Парламентские выборы в Киргизии и последующая за ними неделя политических потрясений стали поводом для множества комментариев и оценок, озвученных в российских СМИ. Часть из озвученных взглядов и оценок была далека от реальности — эксперты озвучивали стереотипные суждения, имеющие мало общего с реальной ситуацией в стране.
Киргизский политолог Алтынай Кулмырзаева поделилась с ИА REGNUM взглядом на причины неоднократных смен власти в Киргизии. Текст политолога приводится в авторской редакции. Последовавший за парламентскими выборами политический кризис в Кыргызстане стал объектом внимания не только СМИ, но и жарких споров экспертов и населения некоторых стран СНГ. Факт быстрого взятия Белого дома в день митингов мгновенно разлетелся, как новость об очередной революции в стране, и вызвал как восхищение, так и осуждение. Действительно, на фоне продолжительных демонстраций в Минске события в Бишкеке выглядят стремительными.
Комментирующие условно разделились на тех, кто считает, что «в Кыргызстане умеют делать революции» и с них надо брать пример. И тех, кто обвинил власти в слабости и даже определил Кыргызстан в список несостоявшихся государств. В этой статье я рассмотрю два предыдущих государственных переворота и нынешний политический кризис как часть одного процесса и как следствие нерешённых правовых и социально-экономических проблем.
Почему революции не «очередные разбирательства лидеров кланов»
Слово «кланы» очень часто используется не только при комментировании, но и объяснении запутанных политических событий в Кыргызстане. В это понятие безразборчиво включают такие связи как семья, род, племя, землячество, регионализм так и дружеские отношения. Со стороны часто революции в Кыргызстане преподносятся именно как борьба между лидерами кланов за власть, где члены клана — их группа поддержки. Вышеуказанные связи могут быть использованы политиками лишь пару раз, к примеру, как это случилось с одним из лидеров революции 2005 года Азимбеком Бекназаровым.
БУДЬТЕ В КУРСЕ
Если обратиться к вопросу племён, то их единство и наличие лидера — скорее устойчивый стереотип. В Бишкеке представители одного племени нередко организуются в разные группы с целью оказания помощи своему селу или для организации похорон; тем не менее они могут быть в конфликте друг с другом, в том числе по политическим вопросам. Исключение составляют племена, объединившиеся вокруг состоятельных бизнесменов, как, например, вокруг Аскара Салымбекова. Но наличие большого бизнеса в Кыргызстане скорее уязвимость, так как даёт влияние, но не позволяет инициировать революцию, потому что проигрыш чреват потерей всего.
Однако именно региональный фактор воспринимается как важный при назначениях или принятии важных решений, чтобы был представлен как север, так и юг страны. Это скорее следствие ориентации на население, сложившееся на заре независимости, при этом учитывается происхождение, а не место рождения. Сложно назвать государственные перевороты 2005 и 2010 года борьбой лидеров одного региона против другого.
Даже если представить что власть в 2005 году была у президента северянина Аскара Акаева, хотя среди его приближённых были и южане, то в оппозиции к нему были представители севера — Роза Отунбаева и Алмазбек Атамбаев. Также в 2010 году против президента южанина Курманбека Бакиева выступал другой южанин — Омурбек Текебаев. Сложно сказать, что северян поддерживает только север, а южан — юг страны. Всё зависит от политической ситуации. На парламентских выборах 2010 года партия «Ата Журт», состоявшая в основном из южан, получила больше поддержки на севере страны по сравнению с партиями, в которых лидерами были северяне.
«Революции происходят, но ничего не меняется» или нет?
Это утверждение часто звучит не только за рубежом, но и нередко в самом Кыргызстане. Действительно, если смотреть на события, то складывается впечатление, что недовольный властью народ устраивает революцию, власть меняется, и история позже снова повторяется. Однако детальный анализ и сравнение событий указывают на то, что менялись как требования революционеров, так и «правила игры» после самих революций.
Причиной основных проблем в стране к 2005 году люди видели президента Акаева и его семью, поэтому результатом государственного переворота стало избрание нового президента. Прежняя оппозиция и население ожидало, что именно новый человек будет управлять по-иному. Это как раз период популярности среди кыргызстанцев российского президента Владимира Путина, который имел среди кыргызстанцев образ справедливого руководителя с твёрдой рукой.
