Как Европа лавирует между Вашингтоном и Пекином

Завершился очередной, уже 21-й ежегодный саммит Китай–ЕС, который проходил в Брюсселе под совместным председательством премьера Госсовета КНР Ли Кэцяна и глав Евросовета Дональда Туска и Еврокомиссии Жана-Клода Юнкера. Казалось бы, американские тарифные санкции против обеих сторон должны были подвигнуть их к сближению, и это сближение действительно происходит, как показывают итоги недавнего визита в Италию, Монако и Францию китайского лидера Си Цзиньпина.

Но не все так просто: зависимость Европы от Вашингтона все больше связывается с поддержкой последнего, поэтому в европейских столицах кипят страсти. Особенно в Германии, где перечень противоречий, рельефно высвечивающийся под давлением «партнеров» из США, а немцы еще не забыли историю с американским «экологическим» унижением их автогиганта Volkswagen, был сформулирован еще в январе. Именно тогда появился свод программных тезисов «германского РСПП» - Федерального объединения немецкой промышленности (BDI), озаглавленный «Партнер и системный конкурент. Как нам быть с управляемой государством экономикой Китая?».

Что было поставлено в вину Поднебесной? Во-первых, чрезмерное государственное участие в продвижении бизнес-интересов, которое-де «ведет к искажению цен и формированию избыточных мощностей» на мировом рынке. В качестве примера немецкие промышленники привели субсидирование китайской металлургии, которое обвинили в обрушении цен и игнорировании интересов европейских металлургических корпораций. Немцы уже заранее боятся, что такая же ситуация «может сложиться» на рынках робототехники и аккумуляторов для электромобилей.

Второе, что взволновало верхушку BDI, - государственная политика КНР по формированию сверхкрупных компаний, которые вместо того, чтобы приобретать «принятый» в западном мире транснациональный стандарт, остаются китайскими. И благодаря помощи государства, пускают в собственный «огород» внешних инвесторов только на условиях трансфера технологий, а также применяют практику агрессивных поглощений на иностранных рынках, в том числе, в Европе.

И еще. Немецкий бизнес очень недоволен китайской практикой создания совместных предприятий с иностранцами. А также неравноправием доступа последних к государственным заказам и «слишком высокими» в КНР таможенными пошлинами и многочисленными нетарифными барьерами.

Далее. Раздражение германских бизнесменов, надо полагать классовое, вызывает рост влияния в китайской промышленности партийных органов КПК, в том числе, на предприятиях различных форм собственности, включая иностранное участие. Везде, сетуют немцы, партийные ячейки, и все под контролем.

Примеров вполне хватает, чтобы убедиться в том, что жесткий, готовый к серьезной конкуренции и не раз доказавший в этой сфере свои способности, немецкий бизнес разразился этим «плачем Ярославны» из сугубо политических соображений, которые с экономикой связаны лишь косвенно. На деле авторы документа BDI хотят или такой же, как и китайская, политики собственных властей, существенно ограниченных, однако, нормами Евросоюза. Либо, коль скоро это невозможно, предлагают навязать ограничительную повестку в отношении Китая всему ЕС.

Вывод из этих рассуждений, вынесенный в его название, тоже политический или, если угодно, идеологический. В переводе на бытовой общедоступный язык он звучит примерно так. Капитализм, при котором государством управляет бизнес, проигрывает соревнование социализму или «государственному капитализму», при котором бизнес-интересы – лишь проекция интересов государства.

Что само по себе и интересно, и показательно в том смысле, что план и рынок – не антагонисты, а две части единого целого. Просто план – это стратегия, а рынок – тактика, и возможностей стратегического планирования у государства не в пример больше, чем у корпораций, какими бы могущественными они ни были.

Однако в этой позиции имеется большое «но». Как уже говорилось, немецкий бизнес никогда особой сентиментальностью не отличался и к принципам не апеллировал, предпочитая им интересы. Успешно работал даже в СССР, и «железный занавес» ему не мешал. Нет сомнений в том, что и в этот раз ради доступа на полуторамиллиардный китайский рынок немецкие корпорации как-нибудь приспособились бы к специфике партнера, если бы не определенный политический заказ.

Понятно, откуда именно поступивший. И понятно почему. Экономические гиганты – Европа в целом, и Германия в частности, остаются лишенными суверенитета политическими карликами, которые жестко контролируются внешним «контуром власти» с помощью НАТО, а также заключенных в его рамках секретных договоренностей, вроде описанного видным советским разведчиком Юрием Дроздовым «Канцлер-акта», по которому США сохраняют контроль над немецкой внешней и внутренней политикой, и каждый новый канцлер начинает с поездки в Вашингтон, где это подтверждает. Об этом, кстати, можно почитать и у Герхарда Шредера в его мемуарах «Моя жизнь в политике».

Иначе говоря, в преддверие саммита с Китаем европейская сторона оказалась в когнитивном диссонансе. Собственные экономические интересы, особенно в условиях американских тарифных санкций, диктуют одно, а внешние политические установки – прямо противоположное. И уже итальянский и французские визиты Си Цзиньпина показали, какую именно модель преодоления этого противоречия Европа избрала. Очень простую.

