Запад сокрушается невозможности развести Россию с Китаем

Пока доморощенные «скептики» - завуалированные критики восточного разворота России (украдкой льющие слезы по «европейскому проекту» с Римским клубом) в очередной раз безуспешно ищут «блох» в российско-китайских отношениях, в западных мозговых центрах на этот счет витают совсем другие настроения. Близкие к алармистским. В американском Foreign Policy (FP) вышла статья Ю Инге Беккевольд, бывшей дипломатессы, а ныне старшей научной сотрудницы Норвежского института оборонных исследований, представленной изданием «специалистом по Китаю». Название материала кричит каждой буквой длиннющего заголовка: «Нынешняя ось Москва – Пекин гораздо прочнее своей предшественницы», что, добавляет Беккевольд, обрекает на провал попытки Запада эту «ось» разрушить.

Если в целом, то в статье констатируется бесперспективность нынешней политики Запада на данном направлении и открывается поиск «нелинейных», «асимметричных» ходов и вариантов того, как рассорить Москву и Пекин, которых, однако, авторша так и не отыскивает. Чем же она обосновывает невозможность раскола между Москвой и Пекином, подобного 1960-1970 годам? Внимание: для нас это очень важно, чтобы как избавиться от собственных комплексов по отношению к тому времени, так и проследить за западными комплексами на эту тему, научившись эффективно противодействовать идеологическим диверсиям против российско-китайских отношений.

Маленькое отступление. Могут сказать: где Норвегия, а где Китай, и не смешно ли это звучит – «норвежский специалист по Китаю»? Смех отпадает, когда складываешь пазл из фрагментов того, как наши собственные российские подстрекатели интерпретируют итоги недавнего визита в Китай норвежского премьера Йонаса Гара Стере и его встречу с председателем КНР Си Цзиньпином. Утверждается, что китайская сторона, пригласив Стере, «дала понять» Москве, что в Арктике есть и «другие партнеры». На самом деле все было не так, и «арктический вопрос» обсуждался в рамках торгового взаимодействия. Короче говоря, Осло интересует транзит по Северному морскому пути (СМП), куда Китай, в отличие от стран НАТО, имеет доступ от контролирующей его российской стороны. Стере можно только посочувствовать. Рассуждать о «российских преступлениях» против «мира на правилах» и одновременно просить Китай о посредничестве в допуске к российским «ништякам», это нужно иметь очень крепкие нервы. Впрочем, «жить захочешь – и не так раскорячишься». А когда Стере поднял – не мог не поднять, иначе «получил» бы по возвращении – траченный молью вопрос о «правах человека» в Китае, то разговор «не получился». И по его итогам норвежский премьер уныло констатировал:

…Важно вести прямой диалог и по вопросам, в которых у стран разные взгляды и интересы (одним из таких вопросов стала Украина – В.П.). …Хотя сотрудничество с Китаем отвечает нашим интересам, в некоторых областях Китай представляет угрозу безопасности Норвегии. Возможно и необходимо поддерживать конструктивные отношения со странами, ценности и интересы которых отличаются от наших, но для защиты интересов Норвегии требуется повышенная осторожность.

Так что «норвежская» тема в российско-китайских отношениях, как видим, широко используется для спекуляций. Потому и появляются в американском аналитическом издании антироссийские и антикитайские материалы из этой «страны фиордов». Сам этот факт – лишнее доказательство, под чьим кураторством работают те, кто ведет подкоп под стратегическое взаимодействие Москвы и Пекина.

Итак, вернемся к обсуждаемой статье. По мнению Беккевольд, прочность российско-китайских отношений, по сравнению с советско-китайскими, обусловлена, во-первых, геополитикой. Москва и Пекин больше не опасаются друг друга и имеют общего противника - США. Во-вторых, эта прочность объясняется экономикой, связи с которой теперь являются двусторонними, а не односторонними. В-третьих, упоминается идеологический фактор, который, несмотря на ослабление с исчезновением СССР влияния идеологии, связывает Китай и Россию, совместно противостоящих «западным идеям». Ибо они, по словам Беккевольд, подрывают нашу внутреннюю стабильность. В-четвертых, «химия», сложившаяся между лидерами – президентом Владимиром Путиным и председателем Си Цзиньпином; муссируется цифра сорок – количество встреч руководителей наших государств за эти годы. В-пятых – и это самое ценное признание, пожалуй, единственное, где не отыскать «второго дна», — констатация, что под влиянием лидеров двусторонние отношения ушли от императивной «вертикальности» к развитию целого спектра горизонталей самых разных направлений и уровней. Правда, этот факт Беккевольд старается принизить, отрицая мощное влияние на российско-итайские связи человеческого фактора. Взаимных симпатий двух великих народов-соседей.

Какие рекомендации авторша выдает «на-гора»? Ведь именно из-за них эта публикация, надо полагать, состоялась в США. Здесь нужен не пересказ, а цитирование:

Теоретически стратегия раскола имеет больше шансов на успех, будучи нацеленной на слабейшего из двух партнеров. В годы холодной войны им был Китай, сегодня это Россия.