Новый президент в лице Курманбека Бакиева не только не решил проблемы, но воссоздал ситуацию как при Акаеве за пять лет. В 2010 году хоть население считало, что снова надо поменять президента, оппозиция выразила мнение, что дело не в личности президента, а в самом институте президентства. В связи с этим суперпрезидентская форма правления была заменена на парламентско-президентскую. Последнее запустило процесс партийного строительства в стране и значительно изменило законы о выборах и политических партиях.
С тех пор президент избирается на шесть лет и лишь единожды. По итогам выборов партия из возможных 120 мест может получить лишь половину мандатов в парламенте, даже если за неё проголосует, допустим, 99% избирателей. Это было сделано в целях недопущения создания партии власти и чтобы партии создавали коалиции. Также были предусмотрены квоты в партийных списках для представителей других этнических групп, женщин и молодёжи.
Октябрьский политический кризис 2020 года стал следствием митингов, организованных партиями, не прошедшими в парламент и требующими пересмотра результатов выборов. До этого вспышка коронавируса и последовавший карантин стали моментом, когда почти всё население одновременно заговорило о коррупции как всеобщем явлении, а не характеристике каких-то отдельных политиков.
Нарратив о коррупции появился через короткое время после революции 2010 года, но он не был таким громким. На октябрьских парламентских выборах 2020 года тема борьбы с коррупцией присутствовала в заявлениях почти всех партий. Здесь следует отметить трансформацию относительно недавно возникшего политического движения, которое организовывало митинги против коррупции, в политическую партию «Реформа». Она представлена в основном молодёжью, социализировавшейся в столице.
Борьбу с коррупцией кыргызстанские партии видят по-разному: если одна часть партий продолжает искать решение в сильном лидерстве, то другая, меньшая, часть предлагает изменение законов и реформы. Среди этой малой части популярен бывший сингапурский президент Ли Куан Ю и грузинская антикоррупционная политика.
О причинах революций
Революции в Кыргызстане повторяются, потому что население способно быстро мобилизоваться, но в последующем лидеры революций решают поставленные перед ними задачи лишь частично. Лонгитюдный анализ основных потребностей кыргызстанцев позволяет выделить две группы проблем, из-за которых люди выходят на площадь: исполнение законов и решение проблем труда.
Проблема неработающих законов в понимании населения включает в себя борьбу с коррупцией, справедливость и непредвзятость судов, а также открытость всего процесса законотворчества. При этом подчёркивается важность соблюдения законов именно со стороны государственных служащих и политиков. Прозрачность законотворчества трактуется как открытость обсуждений и итогов голосований по закону, а также указание имён инициаторов законов. Непрозрачность и несправедливость судов, в понимании кыргызстанцев, вытекает в первую очередь из коррумпированности судей и лишь затем из их зависимости от «телефонного права».
Проблема труда состоит из двух подгрупп: создание рабочих мест и правовое регулирование. Если первая говорит сама за себя, то вторая связана со сферой поддерживающих законов. Здесь требуют упрощения деятельности малого и среднего бизнеса через уменьшение бюрократии, доступность языка соответствующих документов для населения и доведение до конца цифровизации в налоговой сфере.
С другой стороны, люди указывают на необходимость привлечения инвесторов в сферы переработки, производства и услуг, в том числе через создание особых статусов для инвесторов или зон; необходимым видятся высокие квоты по трудоустройству граждан Кыргызстана в данных компаниях.
Что было сделано после революций?
В самом Кыргызстане повторение революций и незавершённость реформ часто принято объяснять отсутствием политической воли лидеров, что своего рода продолжение темы отсутствия «сильной руки». Хотя с недавних пор появился также нарратив о кадровом голоде в государственных структурах. Тем не менее, если смотреть на характер потребностей кыргызстанцев, то проблемы лежат отнюдь не в плоскости политического лидерства.
Как упоминалось в начале статьи, принятые после революции законы, регулирующие выборы или деятельность президента, всё же работают. Сложности возникают, когда дело касается коррупции. Проблема в том, что борьба против неё ведётся исключительно в правовом поле. По сути, вся антикоррупционная деятельность заключается в ужесточении наказания за коррупцию.
