Гибель Чехословакии

25 января 1939 года Риббентроп посетил Варшаву, переговоры по Данцигу и коридору оказались безуспешными. Немецкая дипломатия предлагала старую схему — уступки в данцигском коридоре в обмен компенсации в «Великой Украине». Сотрудничество в последнем направлении было явно по душе главе польской дипломатии.

«Г-н Бек не скрывал, — писал в отчете Риббентроп, — что Польша претендует на Советскую Украину и на выход к Черному морю; он тут же указал на якобы существующие опасности, которые, по мнению польской стороны, повлечет за собою для Польши договор с Германией, направленный против Советского Союза. Впрочем, он, говоря о будущем Советского Союза, высказал мнение, что Советский Союз либо развалится вследствие внутреннего распада, либо, чтобы избежать этой участи, заранее соберет все свои силы и нанесет удар».

Вопрос Риббентропа, почему бы не предупредить этот удар, остался без ответа.

26 января Липский предоставил Риббентропу меморандум Бека. Тот напоминал своему берлинскому коллеге о том, что Польша первой установила дружественные отношения с Третьим рейхом, а в 1934-1939 гг. уклонялась от каких-либо недружественных действий по отношению к Германии. Не была забыта и та помощь, которую Варшава оказала соседу осенью 1938 года. Эти излияния не помогли, и Варшава обратилась за помощью к Англии и Франции. Одновременно была предпринята попытка улучшения советско-польских отношений. Серьезного перелома не произошло, но 19 февраля в Москве посол В. Гжибовский и наркомвнешторг А.И. Микоян подписали советско-польский торговый договор, который декларировал условия улучшения советско-польских экономических связей. Особых перспектив они явно не имели и смысл этого документа представители польской стороны объяснят своим британским и французским союзникам только в июле 1939 года. Этим расчетам соответствовал и дополнительный протокол, прилагавшийся к договору. Он предполагал, что через 4 месяца стороны приступят к переговорам о транзитных перевозках.

Тем временем Хвалковский, в очередной раз встретившись с Гитлером, получил от него требования, которые по сути дела сводили независимость Чехоcловакии к минимуму. Прага должна была наполовину сократить численность армии, перевезти в Германию часть золотого запаса, принять бумажную денежную массу из Судетенланда, которая подлежала замене на марки и компенсировать её поставкой товаров своего производства, прекратить антигерманские выступления в прессе и немедленно приступить к изгнанию евреев из государственного аппарата и хозяйственной жизни. Министр вернулся из Берлина с полным убеждением, что не остается ничего, кроме как пойти на уступки нацистам. А в это время в Лондоне считали, что имеют основание не торопиться с гарантиями ЧСР. 18 февраля посол Гендерсон докладывал из Берлина:

«…Герр Гитлер не обдумывает никаких приключений в настоящее время, и все скверные рассказы и слухи об обратном не имеют под собой никакого реального основания».

25 февраля 1939 года «Manchester Guardian» дал весьма ироничную характеристику происходящему:

«Умный план продажи друзей для того, чтобы откупаться от своих врагов».

Будущего у Чехоcловакии явно не было.

«Каждый народ, каждая провинция из тех, что составляли когда-то империю Габсбургов, — отметил Черчилль, — заплатили за свою независимость такими мучениями, которые у древних поэтов и богословов считались уделом лишь обреченных на вечное проклятие».

ЧСР была плодом политики Антанты и прежде всего Франции. В 1918-1920 гг. на развалинах довоенного мира возникло (в случае с Польшей, Чехословакией, королевством Сербов, Хорватов и Словенцев, ставшим в 1929 г. Югославией) или усилилось (в случае с Румынией) несколько государств, провозгласивших национальный принцип в противовес имперскому. Но ни югославизм, ни чехословацкая идея, ни версии националистических режимов, провозгласивших первенство румынской или польской культуры, не прошли испытание временем.

