Что это было? Часть 7. Немного об уклонах в партии

Немного об уклонах в партии. Традиционно в партии выделяют два уклона: левый и правый. Выделим также «Центр», вокруг которого все уклонялись:

Таким образом, можно заметить, что строить социализм в одной отдельно взятой стране намеревалась только группа товарища Сталина. Остальные уклонялись в ту или иную сторону. Причем, первоначально большую угрозу представляла группировка вокруг Троцкого, которые намеревались принести в Западную Европу революцию на штыках Красной Армии. Правда, опыт в данном случае был чисто негативный – провал экспорта революции в Польшу и провал авантюры Радека по коммунистическому восстанию в Германии в октябре 1923 года. Имела место даже попытка военного путча со стороны начальника Политического управления (ПУР) Красной Армии В.А. Антонова-Овсеенко.

24 декабря Антонов-Овсеенко выпустил циркуляр ПУР № 200, в котором предложил своим подчинённым изменить политическую подготовку в армии в духе положений «Нового курса» левой оппозиции Троцкого. В ответ на требование Политбюро отменить циркуляр Антонов-Овсеенко 27 декабря 1923 года направил в Политбюро письмо с предупреждением, что «если тронут Троцкого, то вся Красная Армия встанет на защиту советского Карно» и что армия сможет «призвать к порядку зарвавшихся вождей». «Тройке» Зиновьев-Каменев-Сталин к середине января 1924 года удалось в целом разгромить «рабочую оппозицию», сторонники Сталина срочно произвели кадровые замены в высшем военном руководстве, и 17 января 1924 года Антонов-Овсеенко был снят с должности начальника Политического управления (ПУР) Красной Армии. Впоследствии В.А. Антонов-Овсеенко был генеральным консулом СССР в Барселоне. Сборник документов, условно названный «Дневником Антонова-Овсеенко», свидетельствует о том, что он пытался выступать в защиту оппозиционных сталинской линии анархо-синдикалистов и марксистов из ПОУМ, контролировавших антифашистское движение в Каталонии, за что был назван Хуаном Негрином «большим каталонцем, чем сами каталонцы». Вот такой вот «невинно репрессированный» В.А.Антонов -Овсеенко. Расстреляли его в ходе Большого Террора во второй половине 1937 года, как раз после мятежа ПОУМ в тылу республиканской Испании.

Представители «правых» Бухарин, Рыков, Томский даже помогали центристам бороться с левыми и поддерживали политику НЭПа в стране. Но как только пошла речь о дальнейшей социализации деревни (коллективизация), сворачивании НЭПа и индустриализации страны, то позиция правых стала резко деструктивной. Одним из оплотов правых была Промышленная академия, в которой учился Н.С.Хрущев.

Также нужно помнить, что сторонники правого и левого уклонов (бухаринцы и троцкисты) доминировали в Коминтерне, который к исходу 1930-х годов превратился в оплот антирусских и антисоветских сил. Коминтерн изначально был создан под обеспечение мировой революции кадрами и ресурсами, а вовсе не под строительство социализма в СССР. Произошло это по вполне объективным причинам. В Коминтерне выходцы из СССР составляли меньшинство, а большинство было за представителями иностранных коммунистических партий, что и определяло курс Коминтерна на международное (как сейчас говорят, глобалистское) движение. Вопрос разрыва с Коминтерноми ликвидации его представителей был вопросом времени. По сути это уже было превращение Коминтерна в один из центров заговора против Страны Советов. Там заседала космополитическая прослойка международного коммунистического движения. Как эволюционисты типа Бухарина, близкие к социал-демократам – будущие еврокоммунисты, так и политические авантюристы-сторонники экспорта революции и перманентной революции типа Радека. Ничего странного в возможном сближении правой и левой оппозиций нет, так как и «левые», и «правые» в отличие от центристов видели будущее мира за пределами СССР: либо в Германии победит пролетарская революция и вытащит нас из НЭПа в светлое пролетарское будущее, либо наступит новая мировая война, которая обернется мировой революцией, а мы подкинем ресурсов и людей на это «славное дело». Расчетов на будущее социализма в отдельном СССР в Коминтерне не делали, ибо считалось, что социализм должен победить исключительно в мировом масштабе или, как минимум, в наиболее передовых капиталистических государствах (Западная Европа и США).

