23 сентября прошлого года, будучи главой правительства, Дмитрий Медведев подписал постановление правительства о принятии Парижского соглашения по климату, а сегодня в роли зампреда Совета безопасности России заявил об угрозах для российской экономики от введения углеродного налога ЕС. Между тем именно Парижское соглашение, пришедшее на смену Киотскому протоколу от 1997 года, предусматривающему квоты по выбросу парниковых газов, исключает какие-либо квоты, но задает тон на низкоуглеродную экономику. В глобальном смысле, как декларируется, конечно, оно преследует благородные мотивы: не только объединение усилий стран против глобального потепления, но и по искоренению нищеты, в том числе путем приведения финансовых потоков в направлении развития, характеризующегося низким уровнем выбросов и сопротивляемостью к изменению климата. Соглашение закрепляет и оформляет поворот к новой, низкоуглеродной модели экономического развития на основе постепенного отказа от традиционных технологий добычи, переработки и использования ископаемых ресурсов — особенно углеродных, в пользу «зеленых» технологий. Собственно это то, за что боролся навсегда вошедший в историю современной России как главный энергетический реформатор Анатолий Чубайс, уже не раз предлагавший ввести углеродный налог, но инициатива которого терпела крах. С подписанием Парижского соглашения введения налога, видимо, избежать не удастся.
Какие опасения сейчас высказывает Дмитрий Медведев? По его словам, трансграничное углеродное регулирование (ТУР) способно нанести ущерб базовым отраслям российской промышленности: черной и цветной металлургии, химической отрасли, энергетике, может значительно сократиться потребление российской нефти и угля. Как заявил зампред Совбеза на совещании по вопросу обеспечения долгосрочных интересов России в условиях введения с 2025 года углеродного налога в ЕС, Россия должна разработать меры внутреннего и внешнего реагирования на случай введения углеродного налога в ЕС, но будет готова к переговорам по этой теме на разных площадках. Таким образом, Медведев переживает за интересы страны или бизнеса, зачастую на данный момент мало чем связанного с Россией?
Как сообщало РБК со ссылкой на данные KPMG, на Европу, готовящуюся ввести трансграничный углеродный налог для товаров с высоким углеродным следом, приходится почти половина всего экспорта России. По оценкам экспертов KPMG, налог может обойтись российским производителям в сумму от 6 до 50,6 млрд евро до 2030 года. Отмечается, что в оптимистичном сценарии — налог может быть введен с 2028 года, в пессимистичном — с 2022 года. В лучшем сценарии, по оценкам экспертов, больше других отраслей пострадают поставщики газа, никеля и меди: выбросы углерода при производстве их продукции превышают европейский бенчмарк в два-три раза.
В Российском союзе промышленников и предпринимателей (РСПП), как сообщало в начале августа издание «Коммерсант», основной целью введения ТУР считают поддержку конкурентоспособности европейских промышленных компаний за счет создания барьеров и обременений для производителей других стран и предлагают оказать поддержку снижению углеродоемкости российской продукции, мол, иначе страну ожидает проведение разбирательств с ЕС на площадке ВТО и даже введение ответных мер. В общем, обещают проблемы России. Между тем, заметим, Парижское соглашение определяет, что разработка конкретных мер по борьбе с изменением климата, нацеленных на сокращение выбросов парниковых газов, а также реализация этих мер полностью возлагается на национальные правительства и, в отличие от Киотского протокола, еще раз подчеркнем, не предусматривает механизма квот. В Парижском соглашении отсутствуют санкции для стран, не справляющихся с выполнением национальных вкладов. Соглашением всего лишь утверждается создание стимулирующего механизма, который должен поощрять государства и хозяйствующие субъекты за успешное сокращение ими выбросов парниковых газов.
Получается, что РСПП желает оказания поддержки, так сказать, российских предприятий до введения налога, то есть выделения господдержки на реализацию предприятиями мер по сокращению последствий от их деятельности? Воспользуются ли предприятия поддержкой по назначению, лишь часть еще одного вопроса?! Напомним, на закрытой онлайн-сессии, именуемой «Как выжить России», организованной редакцией «Царьграда» в июне этого года, академик Сергей Глазьев заявлял, что уже половина промышленности России поглощена иностранцами. Среди которых, по словам академика, «конечно, есть российские граждане. Но факт в том, что собственники половины российской промышленности находятся в иностранной юрисдикции».
«По оценкам официальной статистики, более триллиона долларов вывезено за рубеж. А я думаю, что цифра на самом деле в два раза больше. Всем видно, куда эти деньги вывозятся — уходят в офшоры без уплаты налогов. Каждый год такой финансовый трансфер из нашей экономики в зарубежную финансовую систему — порядка ста миллиардов долларов. И только половина этих денег возвращается обратно под видом иностранных инвестиций», — подчеркивал Сергей Глазьев. Собственно, отсюда следует, что нерезидентам следовало бы стать резидентами и уж потом претендовать на господдержку российского государства. В ином случае ТУР нанесет удар не столько по России, сколько по ее нерезидентам, не желающим вкладывать свои, так сказать, инвестиции в модернизацию собственных производств. Тогда как их инвестиции могли бы пойти на пользу экономике страны, тем самым предоставив государству возможность отстаивать интересы предприятий уже как отечественных. Следовательно, сейчас может вестись речь только о поддержке исключительно российских предприятий! В данном случае это могут быть, например, газовики и нефтяники.
По сути, дальше превращать Россию в полигон грязных отходов должно стать бизнесу невыгодно. Ему придется выбирать между расходами на модернизацию и расходами на рост налога. Ведущий аналитик Фонда национальной энергетической безопасности, эксперт Финансового университета при правительстве РФ Игорь Юшков изданию «Реальное время» пояснял, что если товар произведен за счет электричества, произведенного на угольной станции, то углеродный след будет большим, «за него нужно будет платить углеродный налог». В этой связи можно вспомнить желание Минэнерго повысить добычу угля для роста его экспорта в Индию, которая, по уверениям ведомства, намеревается увеличить объемы своего металлургического производства. Своего рода спешка по росту добычи угля именно сейчас, так же как и появившиеся у Индии планы, несмотря на общие кризисные явления в мировой экономике, повлекшие снижение спроса на ту или иную продукцию, может быть связана с желанием реализовать высокоуглеродный товар до введения ТУР.
В случае введения ТУР «этот налог», по словам Юшкова, «пойдет не в бюджет конкретной страны, а в глобальный фонд, из которого надо будет черпать деньги на всякие климатические программы». Тут возникает вопрос: смогут ли нерезиденты России выбить себе финансовую поддержку из глобального фонда на модернизацию? Думается, вряд ли, Фонд будет распределять средства странам на эти самые климатические программы. Парижское соглашение предполагает, что для реализации программ сдерживания глобального потепления развивающимся странам будет предоставлена финансовая поддержка. Совокупное государственное и частное финансирование развивающихся стран, как сообщало в сентябре прошлого года издание «РИА Новости», к 2020 году должно достичь 100 миллиардов долларов. Заметим, данные 2020 года приводятся в этом случае постольку, поскольку они вытекают из аналитического обзора «Об участии государств — участников СНГ в Парижском соглашении по климату, принятом в рамках Рамочной конвенции ООН об изменении климата». Значит, до сих пор эти планы не сбылись, что наводит на мысли о том, что паниковать и призывать к поддержке со стороны государства предприятий, особенно всех подряд, возможно, преждевременно, тем более что сейчас бюджет страны дефицитный и требуются деньги для реализации ряда других мероприятий.
Комментарии читателей (1):