Что касается ЧСР, то это создание Версаля было не национальным государством, а государством национальностей (по данным чешской статистики, поданной в Лигу Наций в 1937 году, население ЧСР в 1937 году составили 42% чехов, 22% немцев, 21,87% словаков, 6,25% венгров, 2% русинов и 1,87% поляков). Как только они пришли в действие, а французский покровитель Праги ослаб, ЧСР была обречена на уничтожение. Что касается ЧССР, то она была создана другой внешней силой. С падением СССР исчез и второй вариант Чехословакии. Это государство не могло существовать без внешней протекции. А новый протектор в 1939 г. не желал видеть его единым. 7 марта 1939 года британский атташе авиации в ЧСР докладывал в Лондон, что, по информации разведывательного отдела чехословацкого Генерального штаба, немцы собирают значительные полицейские силы со всей страны, как это они делали накануне вступления в Австрию и Судетенланд. Офицер прогнозировал вступление немецких войск на территорию Чехии на 15 марта. Ответ пришел лишь 16 марта:

«Теперь исторический интерес. Но информация была очень верной».

10 марта 1939 года Самуэль Хор произнес речь, в которой пытался убедить слушателей, что Германия и Италия не собираются ни на кого нападать. 12 марта германские войска получили приказ быть готовыми к выступлению, но не приближаться к границам ближе чем на 10 километров. Что касается британского посольства в Германии, то только 13 марта Гендерсон вышел из состояния полного спокойствия и сообщил в Лондон, что немцы, очевидно, собираются что-то предпринять. Следует отметить, что весьма точную информацию давала британская разведка, задолго предупреждавшая свое правительство, что захват Чехии планируется на 14-15 марта. Эти прогнозы стали быстро подтверждаться.

В феврале 1939 г. при обсуждении бюджета Словакии националисты потребовали ее отделения. 9 марта президент Гаха распустил правительство автономии во главе с Каролем Сидором. Верные Праге войска выступили против правительства словацких националистов и восстановили контроль над востоком страны. Лидеры распущенного правительства отправились в Германию (наиболее близкой точкой была Вена). Венское радио немедленно заявило о раскрытии некоего «марксистского заговора в Праге», имеющего целью установить коммунизм в Центральной Европе. 11 марта на заседание эмигрировавшего правительства явились рейхсштатгальтер Австрии Зейсс-Инкварт и рейхскомиссар по возвращению Йозеф Бюркель в сопровождении пяти немецких генералов. Визитеры потребовали провозгласить независимость Словакии. После колебаний Сидора правительство вновь возглавил Тисо. Вместе с Бюркелем он отправился в Берлин, где 13 марта был принят Гитлером. На этой аудиенции по требованию вождя германской нации и была решена судьба словацкого государства. 14 марта Тисо вернулся в Братиславу и провозгласил независимость Словакии. Гаха вынужден был согласиться с созывом словацкого парламента в Братиславе. Абвер еще ранее подготовил ряд провокаций на территории Чехии. В Германии началась новая волна пропаганды — «В Брно опять льется немецкая кровь» и т.п. По Чехии прокатилась волна терактов, организованных сторонниками Генлейна. В 1939 году вплоть до ликвидации Чехоcловакии на границе погибло 50 чехословацких солдат и офицеров.

Обострилась и обстановка в Подкарпатье. Украинские националисты стали организовать вооруженные провокации на границе с Венгрией уже с 15 января 1939 года, а 20 января правительство Волошина распустило все политические партии в автономии. Фактически здесь установилась диктатура украинских националистов. Арестовывались русофилы, для которых сразу же был организован концентрационный лагерь в городе Рахов, «сичевики» начали грабеж и террор населения. В этой обстановке 12 февраля 1939 года были проведены выборы в парламент автономии (единственной партией была волошинская — Украинское национальное объединение), которые дали предсказуемый успех националистам. 14 марта вслед за решением словацкого парламента о выходе из ЧСР «сичевики» начали согласованный с Берлином мятеж. Националистам удалось разоружить часть патрулей и захватить почту и вокзал в Хусте, но командир 12-й чехословацкой дивизии генерал армии Лев Прхала вывел войска и подавил путч. В городе начались бои с участием танков и артиллерии. Следует отметить, что части в дивизии комплектовались местными уроженцами, которые и расправились с захватившими власть галичанами.

