Великий Октябрь: сплав социальной справедливости с суверенитетом

Главная заслуга В.И. Ленина в том, что он разоблачил глобалистский заговор и сумел поставить ему заслон, взяв власть в России и обрушив весь проект, который без России не работал, ибо не был обеспечен ресурсами. Уровень экономической интеграции в первой глобализации, обозначенной в историографии как «империализм» – капитализм монополий – был выше, чем в той, что мы недавно пережили. Именно поэтому некоторые западные интеллектуалы были уверены в невозможности войны между Германией и Англией ещё за пять лет до 1914 года. Первая глобализация, как и вторая, преследовала цель разрушения империй. Для чего? Перехватить у них дальний горизонт планирования и передать его вместе с династическим принципом от монархий в руки олигархической буржуазии. Воспроизвести монархическую несменяемость власти, только в интересах бизнеса, а также сделать её передачу по наследству не открытой, а тайной, непубличной. И прикрыть эту махинацию фиговым листком «выборной демократии» с коротким горизонтом планирования – от выборов до выборов. Дэвид Рокфеллер – членам хрущевского руководства КПСС на закрытой встрече в 1962 году:

Благодаря Ленину, Россия выпала из системы диктатуры буржуазии. Крупная и сильная государственность, способная постоять за себя, была восстановлена. Генуэзская конференция 1922 года, на которой Советская Россия предложила «мировой ремонт» на российских ресурсах за деньги западных банков, Западом был отклонён. Они собирались брать «в одну калитку», а не вкладываться по-честному. После этого там и было принято решение переиграть игру, организовав Вторую мировую войну, в которой добить Россию в образе СССР, поделить её и реализовать глобализационный проект, суть которого – двухтактная:

Помогали Западу в этом в России: сначала меньшевики, за счёт того, что были с большевиками формально в одной партии, а когда в мае 1917 года они отделились – появились троцкисты. Троцкий – меньшевик-межрайонец, это была влиятельная «интеллигентская» фракция (Луначарский, Горький и др.). «Кому-то» нужен был внутри РСДРП(б) «смотрящий» от глобальных структур с целью, как максимум, перехватить управление, как минимум, держать хозяев в курсе и мешать однопартийцам. Впрочем, почему «кому-то»? Историкам хорошо известна связь Троцкого как с Рокфеллерами, так и с австрийскими социал-демократами; Августовский блок в 1910 году для борьбы партийных «ликвидаторов» с ЦК не случайно создавался в Вене. В предыдущем материале мы уже упоминали, что преодолеть угрозу прихода к власти в Октябре Троцкого помогло участие русского Генштаба (генерал М.Д. Бонч-Бруевич), прежде всего разведки и контрразведки (генерал Н.М. Потапов). Операцию по переезду Советского правительства из Петрограда в Москву в марте 1918 года, который, заметим, ответил на вековые чаяния русского народа, которому Третий Рим был несравненно ближе «окна в Европу», возглавил как раз генерал Бонч-Бруевич.

В 1914 году крупный немецкий социал-демократ Каутский опубликовал книжку «Империализм», в которой предсказал, что капитализм империализмом не кончится, а будет ещё одна стадия – ультраимпериализм: внешняя политика по принципу монополий (то есть власть корпораций) и консолидация сильнейшим империализмом всех остальных. То есть глобализация. Ленин вступил с Каутским в полемику, хотя было понятно, что ультраимпериализм – это и есть современный глобализм. Потому, что осознал: если Россия в это вляпается – конец. Ленин понимал, что Каутский излагает не точку зрения, а конкретный план. Западная социал-демократия, как и предупреждал Ф. Энгельс, вступает с альянс с буржуазным либерализмом и превращается в левый фланг двухпартийных систем. Получает свою долю власти в раскрытой К. Марксом системе «двух рук, управляемых одной головой», и весь этот западный двухпартийный конгломерат, вознамерившийся поработить человечество, главной целью видит Россию, у которой ресурсы. Западная социал-демократия, понял Ленин, смотрит на нашу страну такими же глазами колонизаторов, как и буржуазия. Марксизм на Западе из теории освобождения трудящихся от буржуазной эксплуатации превратился в инструкцию как стать буржуа. С таким марксизмом нужно было рвать, не случайно Ленин ещё в 1915 году, в рамках борьбы с оппортунизмом, впервые поставил вопрос о переименовании РСДРП(б) в коммунистическую партию, чтобы оформить этот разрыв.

В 1916 году Ленин пишет две важнейшие, программные работы – «Империализм и раскол социализма» и «Империализм как высшая стадия капитализма». В первой он открыто называет Запад «нациями-паразитами на теле человечества». Не классами, а нациями, это уже не классовый, а цивилизационный подход. Во второй он формулирует шесть признаков империализма, которые раскрывают то, о чём написал Каутский. Вот они:

1) Монополизация экономики (в три этапа, продолжалась всю вторую половину XIX в.). В результате от конкуренции товаропроизводителей капитализм ушёл и превратился в междусобойчик корпораций-монополий, удушающих всякую конкуренцию и снимающих монопольную ренту.

2) Новая роль банков; они берут под контроль промышленность – производственный сектор.

3) Соединение банковского капитала с промышленным и образование финансовой олигархии. Банки формируют империи корпораций, прибирая к рукам тот самый горизонт планирования.

4) Вывоз капитала по объёму превосходит вывоз товаров. Капитализм становится финансовым, а не производственным.

5) Раздел мира между союзами капиталистов, то есть банковскими корпорациями.

6) Борьба за его передел – война.

Но войны за передел мира ведут государства; значит, они действуют в интересах корпораций, которыми эти государства приХватизированы. Картинка, списанная с современности, если на секундочку забыть, что написана 109 лет назад. Ленинский гений намного опередил время.

То, что Н.А. Бердяев впоследствии назовет «русским коммунизмом», к западной марксистской классике имеет весьма условное отношение. Лениным было сказано: «классический» марксизм с его идеей одновременной революции в ведущих странах, умер, ибо соответствовал эпохе конкурентного, а не монополистического капитализма – империализма. А империализм – это неравномерное развитие разных стран; одни обгоняют, другие отстают, и именно отстающие составляют «слабое звено»: в них революция произойдёт раньше. А не везде сразу. Позднее И.В. Сталин определит ленинизм как «марксизм эпохи империализма и пролетарских революций»; ленинизм или русский марксизм, запомним, — это второй этап развития марксизма. В январе 1923 года в небольшом списке последних ленинских работ значится «О нашей революции», в которой Ленин ставит вопрос о своеобразии русской революции по сравнению с Западом. И предупреждает, что будущие революции на Востоке будут отличаться ещё большим своеобразием. Так и получилось на примере китайской революции; идеи Мао Цзэдуна (подробнее чуть ниже) – это третий этап: марксизм эпохи ультраимпериализма (глобализма) и национально-освободительных революций.

Что такое ленинское «своеобразие»? Доворот социализма на национальную специфику. Советский строй в СССР – марксизм с такой же русской спецификой, как и официально провозглашаемый в Китае социализм с китайской спецификой. Марксизм соединяется с цивилизационным фундаментом конкретной страны; если же этого не происходит, и применяются только универсальные постулаты, «отлитые» в догматизме, то у такого социализма шансов нет. Пример такого догматизма, пусть и в официально антимарксистском наполнении, но в тех же методах – «святые» 90-е, когда брались западные законы, переводились на русский язык – и принимались.

Итак, классовый фактор не работает без цивилизационного. Но и цивилизационный без классового тоже не работает. Они соединены симбиозом объективного (классовый) и субъективного (цивилизационый) начал. Действуют только вместе. Без поправки на русскую почву.

Именно книжка Каутского с планами колонизации России путём внедрения глобализма (ультраимпериализма) и разбудила Ленина. Одно дело спорить с западными «марксистами», чем он занимался до этого, другое – разорвать. Разрыв предполагал свою идейно-теоретическую базу, отличную от классики. Её составили три теории:

- теория империализма и упомянутого слабого звена;

- теория упомянутой победы социалистической революции в отдельно взятой стране – этом самом слабом звене (в 1920-е гг. Сталин переоформил её в теорию и практику строительства социализма в отдельно взятой стране);

- теория государства диктатуры пролетариата: базовый марксистский постулат об «отмирании» государства был дополнен неограниченным по срокам существованием промежуточной государственной формы. Государство, конечно, умрёт, но когда-нибудь потом и не скоро, а пока будет такая власть и такое государство, которое будет способно защитить себя и сохранить суверенитет. «Мы - оборонцы с 25 октября 1917 года».

В Европе эти теории не приняли, посчитав ересью. Но именно они, а не классика марксизма, лежат в основе Великого Октября.

«Мировая революция»? Бред! У Ленина и Троцкого (а кроме них этой темой в России никто не занимался, остальные пересказывали, примыкая к той или иной позиции) противоположные подходы к этой теме. Для Троцкого авангард мировой революции – европейский пролетариат, для Ленина – российский. Троцкий видел «двигателем» Красную Армию, превращая тем самым Россию в «охапку хвороста» для костра мирового пожара, а Ленин – пролетариат каждой страны. Иначе говоря, в отличие от Троцкого, готового на авантюры вроде «германского Октября» (открывшего дорогу гитлеровскому Пивному путчу), Ленин, используя популярность Советской власти у европейских трудящихся, просто шантажировал местные элиты. «Хотите, мы этот факел к вам туда забросим? Нет? OK! Тогда забудьте о военной интервенции». И ведь забыли.

Святая святых непримиримого спора большевизма с западной социал-демократией и их агентурой влияния в РСДРП в лице сначала меньшевиков, а потом троцкистов. Вопрос перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую. Если это разные этапы одного и того же процесса, то почему в Октябре такой сильнейший антизападный тренд и пафос? В том-то и дело, что на словах они –

этапы, а на деле – вторая категорически отрицает и опровергает первую. Октябрь – строго говоря, — не революция, а реставрация, как писали об этом правые евразийцы, видевшие в нём «полное отрицание принципов формально-демократической (то есть западной, буржуазной) государственности». По западной классике, требовалось длительное «вызревание» социализма в капитализме. Для чего? Очень просто: за это время социал-демократы окончательно превращаются в системную часть «двухпартийного консенсуса». Называется: удушить в буржуазных объятиях. Ленин и это понял, осознав, что имеет дело с механизмом колониального закабаления России. И как вышел из положения? Предложил быстрый переход, который и произошёл. От прозападного Февраля, который, по оценке американского посла в Петрограде, являлся «внешним управлением с согласия самих управляемых», к антизападному Октябрю, который отменил внешнее управление, восстановив суверенитет. Ультраимпериализм, он же глобализм, вопреки Ленину, победил и устоялся. Но – только на Западе и в зависимой от него части мира, по крайней мере, до 1991 года. Россия же сформировала неподконтрольную и альтернативную глобализму социалистическую систему, в которой никакого места ультраимпериализму не было. Поэтому Великий Октябрь – не только и не столько даже социалистическая, сколько национально-освободительная революция, покончившая с попытками Запада овладеть Россией, расчленить её (по секретному англо-французскому плану декабря 1917 г.) и присвоить себе наши ресурсы.

Советскую эстафету подхватили в Китае. Основа третьего, китайского этапа – теория «новой демократии», обнародованная Мао в 1940 году. Основное, что нас в ней интересует, представлено двумя постулатами:

- в периферийных странах зависимого капитализма буржуазно-демократическая революция, во-первых, невозможна, ибо этого не допустит метрополия, а во-вторых, и не нужна, ибо страна по факту зависимого положения уже приобщена к системе глобального капитализма;

- социалистическая революция происходит без буржуазно-демократической, под руководством компартии, но на основе широкого блока сил, противостоящих внешнему управлению, включая национальную буржуазию. Отсюда широко распространенная в Китае практика народных (единых) фронтов.

Ровным счётом эта же самая задача – противостоять глобализму и отстаивать суверенитет – стоит сейчас и перед Россией, которая в этих целях проводит СВО. Перекрасившиеся и переобувшиеся в воздухе «элитарии» этому, разумеется, не рады, но шкура ближе к телу, поэтому, сцепив зубы, они терпят.

Все, кто замалчивают эту великую роль Ленина и Великого Октября – спасения Отечества от неминуемой погибели – либо крайне недалекие люди, мало, что смыслящие в политике. Либо сознательные фальсификаторы. И действуют не только в классовых интересах буржуазии, но и, повторим, вольно или невольно, в интересах врагов нашего Отечества, заинтересованных в его крахе. «Красный террор»? А про белый террор, на который он был ответом, вы не слыхали? Так спросите в Сибири, где до сих пор не забыли, что творили колчаковские ублюдки. По наущению англичан, наверное, вокруг которых по низкой орбите вращался «недорезанный диктатор». Так уж получается – и не только у нас, что интересы компрадорского класса и сил внешнего управления совпадают на почве предательства этим классом национальных интересов. Соответствующие элементы ослабляют наши позиции на международной арене, завоеванные потрясающим рывком России/СССР в XX веке, который затем, уже на рубеже XX/XXI веков подтвердил Китай. Если два снаряда упали в одну воронку – это значит, что прицел верный. Очень многое из успехов современной России, особенно в военной сфере, стоит на прочном советском фундаменте. Ведь СССР являлся тогда единственным за пределами Запада примером технологической цивилизации.

Что касается распада СССР, то он только зафиксирован в 1991 году, совпав с 50-летним юбилеем контрнаступления Красной Армии под Москвой (это был знак нацистского реванша). Начало ему было положено ревизионистскими, преступными решениями XX съезда КПСС. Никто ведь даже и не спорит, что Хрущев – троцкист, которых не бывает «бывших». Позднесоветской «элитке», снюхавшейся с Римским клубом, которой кое в чём уподобляется нынешняя «отечественная», надоело напрягаться и захотелось от души «пожить». И чтобы никто больше не требовал у неё отчёта перед народом, за счёт которого она «живёт», перечеркнув идеал социальной справедливости. «Лишь были б жёлуди, ведь я от них жирею»…