О том, что оторвавшиеся от рабочих и крестьянских масс народа, превратившиеся в оголтелую секту право-левые оппозиционеры способны на многое, в том числе на сотрудничество с врагами показали следующие события: показания обвиняемых на знаменитых московских процессах 1937 и 1938 годов и восстание ПОУМ (право-левая оппозиция, то есть «троцкисты» и «бухаринцы» в «одном флаконе») в Барселоне – в тылу у республиканской Испании. Рабочая партия марксистского объединения (исп. Partido Obrero de Unificación Marxista (POUM).

Так в показаниях Карла Радека содержалась следующая информация:

2. Из показаний Радека:

«Вышинский: Подсудимый Радек, были ли получены вами в 1935 году или несколько раньше, от Троцкого два письма или больше?

Радек: Одно письмо – в апреле 1934 года, второе – в декабре 1935 года… В первом письме по существу речь шла об ускорении войны, как желательном условии прихода к власти троцкистов. Второе же письмо разрабатывало эти, так называемые, два варианта – прихода к власти во время мира и прихода к власти в случае войны. В первом письме социальные последствия тех уступок, которые Троцкий предлагал, не излагались. Если идти на сделку с Германией и Японией, то, конечно, для прекрасных глаз Троцкого никакая сделка не совершится. Но программы уступок он в этом письме не излагал.

Во втором письме речь шла о той социально-экономической политике, которую Троцкий считал необходимой составной частью такой сделки по приходе к власти троцкистов.

Вышинский: В чем это заключалось?

Радек: …Первый вариант усиливал капиталистические элементы, речь шла о передаче в форме концессий значительных экономических объектов и немцам и японцам, об обязательствах поставки Германии сырья, продовольствия, жиров по ценам ниже мировых. Внутренние последствия этого были ясны. Вокруг немецко-японских концессионеров сосредоточиваются интересы частного капитала в России. Кроме того, вся эта политика была связана с программой восстановления индивидуального сектора, если не во всем сельском хозяйстве, то в значительной его части. Но если в первом варианте дело шло о значительном восстановлении капиталистических элементов, то во втором – контрибуции и их последствия, передача немцам в случае их требований тех заводов, которые будут специально ценны для их хозяйства. Так как он в том же самом письме отдавал себе уже полностью отчет, что это есть возрождение частной торговли в больших размерах, то количественное соотношение этих факторов давало уже картину возвращения к капитализму, при котором оставались остатки социалистического хозяйства, которые бы тогда стали просто государственно-капиталистическими элементами…

Вышинский: В этом втором письме, которое было названо развернутой программой пораженчества, было ли что-нибудь об условиях, которым должна удовлетворить пришедшая к власти группа параллельного центра в пользу иностранных государств?

Радек: Вся программа была направлена на это.

Вышинский: Самих условий Троцкий не излагал?

Радек: Излагал.

Вышинский: Конкретно говорил о территориальных уступках?

Радек: Было сказано, что, вероятно, это будет необходимо.

Вышинский: Что именно?

Радек: Вероятно, необходимы будут территориальные уступки.

Вышинский: Какие?

Радек: Если мириться с немцами, надо идти в той или другой форме на их удовлетворение, на их экспансию.

Вышинский: Отдать Украину?

Радек: Когда мы читали письмо, мы не имели сомнения в этом. Как это будет называться – гетманской Украиной или иначе – дело идет об удовлетворении германской экспансии на Украине. Что касается Японии, то Троцкий говорил об уступке Приамурья и Приморья…»

3. Еще из показаний Радека:

«Радек: Если до этого времени Троцкий там, а мы здесь, в Москве, говорили об экономическом отступлении на базе советского государства, то в этом письме намечался коренной поворот. Ибо, во-первых, Троцкий считал, что результатом поражения явится неизбежность территориальных уступок, и называл определенно Украину. Во-вторых, дело шло о разделе СССР. В-третьих, с точки зрения экономической он предвидел следующие последствия поражения: отдача не только в концессию важных для экономических государств объектов промышленности, но и передача, продажа в частную собственность капиталистическим элементам важных экономических объектов, которые они наметят. Троцкий предвидел облигационные займы, то есть допущение иностранного капитала к эксплуатации тех заводов, которые формально останутся в руках советского государства.