Утром 14 марта Чемберлен признал моральное обязательство Лондона гарантировать новые границы ЧСР, но этому заявлению, похоже, не особенно верили даже в Англии. Гитлер, разумеется, и не думал останавливаться. В Берлин был срочно вызван Гаха. Он прибыл вечером 14 марта — ему даже не дали отдохнуть и вызвали в резиденцию Гитлера, в полночь началась встреча. Она была театрально обставлена: «Комната, отделанная темными панелями, освещенная лишь несколькими бронзовыми лампами, производила гнетущее впечатление — подходящее обрамление для трагической сцены той ночи. Вскоре после часа ночи в этой комнате появился невысокий пожилой человек с темными глазами, поблескивавшими на лице, покрасневшем от возбуждения. Это был преемник Бенеша президент Гаха». Гаха начал заверять Гитлера в любви и уважении. Тот прервал гостя. Президенту Чехоcловакии предложили сделать выбор — согласие на ввод немецких войск или сопротивление со всеми вытекающими из этого последствиями. Его предупредили — против каждого чешского батальона будет действовать германская дивизия.

«Вводу немецких войск нельзя воспрепятствовать, — сказал Гитлер. — Если вы хотите избежать кровопролития, лучше сразу же позвонить в Прагу и дать указания вашему министру обороны приказать чешским вооруженным силам не оказывать сопротивления». На этом беседа с рейхсканцлером закончилась.

Её продолжили официальные лица в другой комнате. По словам Вайцзекера, соглашение с Гахой «было построено на чистом шантаже». Президент поначалу отказывался, за ним буквально ходили по пятам вокруг стола, на котором лежал документ, и совали в руку ручку. Геринг угрожал, что, в случае отказа подписать бумагу, через два часа половина Праги будет лежать в руинах. В ходе беседы Гаха потерял сознание и пришлось вызывать доктора, который сделал ему укол. Геринг волновался — он не хотел, чтобы президент умер во время встречи. В конце концов Гаха капитулировал и ему приказали немедленно связаться с Прагой по телефону и отдать распоряжение не сопротивляться вермахту.

В 3:35 Гитлер пригласил ближайших сотрудников, он был вне себя от восторга — Германия получила Чехию без войны. Было принято совместное заявление правительств: «Обе стороны выразили единодушное убеждение, что целью всех их усилий должно быть обеспечение спокойствия, порядка и мира в этой части Центральной Европы. Президент Чехословакии заявил, что, стремясь к достижению этих целей, а также к окончательному установлению мира, он с полным доверием отдает судьбу чешского народа в руки фюрера германского рейха». Он требовал: 1) разоружения армии и полиции, которые должны были остаться в казармах; 2) запрет на вылет всех военных и гражданских самолетов; 3) снятие с боевых позиций зенитной артиллерии; 4) сохранение всего оборудования на аэродромах; 5) все учреждения, и прежде всего железные дороги и почта, должны продолжить свою работу; 6) банки и промышленные предприятия должны продолжить работу; 7) в общественной жизни должно быть сохранено спокойствие. В случае оказания сопротивления обещалось немедленное и жестокое наказание.

15 марта Кейтель отдал приказ о занятии Чехии. Мобилизация не проводилась, военное положение не было объявлено. На чешской границе вводился усиленный контроль, режим на польской оставался без изменений. В 3:00 15 марта немецкие войска начали переходить границу. Гитлер поспешил в Прагу, а Гаху под всяческими предлогами задерживали в Берлине. Гитлер хотел встретить бывшего президента Чехоcловакии в качестве хозяина в Граде. Чехия переходила под контроль Третьего рейха под названием Протектората Богемии и Моравии, а сильно урезанная в границах Словакия становилась формально независимым государством, на деле — сателлитом Германии.

«Эта страна, — с удовлетворением заметил 2 мая 1939 года Геббельс, — будет нашим лучшим вассалом».

Находившийся в эмиграции Бенеш протестовал. Он призвал к «мировой совести». Поклонники Третьего рейха из числа русской эмиграции немедленно отреагировали — во всем случившимся с Чехословакией виновата «лево-масонская группа чехов» во главе с Бенешем и его политика связей с СССР.

12 марта Гитлер дал Хорти санкцию на оккупацию Подкарпатья. Основанием для этого решения стали, по заявлению регента, постоянные нападения на пограничные венгерские территории. 14 марта в Подкарпатскую Украину стали входить венгерские войска. Попытки 12-й дивизии оказать сопротивление были сломлены, но Волошин успел провозгласить 15 марта в Хусте создание нового государства — Карпатской Украины во главе с собой. Действия Волошина вызывали надежду у части англо-французских и американских политиков на то, что Германия поддержит украинских националистов и Советская Украина будет присоединена к Подкарпатью. Соответствующие проекты появились и в прессе Германии, в частности в журнале «Остланд», который издавался в ведомстве Альфреда Розенберга — Внешнеполитическом управлении НСДАП.

Советское руководство неоднократно получало предупреждения об активизации немцев в украинском вопросе. Еще 30 ноября 1938 г. Майский сообщал, что британцы были уверены в том, что следующий удар Гитлер нанесет именно по Украине и путем повторения судетского опыта — провоцирования украинского национализма, организации столкновений и даже восстания на территории Советской Украины. 14 декабря о том же сообщил Астахов. По свидетельству его источников, «…никогда эта (украинская — А.О.) проблема не обсуждалась в Берлине так оживленно, как сейчас». 15 декабря о германских планах относительно Украины сообщил Суриц — их заметили и во Франции. 10 марта 1939 г., выступая на XVIII съезде ВКП (б), Сталин сказал: «Конечно, вполне возможно, что в Германии имеются сумасшедшие, мечтающие присоединить слона, то есть Советскую Украину, к козявке, то есть к так называемой Карпатской Украине. И если действительно имеются там такие сумасброды, можно не сомневаться, что в нашей стране найдется немало смирительных рубах для таких сумасшедших». Впрочем, этого весной 1939 года не понадобилось. 17 марта венгерские власти объявили о завершении оккупации автономии. В этот же день Венгрия вышла из Лиги Наций.

15 марта Галифакс заявил протест послу Германии в Англии Герберту фон Дирксену. При этом первой публичной реакцией британского министра стала речь в парламенте, которая была наполнена цитатами из приказов Гитлера и звучала довольно сочувственно по отношению к Германии: «Каждый солдат должен был рассматривать себя не как врага, а как представителя германского правительства, восстанавливающего терпимый порядок. Там, где было встречено сопротивление, оно должно было быть сломлено всеми доступными методами». 16 марта Гитлер принял членов чешского правительства в Граде «для вручения оным заявления своей преданности рейху». 17 марта в 10:00 Гаха обратился к согражданам по радио.

«Оказалось, что то, что мы считали решением, которое переживет века, — заявил он, — было лишь кратким эпизодом нашей национальной истории… Я принял решение заявить о том, что с полным доверием вкладываю судьбу чешской нации и государства в руки вождя немецкой нации».

Гаха стал государственным президентом Протектората, а говоря проще — марионеткой. Краткий эпизод чешской истории продолжался 19 лет, 11 месяцев и 3 дня. Аэродромы в Праге были заняты германской авиацией. 17 марта на Вацлавской площади в столице Протектората был проведен парад немецкой армии — в нем приняло участие до 200 танков. Порядок обеспечивала чешская полиция. Гиммлер был в восторге: «Исключительный человеческий материал! Я их всех заберу в “Ваффен СС”». Немцам было что праздновать. Они одержали гигантскую бескровную победу. Вермахт захватил вооружение чехословацкой армии. Германия получила 1582 самолета, 501 зенитное орудие, 2175 пушек, 785 минометов, 43 876 пулеметов, 469 танков, свыше 1 млн. винтовок, 114 тыс. пистолетов, 1 млрд. патронов, 3 млн. снарядов. Захват проходил гладко, например, ВВС Чехословакии, по словам Кессельринга, «самораспустились». Качество захваченных чехословацких самолетов по оценкам немцев оказалось невысоким.

Другое дело — сухопутные силы. Чехословацкие танки по тем временам считались весьма хорошими и вскоре они надежно послужили новым хозяевам в Польше и во Франции. В конце 1941 эти машины начали устаревать. Захваченного имущества было достаточно для вооружения как минимум 30 дивизий (в это время Лондон только планировал развернуть территориальную армию в 19 дивизий). Германия получала и чешскую военную промышленность.

«Инкорпорация Богемии и Моравии, заявил в июне 1939 г. сотрудникам своего штаба Геринг, — произошла для того, чтобы увеличить германский военный потенциал путем использования местной промышленности».

От 1/3 до 1/4 доли национального дохода Чехословакии приносила внешняя торговля, а основной частью экспорта было оружие. Республика была одним из крупнейших, а в период 1934-1935 – самым крупным экспортером оружия в мире. К началу оккупации кроме таких гигантских центров производства, как «Škoda» в Млада-Болеславе и «Zbrojovka» в Брно, в Чехии имелось 25 оружейных мастерских и 9 заводов. Промышленность производила танки, все виды стрелкового оружия и артиллерии, моторы, боеприпасы. Теперь все это производство переходило под централизованный контроль Германии.

«С самого начала я понимал, — заявил в ноябре 1939 года своим генералам Гитлер, — что я не могу остановиться на Судетской области. Это было лишь частичное решение. Было принято решение занять Богемию. Затем последовало установление протектората — тем самым была создана основа для захвата Польши».

16 марта 1939 года Литвинов встретился с послом Польши в СССР для выяснения отношения Польши к произошедшим переменам. Гжибовский получил инструкции от Бека до ликвидации Чехословакии, но в целом посол был уверен — независимость Словакии, пусть даже под протекторатом Германии, не вызовет протестов в его стране. Варшаву интересовали Карпаты и желательным для неё было установление в этом участке прямой границы с Венгрией. В общем протестов не было. Были даже радость от того, что все стало очевидным и более простым, и оригинальные выводы о том, что присоединение Чехии ослабит Германию, нарушив её национальную однородность.

Советская позиция по вопросу об исчезновении Чехословакии с политической карты Европы была иной.

«Я заявил Гжибовскому, — отметил Литвинов, — что мы твердо стоим на позиции самоопределения народов, но что с этим принципом ничего общего не имеет провозглашение независимости Словакии при известных нам обстоятельствах. Мы всегда были также за добровольное объединение малых народов, в особенности таких родственных по языку, культуре и истории, как чешский и словацкий. Малым народам трудно отстаивать свою независимость, но гораздо легче это сделать, когда они добровольно входят в более сильное государственное образование. Мы считали вполне естественным образование единого чехословацкого государства. Отпадение Словакии мы рассматриваем как полное уничтожение ее независимости и превращение её в марионеточное государство, типа Маньчжоу-Го».

Что касается Британии, то здесь ситуация отличалась от Польши лишь внешне. Общественность негодовала, в парламенте и прессе нарастала критика политики Чемберлена. Правительство оказалось под угрозой роспуска. Премьер явно пытался уклониться от каких-либо действий, но вынужден был имитировать их. Необходимо было что-то сделать. 15 марта был отменен визит президента Торговой палаты Оливера Стэнли и министра внешней торговли Роберта Хадсона в Берлин. Глава британского правительства встретился с германским послом во второй половине дня 15 марта и всего лишь напомнил ему об обещании Гитлера более не требовать территориальных приращений. Чемберлен и Галифакс осудили действия Гитлера, но фундаментальных изменений в политике по отношению к Германии, по свидетельству фон Дирксена, все еще не было, Чемберлен ответил на уничтожение Чехословакии предложением о новых переговорах, а также весьма оригинально назвал оккупацию просто символическим актом.

29 марта 1939 г. Военный министр Хор-Белиша сумел добиться принятия решения об увеличении штатов Территориальной армии со 120 до 170 тыс. чел. (это были уже штаты военного времени) с последующим увеличением их до 340 тыс. чел. Это решение вызвало значительное недовольство противников министра, опасавшихся дальнейшего обострения отношений с Германией. Критики говорили и о неподготовленности подобного рода меры, но количество добровольцев позволяло сделать это.

Французский посол в Германии Р. Кулондр сообщал Бонне: «События, которые с молниеносной быстротой привели к этой развязке, являются типичным проявлением духа и методов гитлеровских руководителей». