Нашатырный ЮКОС

Бомбы, заложенные во время российской приватизации 90-х, продолжают взрываться до сих пор. Ущерб от этих взрывов ложится бременем на всю страну. Промышленность СССР была поделена в надзаконном пространстве, минуя парламентские и судебные процедуры. Все оформлялось указами президента в форс-мажорном режиме. Поэтому собственниками зачастую у нас становились люди с авантюрным складом ума. Производственными компетенциями обладали единицы. Законодательно все было оформлено по-разному, но чаще через офшоры, то есть де-факто в рамках британского законодательства. В итоге, когда сегодня возникает очередной акционерный спор российских предпринимателей, разрешить его в рамках российской юрисдикции просто не получается. Решает исход конфликта юрисдикция западная. Но дальше тонкий момент.

Есть примеры просто вопиющие: с участием олигархов, пытавшихся активно играть в политику и меценатство, перешедших не одну красную черту, а в итоге отчаливших за пределы отечества, предварительно отгрузив туда оборотные средства своих фактически обанкротившихся (точнее — сознательно обанкроченных) структур и холдингов. Самые яркие: тучные девелоперы и православные банкиры, ныне живущие в Лондоне. Есть и менее заметные герои схемы, попавшие под каток войны с миноритариями.

Фактически «подковерной» приватизацией мы сами себе создали неразрешимую коллизию. Пока человек честно работает в России, все нормально. Но как только к нему появляются налоговые или уголовные претензии, подкрепленные соответствующим «административным» ресурсом, он переезжает на ПМЖ в Лондон или в какую-то другую юрисдикцию. А с Темзы, как известно, выдачи нет.

За рубежом, впрочем, редко делают различие между сортами русских бизнесменов. Ты можешь быть мошенником и вором, а можешь быть пострадавшей стороной нового этапа передела, попавшей под каток ресурса (такие примеры тоже на слуху). Однако с точки зрения западного законодательства ты моментально можешь обрести статус равноправной стороны коммерческого спора, который претендует на непредвзятость разбирательства. И тут уже полный «суповой набор»: статус гонимого, громкие заявления общественности в адрес России, позиция суда. Потому что западному суду все равно — какой страны происхождения собственник. Ему важно, что собственность эта имеет регистрацию в его, западного суда, юрисдикции. Со всеми вытекающими последствиями для имиджа России.

Эксперты называют эту коллизию проблемой национализации элиты. А Владимир Путин в свое время сформулировал ее немного иначе: «Прошу извинить за простоту выражения, замучаетесь пыль глотать, бегая по судам в попытках разморозить эти средства».

Очередным примером разбирательства корпоративного спора в западных судах стала отрасль по производству химических удобрений. Конфликт уже более десяти лет развивается вокруг ПАО «Тольяттиазот». Конфликтуют бывший руководитель ТОАЗа Сергей Махлай и миноритарий Дмитрий Мазепин (владелец «Уралхима»). Суть дела в том, что после покупки 10% ТоАза в 2008 году Мазепин подал более 17 исков, а в 2012 году против основных собственников были заведены уголовные дела за нарушение прав миноритарного акционера, за мошенничество в особо крупном размере, за злоупотребление полномочиями, за создание преступного сообщества. В дело даже пошли подлог и инсценировка работы на ТОАЗ «террористического подполья». Всё в целом, как обычно, стандартный набор ненасытного миноритария.

Закончилось (пока на промежутке) тоже предсказуемо: в 2019 году Самарские суды двух инстанций (включая апелляцию) подтвердили претензии Мазепина, бывшие руководители ТОАЗ получили реальные сроки от 5 до 9 лет.

Доцент Финансового университета при правительстве РФ Леонид Крутаков