В реалиях Кыргызстана суды над коррупционерами — скорее показательные акты и борьба с оппонентами, нежели системное явление. При этом ничего не делается для недопущения этого явления и отсутствует анализ коррупционных рисков. К примеру, реализацию многомиллионных проектов отдают чиновникам с заработной платой низкой даже для частного сектора. В среднем министр получает со всеми надбавками заработную плату в 20 000 рублей, что чуть выше, чем у продавца на столичном вещевом рынке.
Юридическое и налоговое упрощение деятельности среднего и малого бизнеса было начато и требует продолжения. К примеру, были созданы патенты на трудовую деятельность, объединяющие налоговые и социальные выплаты для предпринимателей занятых в сфере обслуживания или работников айти. Также были детально прописаны и сокращены многочисленные визиты проверяющих органов в офисы предпринимателей. Политика централизованного предоставления государственных услуг запущена, хотя имеет недоработки. Некоторые документы и справки можно получить в ускоренном порядке уже за официальную доплату.
Привлечение инвесторов стало сложной задачей для политиков. Если одни инвесторы не заинтересованы из-за малого объёма рынка сбыта, то других тревожат частые политические пертурбации. Имеется очень запутанный многолетний конфликт вокруг золотодобывающей компании Кумтор, которая один из основных налогоплательщиков страны. Упоминание компании в коррупционных скандалах очень плохо сказалось в целом на имидже инвесторов в сфере добычи. Октябрьский политический кризис показал, что инвесторы уязвимы, когда дело касается защиты их имущества.
О проблеме применения насилия
Некоторые эксперты при обсуждении государственных переворотов указывают на возможность использования государством насилия в отношении революционеров. Кыргызстан сильно зависим от внешней помощи, в случае применения властями насилия в отношении демонстрантов могут быть приостановлены грантовые программы или иные формы содействия развитию. Ранее Кыргызстан обращался за займами к международным финансовым институтам, которые ставили условия по соблюдению демократичности. Однако растут долги страны перед Китаем, который выдаёт кредиты без «идеологической нагрузки».
Принято считать, что Акаев мирно оставил власть и уехал из страны. Но именно в период его президентства в 2002 году было убито шестеро демонстрантов во время Аксыйских событий. Позже они стали одной из причин государственного переворота 2005 года, когда был запущен маховик революций. Поэтому применение насилия — вопрос скорее спорный.
Почему в Кыргызстане возможны государственные перевороты?
В Кыргызстане есть условия, которые делают революции возможными. Во-первых, географическая компактность государства, когда из самой отдалённой точки страны до столицы можно доехать за один день. К примеру, при апрельских событиях 2010 года митинги были в Таласе, Нарыне, и позже часть их участников присоединилась к столичным демонстрантам.
Помимо этого, в Бишкеке есть постоянные участники массовых митингов в лице некоторых своих жителей, которые живут в городе фактически, но не юридически. В силу растущей урбанизации за годы независимости сам Бишкек обзавёлся депрессивным пригородом в виде новостроек, часть которых возникла в результате незаконного захвата пахотных и муниципальных земель во время революций. Из-за юридических споров в большинстве своём эти новостройки лишены коммунальных удобств, а также социальных объектов как школы и поликлиники. Их жители чаще всего не имеют постоянной работы и являются подёнщиками. Эти люди выходят на митинги в надежде решить свои проблемы, хотя нередко за небольшую плату служат массовкой для некоторых политиков.
И самое главное, население Кыргызстана отличается быстрой социальной мобилизацией без указки сверху. Именно активность граждан и зарубежной диаспоры позволили решить проблемы, вставшие во время пандемии, что позволило спасти в Кыргызстане тысячи жизней.
Заключение
Революции в Кыргызстане — не очередные клановые разбирательства, а в первую очередь социально-экономические протесты, и только затем умение некоторых оппозиционных политиков возглавить эту волну. Подтверждением этому служат нынешние октябрьские митинги, где известные политики, не занимающие никаких постов, не смогли возглавить и объединить всех протестующих.
С каждым государственным переворотом более чётко формировалось понимание проблемы: от «виноват Акаев» к «виноват институт президентства» до «виновата коррупция как явление». После революций вводились законы, инициировались новые программы и политики. Эти изменения, к сожалению, лишь частично восполнили потребности населения, касающиеся соблюдения законов и создания рабочих мест, что снова стало поводом для выхода на площадь.
*В данной статье слова революция и государственный переворот использованы как взаимозаменяемые.
Комментарии читателей (0):