4 февраля в Москве прошли два многотысячных митинга: за и против Путина. В Интернете сторонники и противники Путина ведут споры о том, где же было больше участников, какова роль материального стимулирования и степени административного давления. Ответ на митинг протеста против власти митингом в её поддержку не нов. Это мы видели и в 2004 году на Украине. Организованные шахтёрские поезда на Киев Януковичу не помогли. Но тогда электоральная поддержка у Ющенко была значительно выше, чем у организаторов акций протеста в Москве.
Тем не менее, понятно, что в Кремле принято решение не идти ни на какие компромиссы и игнорировать все требования протестующих. Но создать с помощью СМИ иллюзию, что этих недовольных — абсолютное меньшинство, финансируемое Госдепом США, не очень получается. Власть успокоилась, привыкла к митингам — это уже ясно. Как дальше могут развиваться события, и какие действия предпримут обе стороны? На этот вопрос ответили эксперты ИА REX.
Юрий Чернышов, доктор исторических наук, профессор, директор Алтайской школы политических исследований:
Абсолютно верный вопрос: приведут ли одни только митинги к трансформации политического режима в России? На мой взгляд, нет.
Украинский «оранжевый майдан» по содержанию всё-таки ближе к российскому 1991 году. А украинский 2010 год в политическом смысле ближе к российскому 2000. Поэтому сейчас довольно нелепо звучат «антиоранжевые» заявления тех, кто свозил людей на Поклонную. Впрочем, в нынешних пропагандистских заявлениях есть ещё много странного: всех, кто выступает за честные выборы, обвиняют в получении «денег госдепа» и т.п. Налицо неумение и нежелание власти вести нормальный диалог с обществом.
Такая позиция вполне объяснима: сейчас в России бюрократическая вертикаль располагает многими ресурсами для нейтрализации действий оппозиции. Ей подконтрольны не только силовые структуры, но и парламент, избирательные комиссии, суды. Полем относительной свободы пока остается интернет, но и туда брошены массы мобилизованных через молодёжные организации троллей-пропагандистов. Митинг на Поклонной горе тоже был организован во многом путём административного манипулирования, хотя в обществе есть немало тех, кто просто хочет стабильности и не видит альтернативы Путину. Философия этих людей примерно такова: «Пусть и дальше воруют, лишь бы не было хаоса!».
Митингующие «за честные выборы» тоже не хотят хаоса и революций, но они не хотят и того, чтобы в государстве дальше распространялись ложь, фальсификации и коррупция. Если посмотреть на их лозунги, то, наверное, слишком много внимания митингующие уделяют личностям — Чурову и Путину. А дело вовсе не в отдельных «винтиках» системы. Главный вопрос в том, как перенастроить саму эту систему, чтобы она служила обществу.
Понятно, что коррумпированная бюрократия будет всячески сопротивляться реформам. Многие «политические долгожители» просто боятся оставлять власть, потому, что предвидят уголовное преследование. Они сами себя загнали в тупик. Поэтому вполне возможен переход к силовым вариантам или к развязыванию какой-нибудь «маленькой победоносной войны». Переход к открытой диктатуре, впрочем, в итоге может привести лишь к ещё большему отчуждению общества и радикализации его конфликта с властью.
Для снятия данного конфликта эволюционным путём одних митингов, конечно, недостаточно. Необходима альтернативная системная сила, постоянно работающая на очищение власти, оказывающая давление на нарушителей закона, предлагающая людям что-то более честное и более привлекательное. Смогут ли оппозиционные движения стать такой опирающейся на общество организованной силой — большой вопрос, но только при таком варианте возможна эволюция к улучшению ситуации без диктатуры и без революции.
Григорий Трофимчук, политолог, первый вице-президент Центра моделирования стратегического развития:
Неточные оценки событий автоматически провоцируют неправильную реакцию на них, что в скором времени может сбросить всю ситуацию под откос. Ещё раз, для Кургиняна и всех остальных: в России нет, и не может быть, цветных революций, так как новая Россия целых 20 лет живёт в условиях последствий первой и классической (со сменой госфлага) цветной революции на постсоветском пространстве, случившейся в Москве в 1991 году.
Поэтому, когда Кургинян с Дугиным истошно и нелепо кричат со сцены об «оранжевой угрозе», они подкладывают бомбу под самого Путина. Путин, оценивая текущую внутриполитическую обстановку в стране, как раз должен работать на том, что именно он вынужден десятилетиями зачищать последствия того «цветного» переворота, который был организован Ельциным, Немцовым и всеми их коллегами, пришедшими на этой «оранжевой» волне во власть в начале 90-х. Путина целенаправленно загоняют в формат Горбачёва, Кучмы и Шеварднадзе, и он сам послушно туда идёт.
На таком, идеологически точном, углу атаки можно было бы управлять ситуацией, а не запоздало реагировать на то, что предлагают радикальные либералы. Если говорить о деталях того, что было на Поклонной горе, одним из наиболее странных выступлений была речь Татьяны Тарасовой о том, как «все мы сегодня путешествуем по всему миру». Эта женщина митинги, часом, не перепутала? Если бы работяги с Поклонной разъезжали, как сама Тарасова, по всему миру, либеральных митингов не могло бы случиться в принципе.
Сам список спикеров с Поклонной поразил полным, почти трагическим, отсутствием понимания политического момента, который требует появления абсолютно новых лиц, чего, в свою очередь, требовал и сам Путин. Власть не может их привлечь только потому, что «ведь за это придётся платить какие-то деньги, которых у нас и так нет». Рынок всё убивает и здесь, регулируя всё сам.
Власть не смогла привлечь на свою сторону и русских националистов, которые — небывалый в истории человечества случай — митингуют вместе с теми, кто числится их кровным идеологическим врагом. Хотя, конечно, здесь надо делать большую скидку на то, что в России до сих пор, с далёкого 1986 года, так и не появилось привлекательных русских лидеров. Тем, что имеются в наличии — как раз самое место рядом с Немцовым. Для них в принципе открывался исторический шанс, временная щель, и они могли бы сориентироваться в обстановке точнее. Но они закрыли эту щель своими руками, и на этот раз навсегда.
Если бы Путин дал понять, что готов привлечь к совместной работе не националистов, но русский традиционализм (проведя соответствующую подготовительную работу), он обеспечил бы себе мощнейшую пропагандистскую пилораму, которая бы сама по себе распилила либералов и все их прекрасные начинания. А если бы он ещё и ввёл кого-то из них в Думу — тогда мог бы отдыхать, или ездить с делами по стране, выбросив из головы то, что происходит в Москве. Рогозин в качестве вице-премьера — в принципе не тот случай, не в той обстановке. К большому сожалению, весь ресурс Путина в этом перспективнейшем ключе — Проханов, которому больше подошло бы стоять рядом с Зюгановым, на красном фоне.
Путин должен понимать и то, что его сторонники с Поклонной горы (с административным ресурсом или без), которых либералы оперативно окрестили «анчоусами», могут куда-то прийти и постоять, но не смогут молниеносно отреагировать на события, которые возможны в Москве уже практически в любой момент. Для этого им потребуется время на организацию, на поиск автобусов и горячего чая т.п. А сторонники либералов — смогут. Поэтому главная оценка дальнейшего развития ситуации сделана самим либералами: накал возрастает.
О накале обстановки говорят даже не сами митинги. В последнюю неделю перед ними по всем главным СМИ косяком пошли политические передачи, переполненные нервными, истерическими криками, как с той, так и с другой стороны, и это было необычно. Здесь — предельное внимание: то же самое было зарегистрировано в 1988 году, когда через эти странные симптомы стало ясно даже самым тупым: очень скоро со страной случится что-то ужасное. Кажется, сейчас мы входим в тот же режим.
Власть проигрывает и потому, что не умеет врать — в частности, в том, что касается количества присутствующих на том или ином мероприятии. Либералы, в отличие от Кремля, действуют более прямолинейно: их уже не волнуют не только результаты голосования 4 марта, но и количество реально пришедших на протестные митинги. Полиция подробно считает по головам, а либералы сходу выдают в свои и чужие СМИ заранее установленную цифру: 120 000 человек. Таким образом, если на самом деле на мороз вышли те самые 30 000 — что, кстати, намного меньше акции на Сахарова, которая, по оценкам самих же либералов собрала 50 000 участников, — то заявленная новая ошеломляющая круглая сумма в 120 000 голов, решает все организационные и информационные проблемы.