На словах оставаться на американских позициях, подвергая Китай критике, которая на высших своих тонах зашкаливает до признания китайско-европейских противоречий не вопросами рыночной конкуренции и не межгосударственными разногласиями, а противостоянием двух систем, как в холодную войну. На деле же, пустив эту дымовую завесу, договариваться по существу интересов, а интересов общих много, поэтому и договариваться есть о чем.

Италия, как помним, первой из европейской «большой четверки» подписала с КНР меморандум об участии в проекте «Пояса и пути». Франция же отличилась по части объемов контрактов с китайскими компаниями, которых в ходе визита в Париж лидера Поднебесной было подписано аж на 40 млрд евро. Не говоря уж о том, с каким неподдельным энтузиазмом к Си Цзиньпину и Эммануэлю Макрону присоединились в конце марта в Париже Ангела Меркель и Ж.-К. Юнкер.

Ту же самую линию поведения европейцы избрали и в ходе брюссельского саммита. Ходившие в его преддверие слухи о том, что Европа-де «заняла жесткую позицию» и требует от Пекина, ни много ни мало, отказаться от государственного управления экономикой, настойчиво тиражировались различными СМИ, которые даже строили предположения о том, что масштаб разногласий, как и в прошлом году, побудит участников саммита остаться без итогового документа.

Как бы ни так! Совместное заявление было подписано. И по информации, распространенной американским агентством Bloomberg со ссылкой на анонимные источники в руководстве европейской делегации, проект был согласован после ряда уступок с китайской стороны в вопросах «промышленных субсидий». То есть европейцам пообещали «разблокировать» инвестиции в любые отрасли, хотя понятно, что в условиях современной геополитической обстановки на это никто не пойдет. Знакомый почерк, читатель, не правда ли?

Американцы вот уже девятый раунд консультаций «нажимают» на Китай в поисках односторонних преференций, но ничего пока не выжали, кроме обещания в обмен на прекращение торговой войны увеличить годовой импорт из США до 1 трлн долларов. Однако очень скоро вслед за этим событием аналитики выяснили, что Штатам нечего предложить своему заклятому торговому партнеру на такую сумму, и все, что они предложить могут, даже теоретически, в совокупности не превышает 300, максимум 400 млрд.

Заметим, что о китайских «уступках», сделанных США, говорили и после «двадцатки» в Буэнос-Айресе, но единственное, на что смогли выплеснуть свое раздражение итогами тех переговоров Си Цзиньпина с Дональдом Трампом, - это организовать провокационный арест в Канаде финдиректора Huawei Мэн Ваньчжоу.

Каковы основные пункты совместного китайско-европейского заявления по итогам Брюсселя? Во-первых, стороны подтвердили приверженность нормам международного права, установленным Уставом ООН, которые охарактеризовали в качестве «трех столпов» - мира и безопасности, развития, прав человека. Ну и, разумеется, осудили односторонние протекционистские подходы, применяемые понятно, кем.

Во-вторых, Китай и ЕС высказались в пользу развития сотрудничества в сфере телекоммуникационных технологий пятого поколения (5G), которое, согласно документу, распространяется и на «техническое сотрудничество между соответствующими деловыми сообществами». Это как раз та сфера, где Китаю предъявлялось наибольшее количество претензий по части нарушения прав интеллектуальной собственности. И именно в этой сфере занята подвергаемая американскому давлению компания Huawei. И можно сколько угодно твердить о «приверженности атлантической солидарности», при этом соглашаясь на безусловно выгодное Европе партнерство с Поднебесной, подрывая тем самым усилия заокеанских партнеров-патронов. Просто бизнес, ничего личного!

В-третьих, полностью подтверждено ранее заявленное стремление заключить в 2020 году всеобъемлющее инвестиционное соглашение, названное в совместном заявлении «амбициозным».

Ну и, в качестве «вишенки на торте» - следующий за брюссельским саммитом визит Ли Кэцяна в Хорватию, в рамках которого в портовом Дубровнике проходит очередная встреча в формате «16+1»: Китай – Восточная и Юго-Восточная Европа. Пекин мастерски разыгрывает противоречия, существующие в ЕС между «старыми» и «новыми» его членами. При всей ориентации «новой Европы» на США, она существенно беднее традиционного европейского Запада и ей очень нужны инвестиции, которые Китай предлагает, не облагая при этом их никакими политическими условиями.

Да и, вернемся чуть выше, сам факт подписания совместного заявления, а также инвестиционные проекты, осуществляемые Пекином в ключевых европейских странах – Британии, Франции, Германии – Вашингтон с полным правом может занести в пассив своей внешней политики. Как и проблему прав человека, о нарушениях которых в США Пекин буквально на днях обнародовал специальный доклад, наличие которого переводит данный вопрос в плоскость двусторонних китайско-американских отношений и освобождает европейских лидеров от необходимости поднимать его на собственных переговорах с Китаем.