Приоритеты ООН в российской и китайской политике

В Нью-Йорке открывается юбилейная, 75-я сессия Генеральной Ассамблеи ООН, посвященная такой же по счету годовщине этой главной международной организации. Как обычно, в начале любой ежегодной сессии происходит политическая дискуссия об актуальных вопросах и проблемах современности, в рамках которой делегации высказывают позиции своих стран. Юбилейные сессии, раз в пять лет, становятся площадкой для участия в этих дискуссиях глав государств и правительств, как это, например, имело место в 2015 году. Тогда с трибуны Генеральной Ассамблеи последовательно выступили Владимир Путин, Си Цзиньпин и Барак Обама. Государственные первые лица участвуют в юбилейных мероприятиях и еще по одной причине. С 2000 года каждые пять лет на площадке ООН, на полях сессий Генеральной Ассамблеи, проходят Всемирные саммиты по Целям развития, формат которых предполагает выступления лидеров. Первые «Цели» — «Цели развития тысячелетия» (ЦРТ) — восемь принципов так называемого «устойчивого развития» — были приняты первым таким Всемирным саммитом 2000 года, более известным как «Саммит тысячелетия». ЦРТ представляли собой выжимку из объемного, тяжелого и очень трудного к восприятию документа под названием «Повестка дня на XXI век» («Agenda-XXI»). В 2015 году, на четвертом Всемирном саммите, ЦРТ были переоформлены в семнадцать ЦУР — «Целей устойчивого развития», рассчитанных до 2030 года. Принятие ЦУР в рамках мероприятий, связанных с 70-й сессией Генеральной Ассамблеи ООН, предварило 21-ю Конференцию Сторон Рамочной конвенции ООН об изменении климата (РКИК), которая прошла в ноябре того же 2015 года во французской столице и приняла Парижское соглашение по климату. ЦУР и климатическое соглашение в Париже — главные задачи глобалистской повестки, и на нынешней сессии планируется подвести итоги первого пятилетия ее «добровольно-принудительного» продвижения.

Ритуальные пляски вокруг так называемых «климатических изменений», которые, как доказано учеными, в том числе из РАН, не зависят от деятельности человека, а представляют собой естественные природные процессы, отражающие свойственные природе циклические колебания, всякий раз обостряются перед крупными международными мероприятиями. Расчет глобализаторов климатической повестки состоит в попытке протащить на них соответствующие решения. Но им противостоят квалифицированные ученые и эксперты, которые давно определили удельный вес в «глобальном потеплении» так называемых «парниковых газов», которые выбрасываются промышленностью, не более, чем в 1%. Тем не менее, глобальная афера с внедрением ограничений на промышленное развитие и навязыванием производителям «углеродного налога» — слишком лакомый кусок для многих, и их стремление воспользоваться этим «шансом» подогревается еще и возможностью «ущемить» конкурентов, существенно понизив за счет взимания этого нового сбора рентабельность их производственной деятельности. Именно в этом корни того «зеленого шабаша», которым планета, вопреки национальным интересам большинства стран и здравому смыслу, объята в последние годы.

Словом, тема эта не новая. Вот и сейчас идут спекуляции вокруг внедрения в предстоящем пятилетии этого самого «углеродного налога». Агентура глобального влияния бенефициаров этих, с позволения сказать, «инноваций», предсказуемо зашевелилась и в России. В частности, буквально на днях главный из так называемых «младореформаторов», которые в 90-е годы уничтожали отечественную промышленность, подверг жесткой критике существующий законопроект по ограничению промышленных выбросов, потребовав пересмотреть его в сторону введения полноценного «углеродного налога». Собираясь, видимо, отчитываться перед западными кураторами, «реформатор», за которым прочно закрепился имидж «смотрящего за Россией» от глобальных структур, пугает российскую общественность прогрессирующей неконкурентоспособностью отечественного экспорта в случае, если мы сами не накинем на себя «углеродную удавку». Надо полагать, что начавшийся пересмотр правительством прежних либерально-компрадорских констант внутренней экономической политики, очень сильно эту «реформаторскую» публику шокирует. Это с одной стороны. Другая же сторона этого вопроса состоит даже не в перспективе бойкота российских товаров на внешних рынках, а в том, что другие страны, понимая всю эфемерность климатической «проблематики», изыскивают возможности уклониться от участия в соответствующих аферах двумя способами: ускоренной переориентацией на внутренние рынки, а также коррекцией своей международной отчетности. Китай, с которым Россию связывает комплекс важнейших интересов, обусловленных совместным отстаиванием сложившего международного порядка, — не исключение. В условиях обострения отношений с США, которое из торгово-экономической сферы быстро перекинулось в политическую, официальный Пекин, нащупав уязвимую точку американской политики, связанную с продвижением протекционизма и односторонним отказом от международных договоренностей, всячески отстаивает многосторонние подходы. Это очень сильная позиция, которая вбивает клин внутрь самого Запада — между США и Европой; она уже привела к активизации контактов и обменов с Пекином европейских столиц. Что же касается климатической повестки, то Китай потому так последовательно стоит за соблюдение Парижского соглашения и введенной им системы постоянного ужесточения международных ограничений, что в их рамках он очень гибко подходит к отчетности за собственные действия. В отличие от других стран, которые отчитываются за выбросы и их сокращение по валу — в абсолютных цифрах, в китайскую отчетность внедрен относительный, подушевой подход. Отчеты составляются в единицах на душу населения, что позволяет почти 1,5-миллиардная численность населения страны, при которой удельные показатели находятся на минимальном уровне. Другим странам, население которых значительно меньше, включая Россию, в отличие от КНР, такой подход невыгоден, и Пекин вполне резонно этим пользуется, получая серьезные односторонние преимущества.

