций и предоставления гарантий договариваться не о чем, и переговоры захлебнулись, Трамп понадеялся на диалог ради диалога. Но случился грандиозный «облом»: Пхеньян от него не просто отказался, но и во всеуслышание — и не раз — заявил, что в его планы участие в избирательной кампании Белого дома не входит. Второй «облом» произошел на китайской «ниве», когда Вашингтону не удалось усадить Пекин за стол переговоров. Дело, помнится, тогда дошло до откровенного юродства: на двусторонней российско-американской встрече по контролю над вооружениями Биллингсли выставил на стол флаг КНР, что, по его словам, символизировало негласное присутствие Пекина, несмотря на его официальный отказ. Ясно, что когда дипломатию из-за стола переговоров начинает тянуть к перформансам, рассчитанным на непосвященную в дипломатические нюансы широкую публику, к микрофонам и журналистам, то это либо профессиональная самодискредитация, либо «белое полотенце на канаты». И вот сейчас, когда не вышло ни первого, ни второго «заброса удочки», ни в Пхеньян, ни в Пекин, Вашингтон умерил гордыню и обратился за помощью к Москве. Надо ли идти навстречу? Надо, ибо иначе велик риск развертывания неконтролируемой гонки вооружений, и если такое произойдет, то окажется тем самым редчайшим случаем, когда ни у кого не будет не только «взаимного выигрыша», но и «нулевой суммы»: проиграют все.

Второй сюжет: отчаянные попытки США закрепиться в АТР ради «восточной НАТО». Обозначив «смирение» в вопросах СНВ, Вашингтон надеется создать себе «лазейку» под предлогом упомянутого достижения «регионального баланса». В долгий ящик откладываются вопросы, связанные с АСЕАН, которые очень сильно заботили США всего год назад. Теперь не до них. С участниками этого объединения, в котором существуют различные группы, с разными отношениями с Китаем, но которые едины в стремлении решать вопросы азиатской безопасности в азиатском кругу, то есть не с США, а с Пекином, нужно работать. Целенаправленно, планомерно и нудно. Это долгая история, нахрапом не возьмешь, а американская дипломатия находится в жестком цейтноте: не «ведет» события, а едва за ними поспевает. Ей в данном случае проще провести «разведку боем», открыв против Китая очередной информационный «фронт». Заявить о ракетах и дальше приступить к спекуляциям вокруг конкретных пунктов их дислокации. Ведь относительная ясность пока существует только с японским «непотопляемым авианосцем» — там просто сопротивляться этим планам некому. Но коль скоро регион, в американском представлении, не АТР, а ИТР, то одной Японии мало, она в нём маленькая песчинка, удаленная от периферии потенциального театра военных действий. А список возможных других участников весьма ограничен. Индия, несмотря на сложности с Китаем и Пакистаном, на это явно не пойдет, иначе зачем ей участие в ШОС? С Филиппинами у США при президенте Родриго Дутерте сильно осложнились двусторонние отношения. Представить, что «ракетным» сателлитом США станет Вьетнам, очень трудно, практически невозможно, хотя бы из-за исторической памяти. Австралия слишком далеко; ракеты если и долетят, то размер подлетного времени обнуляет фактор внезапности нападения, облегчая противнику ответно-встречный удар. Грубо говоря, американские базы на Окинаве, Гуаме и в Южной Корее будут уничтожены раньше, чем американские ракеты приблизятся к побережью. В мусульманских Малайзии и Индонезии сильны антиамериканские настроения, которые тамошние лидеры не могут не учитывать. Остаются — и то теоретически — Южная Корея и Сингапур. Однако Мун Чжэ Ин — взвешенный политик, который дорожит отношениями с Севером и не готов ими расплачиваться за амбиции США. В ходе недавнего шумного разрыва между КНДР и Югом последний вел себя крайне осторожно и осмотрительно, не рассыпался угрозами, по большей части оправдывался, призывал к миру, дружбе и национальному единству. Сингапур населен этническими китайцами, правда, из южнокитайской народности хакка, но сути дела это не меняет. Некоторые наблюдатели упоминают о Тайване, правящий режим в котором охотно идет на сближение с США и покупает американское оружие. Однако при всем своем авантюризме ни Вашингтон, ни Тайбэй не могут не понимать, что даже заикнуться на тему РСМД на Тайване — значит сорвать ситуацию почти в неконтролируемый предвоенный штопор. А реально их поставить не дадут — будет война. Поэтому представляется, что заявить о ракетах, как это проделал Эспер, обозначив пожелание иметь их на боевых позициях в перспективе полугода, — это одно. А реально их разместить — совсем другое. Азия — не Европа, где остатки фронды и собственного достоинства исчезли вместе с принятием «плана Маршалла» и последующим созданием НАТО. «Ответка» прилетит неминуемо. Причем как симметричная: вблизи США есть достаточное количество стран с левыми правительствами — от Кубы до Никарагуа и от Мексики до Венесуэлы, так и асимметричная. Никто не мешает Китаю приступить к наращиванию стратегического ядерного потенциала, не тягаясь при этом с Вашингтоном в количественном отношении и не ввязываясь в дорогостоящую гонку вооружений, просто следуя принципу разумной достаточности. С упором на ракеты с РГЧ — разделяющейся головной частью.

Но есть во всем этом и третий сюжет, возможно, главный: посеять раздор между Россией и Китаем, пробудив взаимное недоверие. Ведь примерно понятно, как тот же Трамп постарается преподнести американской общественности, скажем, договоренность по ДСНВ. Дескать, «с Россией мы договорились», а «Китай участвовать не хочет», пусть остается «в изоляции». Поэтому не случайно посол Антонов, получив подтверждение готовности США развернуть РСМД в Азии, немедленно прокомментировал это в том смысле, что российская сторона непременно примет ответные меры. То есть разместит против американских ракет свои собственные, тем более что у нашей страны, в отличие от Вашингтона, места для их дислокации предостаточно. Тем самым российская дипломатия послала США сигнал о том, что возможное продление ДСНВ не следует отождествлять с развязыванием рук в сфере РСМД, которая является отдельным, самостоятельным вопросом. Москва сигнализирует и Пекину, что глобальная и региональная безопасность обеспечиваются разными способами. И согласие на конкретный ДСНВ отнюдь не означает принятия американской авантюристической политики в целом. Это означает, что развести наши страны у США не получится.

Кстати, читатель, вы обратили внимание, насколько притих, сбавив обороты своей недавней бурной деятельности чуть ли не главного мирового «ньюсмейкера», госсекретарь Майк Помпео? Авторский взгляд на этот уникально говорливый «феномен» заключается в том, что по определенным причинам, тесно связанным как с приближающимися выборами, так и с общей остротой момента, его сейчас «поставили на паузу». Чтобы не раздражал ни своего избирателя, ни окружающую дипломатию. Не исключено, что это является признаком ведущейся серьезной игры, однако ее результатов, на наш взгляд, не следует ожидать до 3 ноября. Наступает пресловутый «момент истины».