Это – главный методологический вывод, из которого вытекает якобы «целесообразность» для США и Европы «надавить на Пекин, чтобы тот сократил поддержку военных усилий России на Украине». Однако, с ностальгией вспоминая розыгрыш США «китайской карты» против СССР, авторша признает, что тот успех не привел к расколу Москвы и Пекина, а эксплуатировал его как уже состоявшийся по внутренним причинам советско-китайского альянса. И перечисленные отличия от него нынешнего российско-китайского партнерства перечеркивают эти надежды Запада. Россия сегодня, по мнению Беккевольд, намного сильнее Китая 70-х годов, а политика Китая на российском направлении определяется «великодержавным соперничеством» с США.

Показательно: в попытке продвинуть хоть какую-то альтернативу нынешнему провальному курсу Запада, неспособному подорвать российско-китайские отношения, норвежская авторша уходит в дебри искусственных конструкций. Чего стоят хотя бы такие пассажи:

- в адрес Москвы:

Изменит ли полное поражение на Украине и перспективы экономического краха расчеты российского руководства? Вполне возможно, но Китай наверняка окажется более расположен помогать России в восстановлении экономической и военной мощи, чем США и Европа.

- в адрес Пекина:

Если Вашингтон попытается отдалить Москву от Пекина, российское руководство начнет жестко торговаться, чтобы получить наивысшую цену, и это наверняка дорого обойдется европейской безопасности. И даже выгодной сделки, которая позволит России упрочить позиции в Европе, может оказаться недостаточно, чтобы отдалить ее от Китая.

Сюжеты умозрительные – оба. Ядерная держава в локальном кризисе не проиграет – в худшем для нас случае проиграют все («Мы попадем в рай, а они просто сдохнут»). По этой же самой причине Россия не встанет на сторону Запада, ибо существует понимание неотвратимости и катастрофичности последствий; нынешнего разворота на Восток западные элиты нам никогда не простят, и обратного хода нет. Именно это понимание побуждает задаться вопросом адекватности «пропагандистов» российско-китайского раскола у нас в стране; в лучшем (для них - не для нас) случае, они отрабатывают «тридцать сребреников» из условного «Фонда Карнеги», в худшем – по ним плачет условная Кащенко, хотя она и называется сейчас по-другому. Нужно ли вести переговоры? Конечно! Когда стоит вопрос о безопасности страны и народа, разговаривают даже с дьяволом. Важно только понимать, что именно с дьяволом и говоришь. Что он разговаривает потому, что припекло. Его – не тебя; тебя бы припекло, он бы не разговаривал, а тобой закусил. И что по причине неизбежного обмана с ним невозможны никакие многоходовки. Для них требуется доверие, а его просто неоткуда взять. Только натуральный обмен по принципу «баш на баш» в сиюминутных тактических вопросах.

Последнее. Что авторша своими рассуждениями пытается «замылить»? Две принципиальные вещи - в области геополитики и идеологии. «Замыливает» она стремление Запада к господству в Евразии, где российско-китайский альянс лег ему поперек пути. Господство на нашем континенте «неевразийской державы – США», по Бжезинскому, базируется на принципе «разделяй – и властвуй». Разводи евразийцев, не давая им объединиться, сталкивая их между собой и «помогая» обеим сторонам конфликта, закручивая спираль противостояния. Развести Россию с Китаем – это публичная часть западного проекта; непубличная – после этого стравить нас между собой, из-за кулис управляя этим конфликтом, возвращая себе инициативу господства. Власть, как известно из политологии – это отношения господства и подчинения, а политика – взаимодействие акторов по отношению к власти. Глобальная власть – это глобальное господство, а глобальная политика предполагает глобальных дирижеров.

Что касается идеологии, то Беккевольд, констатируя сохранившуюся близость Москвы и Пекина в этой сфере, умалчивает, что речь идет не о марксизме. А о том, что в нынешних всемирно-исторических условиях на место классового противоречия буржуазии и пролетариата в качестве главного выдвинулось противоречие глобализма и института национальной государственности. В конкретных условиях западной принадлежности глобализма оно все более приобретает характер цивилизационного противостояния по известной формуле Сэмюэля Хантингтона «The West vs. the Rest». «Мир против Запада»! И именно эта паника осмысления происходящего на примере обструкции Запада глобальным Югом по украинскому вопросу движет «исследователями», подобными нашей «героине». На Западе зарождается и растет понимание императивности предстоящего выбора. Какого? Между физическим (ядерная война) и геополитическим самоуничтожением, когда Западу придется смирить гордыню расистской «миссии белого человека», встроившись в неоднократно упоминавшийся нами «глобальный треугольник» США – Китай – Россия. Но если покойный Генри Киссинджер видел в этой конструкции инструмент американского управления российско-китайскими противоречиями, то в реальности треугольник станет средством совместного контроля Москвы и Пекина над возможными рецидивами фантомной западной глобальной «имперскости». Таймер включен, счетчик щелкает, секунды убывают. И на Западе нет твердого понимания, как существовать в интерьере подобной неизбежности. Собственным трудом и без эксплуатации колониальной ренты многовекового цивилизационного «превосходства». Они думают. И пишут. Готовясь к худшему, но надеясь все-таки на лучшее.