Здесь однако важно оговориться, что политика Китая в вопросах «устойчивого развития» не направлена против России, а имеет целью устранение несправедливостей и диспропорций, которые вызваны более ранней индустриализацией на Западе. Еще при первой попытке принять то, что впоследствии стало именоваться «Парижским соглашением», а предпринята она была в 2009 году в Копенгагене, китайская сторона именно так и поставила вопрос. По ее мнению, западные страны-инициаторы климатических игр должны учитывать собственную ответственность за вековое загрязнение окружающей среды и брать на себя более жесткие обязательства, которые не распространялись бы на незападных членов международного сообщества. Но копенгагенский форум, на котором столкновение западной и китайской позиций оказалось главной фабулой, окончился провалом, а затем стало ясно, что западные столицы, прежде всего европейские, продолжают действовать в собственных интересах. Именно тогда и поэтому Китай, защищая свои интересы, отказался от отчетности в абсолютных цифрах и перешел к относительным.

У России, несмотря на отсутствие сопоставимой с КНР численности населения, имеются собственные возможности обеспечить соблюдение национальных интересов с помощью отчетности. Для этого нужно показать реальную статистику промышленных выбросов и многократного превышения объемов их поглощения природной средой. Это автоматически, в соответствии с международными документами, в частности, с программной Рио-де-Жанейрской декларацией по окружающей среде и развитию (1992 г.), позволяет нашей стране вообще не участвовать в процессе сокращений, защищая таким образом свою промышленность и своих производителей. Однако, как уже показано на примере действий пресловутых «реформаторов», внутри страны, в отличие от консолидированного своим единством Китая, существуют влиятельные прозападные групповые интересы, которые этому препятствуют. До тех пор, пока такой расклад в «верхах» будет сохраняться, невозможным представляется и реальное, а не декларативное взаимодействие Москвы в климатических вопросах с Пекином. Точки потенциального соприкосновения и даже взаимного совпадения интересов имеются, но для этого нужно отказаться от либеральной повестки внутри страны, и не только в вопросах отчетности, но и поменять экономическую модель, что сейчас и происходит. Хотя намного медленнее, чем хотелось бы, и со скрипом преодоления либерально-компрадорского сопротивления.

Суммируя эти рассуждения, выясняем, что Россия в международной повестке находится в некоей «полупозишн». И ей приходится двигаться между «Сциллой» угрозы разрушения ООН и связанного с ней международного порядка, который обеспечивает нашей стране высокий статус мировой державы, и «Харибдой» застоя в национальном развитии, который является последствием выполнения требований климатической повестки в той форме, в какой это происходит сегодня. Разрешить эту дилемму можно — повторим это еще раз — путем устранения из экономики и внутренней политики так называемых «либеральных реформаторов». Более того, благодаря этому будут преодолены потенциальные точки возможных нестыковок с Китаем и найдены пути взаимодействия и даже объединения природных и промышленных потенциалов и балансов наших двух стран. В том числе и в сфере отчетности, что сделало бы позицию Москвы и Пекина неуязвимой для критики со стороны глобальных институтов и вытекающих из нее санкций Запада. Но этому отчаянно противостоит все то же либерально-компрадорское лобби, заточенное на политику сохранения полуколониальной зависимости от Запада. А также некоторые представители других «башен», по-прежнему неоправданно грезящие расколом Запада и объединением с Европой. И здесь, если говорить об исторической традиции, определяющей поведение элит, многим нашим «элитариям» самое время поучиться у китайцев умению видеть свою страну «центром мира», глобальным аттрактором, Поднебесной, откуда стремиться — некуда. Тем более, что в соответствии с канонами геополитики, именно наша страна представляет собой такой центр, именуемый «Хартлендлом».

