Зачем Тегерану потребовался азербайджанский язык

В новом учебном году в школах иранской провинции Восточный Азербайджан начнется преподавание турецкого (азербайджанского) языка.

По словам главы Управления по вопросам образования Ирана Джафера Пашайи, которые приводит иранское агентство ISNA, с учетом запросов местного населения по приказу министра образования Мухаммеда Ботхани подготовлена специальная программа, в рамках которой школьники смогут два часа в неделю, всего 60 часов за учебный год, изучать турецкий (азербайджанский) язык.

Напомним, что введение преподавания родного языка входило в предвыборную программу иранского президента Хасана Рухани. Да и сам верховный лидер, аятолла Али Хаменеи, является азербайджанцем.

Однако, даже несмотря на то, что в статье 15 Конституции Ирана прописано, что «местные национальные языки могут свободно использоваться наряду с персидским языком в прессе и иных средствах массовой информации, а также для преподавания национальной литературы в школах», еще никогда в образовательные программы изучение турецкого (азербайджанского) языка не включалось.

Многие эксперты и политики азербайджанской национальности считали это ущемлением национально-культурных прав проживающих в Иране по разным оценкам 30−40 (по другим данным, не более 15−18 млн — ред.) миллионов иранцев азербайджанской национальности.

Азербайджанский востоковед и политолог Зардушт Ализаде считает, что в Иране отсутствует социальный заказ на изучение и глубокое внедрение азербайджанского языка.

Поскольку официальным языком в этой стране является персидский (фарси), азербайджанский язык на государственном уровне не востребован, носители азербайджанского не будут иметь перспектив для самореализации и карьерного роста, не смогут выдерживать конкуренции при трудоустройстве. Продвижение образования на азербайджанском языке с точки зрения социального статуса невыигрышная, нерациональная ситуация.

Пример: в начале 1990-х годов проживающие на юго-востоке Азербайджана талыши на фоне националистических движений, охвативших все постсоветское пространство, создали определенную почву для напряженности, поднимался вопрос о якобы ущемлении их прав, дискриминации, ассимиляции с основным этносом.

И тогда известная правозащитница Арзу Абдуллаева на встрече с лидерами талышского народа предложила создать среднюю школу с десятилетним образованием на талышском языке, что вызвало невероятный гнев одного из лидеров. «Он весь напрягся, стал багрового цвета и фальцетом вскричал: вы враг талышского народа? Кому нужен талыш с талышским средним образованием? Он обречен быть пастухом в Талышских горах», — вспоминает Ализаде.

Логика неоспоримая. Таковым образом действовали проживающие в Грузии азербайджанцы — они игнорировали грузинский язык, поэтому как были крестьянами, так ими и продолжают оставаться. Эту же логику можно применить и к иранским азербайджанцам. «Азербайджанский язык в Иране не под запретом, там свободно издаются книги, газеты, журналы на азербайджанском языке, по табризскому телевидению я давал интервью на азербайджанском языке, правда, трансляция ведется всего несколько часов день. Но и этого достаточно», — говорит Ализаде.

По его словам, для азербайджанской буржуазии, которая является одним из самых весомых сегментов иранской бизнес-среды, знание родного языка не только не является приоритетом, более того, он невыгоден. Им для развития своего бизнеса нужен в большей степени иранский, английский, немецкий, арабский языки, поэтому они не инвестируют в образование на азербайджанском языке, а у тех «горлопанов», которые требуют простора для развития языка, нет средств для этого. Вот государство профинансировало введение 60 часов, этого вполне достаточно, больше и не требуется, потому что нет социального заказа, чтобы язык институализировался.

Другой аспект — печальный опыт СССР. Позволив республикам сформировать национальную буржуазию и интеллигенцию на основе национальных языков, советское правительство инициировало центробежные устремления, все закончилось довольно печально для союзного государства.

Вот почему многонациональному иранскому государству такая перспектива никак не выгодна, в Конституцию-то они статью о языке внесли, но широко финансировать такую программу на государственном уровне не собираются. Но и препятствовать не будут, если азербайджанцы сами станут реализовывать проекты в этом направлении. Однако как раз азербайджанцы и не намерены продвигать масштабные проекты по внедрению и развитию языка по вышеприведенным причинам.