Ещё раз повторюсь: Путин, если он хочет управлять до 2018 года, должен в ручном режиме, не полагаясь ни на какие стомиллионные митинги, регулировать на ситуацию, понимать её, точно оценивать. Возможно, ему нужен некий теневой экспертный кабинет, как это было в своё время у Маргарет Тэтчер. Но полагаться на шаблонные, чиновничьи схемы (митингом на митинг; какой молодец Володин в отличие от Суркова) — для него теперь смертельно опасно.
Фёдор Толстой, переводчик и IT-предприниматель (Бостон, США):
Похоже, драться на смерть никто не готов (и это хорошо — кто же хочет видеть в Москве повторение Сирии и Ливии).
Так что обе стороны негласно пришли к компромиссу: бороться в рамках сложившихся (складывающихся) правил.
Выборы в марте состоятся, но оппозиция Путину сделает всё до них для контроля над подсчётом голосов и дискредитации Путина.
Путин и его «кооператив» попытаются играть с административным и медийным ресурсом для дискредитации оппозиции, не прибегая ни к пулемётам, ни к пистолетам с глушителями.
Надежда Путина — на агрессивно-послушное большинство и инерцию люмпенов. Надежда оппозиции — на беспрецедентное сплочение различных сил под влиянием антипутинских сантиментов (в чем огромная заслуга Путина, который создал такое к себе отношение тем, что «нагло всех игнорировал») и явную победу в медийном поле.
Мой прогноз: оппозиция имеет шансы. Это базируется, прежде всего, на том, что когда поймут что «теперь можно», то Путина начнут брыкать все, кто опасался делать это ранее, но кому хотелось. После чего его сольют его же «кооперативщики» с целью, во-первых, выиграть время для увода активов в тень и, во-вторых, не опорочить себя в глазах западной элиты, в которую им ох как охота интегрироваться. То есть те местные боссы, кто фальсифицировал выборы за ЕдРо либо самоустранятся, либо начнут даже играть против Путина. В этих условиях будет второй тур, где победит не Путин (возможно даже Прохоров).
Если победителем провозгласят Путина, то возможно его сметёт «цветная революция».
Впрочем, если Путин проявит гибкость и начнёт делать уступки сейчас, предоставит вертикальные лифты тем, кто этого лишен, то он имеет шанс удержаться в марте, но будет ослаблен и унижен.
Юрий Юрьев, политконструктор:
Дальше — будет эскалация «моральной», «лирической», «электоральной» и прочей состязательности «истцов» и «ответчиков» перед лицом «присяжных», то есть избирателей. Роли «истцов» и «ответчиков» будут периодически меняться по различным эпизодам дела о выборах. В общем — дело пойдёт к вердикту в день выборов, и до этого дня страсти будут нарастать, как обычно.
Будет ли «физическая» состязательность, и в какой мере — неизвестно, поскольку на этом поле ценится внезапность. Полагаю — не будет, поскольку все массовые движения хотят «сильного государства», а не разорвать или ослабить его. Так ими заявляется. Нет и заявлений о необходимости государство ликвидировать или ослабить, и региональные власти, в отличие от 1917 года или 1991 года, не хотят уходить, сепаратизм не в цене на этих выборах ни в идеях, ни в реальных проявлениях.
У России, впервые за много лет, появился шанс оказаться обладателем множества планетарных козырей. Если США встревают в конфликт в Иране, отрезая Индию, Пакистан и Китай от нефти, а к этому идёт, — то Россия оказывается важнейшим посредником на мировой арене, не менее важным поставщиком, и самым надёжным транзитёром между Европой и Азией. А ещё — уютной гаванью для денег за частоколом стратегических ракет. Всё больше людей эти выгоды понимают.
Но у людей возникают резонные вопросы: «Что доставалось, достаётся и будет доставаться русским гражданам от власти?» И здесь опасно медлить с ответами или считать эти вопросы шалостями. Ещё Бисмарк, сформировавшийся как личность в России, говорил: «Русские всегда приходят за своими деньгами», и личности такого масштаба подобные вещи зря не произносят. Русские — пришли, что на стороне власти, что на стороне оппозиции, что на митинги, что на работу и службу, и в итоге — придут на выборы либо... не придут, как это было в Украине, где еле натянули явку выше 50%, и это не прибавило подлинной легитимности и поддержки народом власти.
Русским не нужно за свой счёт содержать что «всемирный пролетариат», что «всемирный олигархат». В этом суть претензий. И это ключевой вопрос на ближайшие 12 лет к политикам в политическом цикле «Путин+Путин» или ближайшие 24 года в цикле «Путин+Путин+Медведев+Путин». Это — вопрос нового поколения граждан, что либо будет защищать семьи и державы, либо будет вести себя как в 1917 году, если не увидят четкой и внятной политики народосбережения в первую очередь, а уже после — всех иных достижений власти.
Пока что мы видели хорошую и быструю реакцию Путина на общественные вопросы. По критерию скорости он проявил себя как реальный главком. По критерию количества — он охватил пропагандой общество как лидирующий политик. По критерию качества — не видно ответа на главный вопрос: «Что для русских?». Ответа: «Всё для русских!» — недостаточно. Нужно доводить до каждого бойца не красивые слоганы в стиле: «заводы-рабочим», «мир-народам», «земля-крестьянам», а Конституцию и Законы, в которых гражданин не только является потомственным совладельцем власти и общенародной собственности, а сама его жизнь есть смысл страны и высшая её ценность. Если этого не сделать — возникнет вопрос, почему юрист и службист Путин не видит и не подчёркивает главного — права государствообразующего народа на жизнь, территорию и власть, и не строит все свои логические построения от того, что нужно каждой семье России и каждой русской семье вне России.
И пока на эти вопросы не будет ответов — любой лондонский обитатель будет идеологически равен российской власти в обсуждении «прав и свобод», «инвестиций и дивидендов». А чиновники иных народов будут равны российской власти логически, рассуждая о судьбах русской политики и русской государственности издалека и в своих интересах. Так будет транслироваться технологически, через контроль каналов СМИ. Пока российская власть не сможет дать «уму и сердцу» граждан такие уверения, чтобы СМИ не могли на них повлиять.
Сандра Новикова, журналист и блогер:
*Но создать с помощью СМИ иллюзию, что этих недовольных — абсолютное меньшинство, финансируемое Госдепом США, не очень получается...
К сожалению, да, у нас всегда на информационном фронте были проблемы. И поэтому с помощью либеральных, финансируемых Госдепом СМИ действительно создаётся иллюзия, что эти вышедшие на болото закомплексованные лузеры и офисные хомячки и есть народ.
*тем не менее понятно, что в Кремле принято решение не идти ни на какие компромиссы и игнорировать все требования протестующих...
Если в Кремле действительно принято такое решение, это очень хорошо.
Что будет дальше? Уже очевидно, что болото при любом раскладе попытается устроить после выборов 4 марта оранжевый шабаш. Сценарий известен: сначала мирные демонстрации, потом переход к погромам и массовым беспорядкам, кровавые провокации и «бесполётная зона». Что тут делать? Лечить оранжизм, эта болезнь излечима.
Оранжизм в лёгкой форме лечится водяными клизмами из водометов и ингаляциями из слезоточивого газа. Это вообще отпускаемое без рецепта средство вроде аспиринчика — цивилизованные Европа и Америка постоянно лечат им своих несогласных.
Более тяжёлые формы оранжизма лечатся хирургическим путём, при помощи оружия (пример — узбекский вариант). Цивилизованные Европа и США тоже нередко прибегают и к хирургическим вмешательствам, особенно в последнее время — так, совсем недавно мы с удовольствием наблюдали, как разгоняли акцию протеста в Окленде (США) и с надеждой вопрошали: «Когда же и У НАС ТАК будет? Когда же восторжествует свобода?» Наконец, от очень тяжёлых, запущенных форм оранжизма помогает только китайское народное средство. Тяньаньмэнь называется.
Андрей Куприков, политолог, сопредседатель Волгоградского регионального отделения «Деловой России»:
Я был и остаюсь последовательным критиком Путинского уклада и сложившейся политической и экономической модели в стране, но как прагматик и реалист прекрасно понимаю, что когда начинаются баррикады, кончаются продукты в магазинах и гаснет свет, причём сразу и для всех: и для борцов за народное счастье и, что самое плохое, для самого народа.
Молчание хомячков ещё не означает их согласие с визжащими с трибун, озабоченными собственным величием ущербными вождями, это молчание означает только то, что хомячки готовы говорить, но говорить внятно и доходчиво, без истерик и устраивания большого погрома, чего так алчут проходимцы и неудачники, готовые, на что угодно ради нескольких минут власти.
Комментарии читателей (0):