С полным пониманием изложенных обстоятельств мы теперь можем возвращаться к повестке политической дискуссии, ведущейся в Генеральной Ассамблее ООН в рамках ее нынешней юбилейной сессии. А также очертить на этом фоне позицию КНР, как она преподносится китайскими СМИ в канун и в ходе нью-йоркского форума, на котором выступления лидеров наших двух стран — Владимира Путина и Си Цзиньпина — ожидаются в видеоформате.

Главный аспект предстоящих дискуссий в Генеральной Ассамблее и на Всемирном саммите по ЦУР — увязка глобального характера существующих проблем, как они видятся из Пекина, с многосторонними подходами к их решению. «Найти пути реализации коллективных возможностей, удерживая потенциальный конфликт под контролем с помощью постоянных контактов», — этот постулат, выдвинутый одним из экспертов ООН, в Китае считают соответствующим главной задаче ООН — предотвратить новые войны между великими державами. Осознавая, что с этим тезисом явно не согласны в Вашингтоне, о чем говорят приверженность к односторонним действиям, разрушение международно-договорной системы в сфере безопасности, экономическое и военно-политическое давление на оппонентов, китайская дипломатия сосредотачивается на двух направлениях. Первое — активная работа в ООН и участие в ее программах, особенно в том, что касается миротворчества и миротворческих операций. КНР — безусловный лидер по этим показателям, что признается мировым сообществом, а также руководством ООН. И работает на авторитет Китая, демонстрируя единство слов и дел, особенно среди развивающихся стран, которых среди членов ООН большинство. Действуя по принципу «капля камень точит», официальный Пекин создает себе позитивный имидж еще и тем, что поступает гораздо тоньше США и других стран Запада; предоставляемая международная помощь со стороны КНР не обставляется политическими условиями, как это любит делать Запад. Пример: масштабные вложения Китая в инфраструктурные проекты на маршруте «Пояса и пути», не связанные с политикой и, следовательно, рассчитанные не на сиюминутные дивиденды, а на перспективу. Другой пример: справившись с эпидемией, Китай приложил беспрецедентные усилия для помощи другим странам, и на этом фоне США, ранее удерживавшие пальму первенства по количеству зарубежных проектов, откровенно «поплыли», по сути отказались от содержательной дискуссии и сорвались в штопор конфронтации, мотивы которой очень похожи на «спасение лица» или «мундира». Второе направление, также весьма перспективное, — работа с американскими сателлитами, прежде всего в Европе. В китайских документах, обнародованных к юбилейной сессии ООН, подчеркивается (антиамериканское) совпадение позиций КНР и ЕС по части защиты существующего миропорядка и правил международной торговли. К эрозии НАТО такая линия, разумеется, не приведет. Но Европа не может не поддерживать лозунгов свободы и открытости, ибо провозгласила их в качестве «европейских ценностей», солидаризуясь с которыми она вынуждена вступать в споры с Вашингтоном. Частью этого курса КНР является и упомянутая климатическая повестка. В ЕС в свое время сделали очень серьезную ставку на экономику «устойчивого развития», создав в Старом Свете мощный экопром с годовым оборотом, приближающимся к триллиону долларов. Выходом из Парижского соглашения Дональд Трамп европейцев сильно напугал, ибо поставил под вопрос будущее этого весьма доходного сектора европейской экономики. Тем более, что в европейских столицах хорошо отдают себе отчет в «лукавом» характере своей политики, базирующейся на понимании, что «зеленая» тема — это откровенный лохотрон, поэтому терять в случае неудачи особо нечего, а вот приобрести при успехе можно многое. Причем, практически бесплатно. Поэтому лидеры ЕС вполне удовлетворены формальной поддержкой Пекином близкой им тематики, что укрепляет их позиции в разговоре с Вашингтоном. «КНР активно стыкует собственные планы развития с Повесткой дня ООН в области устойчивого развития на период до 2030 года, достигнув немалых результатов в борьбе с бедностью и изменением климата», — говорит Си Цзиньпин. И видно, что для него программным является пункт борьбы с бедностью, в реализации которого в Китае в последние годы действительно сделано очень немало. Европейцев же в этой шкале приоритетов интересует признание тематики «климатических изменений», и они с готовностью не обращают внимания на китайскую «удельную» отчетность, для них значения не имеющую. Для Китая же главное — троллинг Вашингтона руками его же европейских партнеров и выход на широкое взаимодействие с Европой — не только экономическое, но и технологическое. Ценой поддержки «зеленой» тематики вполне может стать судьба сетей 5G. Вашингтон, прикрываясь соображениями национальной и коллективной безопасности в рамках НАТО, пытается не допустить китайского проникновения в Европу, в этом весь смысл санкций против Huawei и других компаний китайского высокотехнологического сектора, а также выдавливания китайских проектов из США (TikTok, WeChat и т.д.).