Правда, в истории Ирана был период, когда тюркский (азербайджанский) язык был государственным. В период правления тюркской династии Сефевидов при шахе Исмаиле сложилась парадоксальная ситуация. Правитель Османской империи, которая соперничала с персидской Сефевидской империей, султан Селим Явуз после себя оставил диван (сборник стихов) на персидском языке, а персидский шах после себя оставил диван на турецком языке, т. е. сами правители слагали стихи на языке своего политического врага.

Но при Каджарах, правителях, сменивших Сефевидов, в шахстве уже говорили на обоих языках, однако официальным языком оставался персидский.

Он был языком региональной культуры. Так, азербайджанский писатель, поэт, мыслитель Мирза Фатали Ахундов большинство своих произведений писал на персидском. Великий турецкий поэт Джалаладдин Руми шестичастную поэму «Маснави» («Двустишия») тоже написал на фарси.

Узбекский поэт Навои, таджикские поэты Рудаки и Джами создавали свои творения на «латыни Востока» — фарси, это был язык поэзии. Азербайджанский язык как литературный стал утверждаться в XIX веке, хотя основы азербайджанского литературного языка были заложены в ХIV веке стихосложением в виде газелей. Великий поэт Насими создавал первые шедевры азербайджанской поэзии именно в этот период.

Но все же на территориях нынешнего Азербайджана персидский в тот период был главным литературным языком. Мирза Фатали Ахундов трактат «Письма Кемал-уд-Довле» писал на персидско, и переписку с одним из иранских аристократов, армянином Мирзой Мелькум ханом, тоже вел на персидском.

Его элегия «На смерть Пушкина», созданная в 1837 году, написана на фарси, и поэтому иранцы считают его персидским поэтом. И они правы, потому что азербайджанские поэты и писатели, которые писали на персидском, были региональными литераторами, принадлежали к персоязычной региональной литературе. Начиная с ХII века все азербайджанские поэты — Низами Гянджеви, Мехсети Гянджеви, Ширвани — писали на персидском, это был язык литературы того времени.

Как Коперник свой трактат о звездном пути писал на латыни, а не на польском, Эразм Роттердамский писал преимущественно на латыни, а не на нидерландском, так и восточные поэты и мыслители творили на фарси. А уже в советское время многие поэты и писатели из национальных республик писали на русском — киргизский писатель Чингиз Айтматов, азербайджанцы братья Ибрагимбековы, казахский поэт Олжас Сулейманов и пр.

Почему?

Да все очень просто: чтобы иметь большую читательскую аудиторию, завоевать известность и иметь перспективы для творческого роста. Вот и персидский язык даже сегодня, хотя Иран пытаются изолировать, сохраняет свое региональное значение. В Афганистане наряду с пушту персидский (дари) — один из государственных языков, в Таджикистане, в Узбекистане, в Ферганской долине, в Пакистане персидский сохраняет свое значение, в Азербайджане талыши, курды и таты говорят на языках, близких к группе персидских языков.

Но поскольку Иран сохраняет свое значение региональной державы, язык национальных меньшинств, то есть этническую карту, используют, чтобы развалить это многонациональное государство. Как говорит один американский политолог, забота США о правах нацменьшиств диктуется тем, что Америке невыгодны могучие и сильные, богатые многонациональные государства. Иранские власти прекрасно осознают, что США могут использовать азербайджанскую карту в противостоянии с Ираном, поэтому и решились наконец профинансировать школьную языковую программу.

Роль, видимо, сыграл и внешнеполитический фактор: с Азербайджаном выстраиваются отношения на основе прагматичных принципов, реализуются совместные транспортные проекты, Иран рассматривает развитие отношений с Азербайджаном как одну из основных стратегических линий. Тегеран уже не видит опасности, исходящей из Северного Азербайджана, в отличие от времен правления Эльчибея, когда националисты выступали с угрозами в адрес Тегерана.

Поэтому, возможно, это политическое решение. Так или иначе, начало положено, азербайджанцы, наконец, получили долгожданное преподавание родного языка в школах, событие это действительно представляет историческую важность для иранских азербайджанцев, и оно свидетельствует об изменении отношения иранского правительства к вопросу.