В области аграрной политики он совершенно ясно ставил вопрос о том, что колхозы надо будет распустить, и выдвигал мысль о предоставлении тракторов и других сложных с.-х. машин единоличникам для возрождения нового кулацкого строя. Наконец, совершенно открыто ставился вопрос о возрождении частного капитала в городе…

В области политической в этом письме была постановка вопроса о власти. В письме Троцкий сказал: ни о какой демократии речи быть не может. Рабочий класс прожил 18 лет революции, и у него аппетит громадный, а этого рабочего надо будет вернуть частью на частные фабрики, частью на государственные фабрики, которые будут находиться в состоянии тяжелейшей конкуренции с иностранным капиталом. Значит – будет крутое ухудшение положения рабочего класса. В деревне возобновится борьба бедноты и середняка против кулачества. И тогда, чтобы удержаться, нужна крепкая власть, независимо от того, какими формами это будет прикрыто…

Было еще одно очень важное в этой директиве, а именно – формулировка, что неизбежно выравнивание социального строя СССР с фашистскими странами-победительницами, если мы вообще хотим удержаться…

Вышинский: Значит, если коротко суммировать содержание этого письма, то к чему сводятся основные пункты?

Радек: Мы оставались на позиции 1934 года, что поражение неизбежно.

Вышинский: И какой отсюда вывод?

Радек: Вывод из этого неизбежного поражения тот, что теперь открыто был поставлен перед нами вопрос о реставрации капитализма…

Вышинский: Дальше?

Радек: Третье условие было самым новым для нас – поставить на место советской власти то, что он называл бонапартистской властью. А для нас было ясно, что это есть фашизм без собственного финансового капитала, служащий чужому финансовому капиталу.

Вышинский: Четвертое условие?

Радек: Четвертое – раздел страны. Германии намечено отдать Украину; Приморье и Приамурье – Японии.

Вышинский: Насчет каких-нибудь других экономических уступок говорилось тогда?

Радек: Да, были углублены те решения, о которых я уже говорил. Уплата контрибуции в виде растянутых на долгие годы поставок продовольствия, сырья и жиров. Затем – сначала он сказал это без цифр, а после более определенно – известный процент обеспечения победившим странам их участия в советском импорте. Все это в совокупности означало полное закабаление страны.

Вышинский: О сахалинской нефти шла речь?

Радек: Насчет Японии говорилось – надо не только дать ей сахалинскую нефть, но обеспечить ее нефтью на случай войны с Соединенными Штатами Америки [сказано задолго до Перл-Харбора примечание автора]. Указывалось на необходимость не делать никаких помех к завоеванию Китая японским империализмом…

4. И еще из допроса Радека:

«Радек: Мы решили для себя, что за директиву Троцкого мы не можем брать на себя ответственность. Мы не можем вести вслепую людей. Мы решили созвать совещание. Пятаков поехал к Троцкому… Троцкий сказал, что совещание есть провал или раскол…

Тогда мы решили, что мы созываем совещание, несмотря на запрет Троцкого. И это был момент, который для нас всех внутренне означал: пришли к барьеру.

…Прерывали ли мы деятельность после того, как получили директиву? Нет. Машина крутилась и в дальнейшем.

Вышинский: Вывод какой?

Радек: Поэтому вывод: реставрация капитализма в обстановке 1935 года. Просто – «за здорово живешь», для прекрасных глаз Троцкого – страна должна возвращаться к капитализму. Когда я это читал, я ощущал это как дом сумасшедших. И наконец, немаловажный факт: раньше стоял вопрос так, что мы деремся за власть потому, что мы убеждены, что сможем что-то обеспечить стране. Теперь мы должны драться за то, чтобы здесь господствовал иностранный капитал, который нас приберет к рукам раньше, чем даст нам власть. Что означала директива о согласовании вредительства с иностранными кругами? Эта директива означала для меня совершенно простую вещь, понятную для меня, как для политического организатора, что в нашу организацию вклинивается резидентура иностранных держав, организация становится прямой экспозитурой иностранных разведок. Мы перестали быть в малейшей мере хозяевами своих шагов.

Вышинский: Что вы решили?

Радек: Первый ход – это было идти в ЦК партии, сделать заявление, назвать всех лиц. Я на это не пошел. Не я пошел в ГПУ, а за мной пришло ГПУ.

Вышинский: Ответ красноречивый.

Радек: Ответ грустный».

Вот так вот «демон революции» решил (или его заставили) вернуть Советскую Россию на периферию мирового капитализма. Левые и правые сомкнулись.