На днях в видеоформате прошло важное мероприятие — саммит Китай-ЕС, в котором приняли участие Си Цзиньпин с китайской стороны, а с европейской — главы Европейского совета и Еврокомиссии (ЕЭК) Шарль Мишель и Урсула фон дер Ляйен, а также канцлер Германии Ангела Меркель, как глава государства, председательствующего в ЕС. В ходе переговоров китайский лидер сформулировал четыре основных принципа взаимодействия между Китаем и объединенной Европой:

• мирное сосуществование;
• открытость обсуждений и сотрудничества;
• мультилатерализм (многосторонние подходы);
• диалог и консультации как условие поступательного развития отношений.

В этом перечне обращают внимание две важные вещи, показывающие, что Пекин, развивая взаимодействие, ни в коем случае не готов ни поступаться принципами, ни идти партнерам на идеологические уступки. Первое: «мирное сосуществование» — суть сдерживание, знакомое нам по политике СССР в отношении США и НАТО. Эта система работала. И «поплыла» она лишь по мере сдачи нашей страной принципов, и начало этому процессу положило ошибочное подписание в 1975 году с Западом Заключительного акта СБСЕ в Хельсинки. И второе: принципы, выдвинутые Си Цзиньпином европейским лидерам, ни в коей мере не содержат «общей» гуманитарной и правозащитной проблематики. Напротив, китайский лидер специально оговорил, что «в мире не существует универсальных путей развития прав человека». Что «нет оптимального способа, как и пределов совершенства» в обеспечении «гарантий прав человека». И что «все страны мира занимаются собственными вопросами». «Китайская сторона не признает «наставничества» в вопросах прав человека, выступает против практики двойных стандартов» и готова наращивать обмены с ЕС «на основе принципа взаимного уважения…», — заключил Си Цзиньпин, «забив гвоздь» в попытки западного гуманитарного диктата.

Поскольку Россия еще в 2005 году согласилась с ЕС тоже на четыре «общих пространства», имеет смысл, несмотря на то, что они приказали долго жить, сравнить их подзабытое содержание с четырьмя принципами Си Цзиньпина. Чтобы «почувствовать разницу». Итак, российско-европейские «пространства»:

• экономическое;
• свободы, безопасности и правосудия;
• внешней безопасности;
• науки, образования и культуры.

И невооруженным глазом видно, что второй и четвертый пункты по сути носят зависимый характер, ибо это не Европа, а Россия принимала на себя обязательства признать западные принципы «свободы», «правосудия», а также «образовательные стандарты», главным из которых является пресловутый ЕГЭ, которого в Китае нет, и никогда не будет. Получается как и с «зеленой» тематикой: можно подстраиваться под чужую повестку, становясь, в конечном счете, частью чужого проекта, а можно, вкладывать в нее собственное содержание, жестко ограничивая внешнее влияние на формирование внутреннего пространства и порядков. Россия долгие годы шла первым путем, Китай — вторым, и только сейчас в российской позиции намечаются долгожданные изменения к лучшему.

Следует четко осознать: вопрос стоит не о выходе из фарватера Запада, чтобы встроиться в китайский фарватер, поменяв «шило на мыло» — это измышления западников, пытающихся с помощью подобной демагогии отстоять свои приоритеты, обеспечивающие им влияние здесь и позиции на Западе. А об отказе от любого фарватера, кроме своего собственного. И это в одинаковой мере касается как экономической, так и гуманитарной модели в широком ее понимании, с включением как образовательной темы, так и вопросов демократии и прав человека, принципов правозащитной деятельности, которые на нашей национальной почве гораздо полнее удовлетворяются обращением к российской традиции, чем к внешней инновации, заточенной под пресловутую «американскую исключительность».

С пониманием всех этих особенностей и нюансов и следует воспринимать предстоящие выступления Владимира Путина и Си Цзиньпина на стартовавшей в Нью-Йорке юбилейной, 75-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН.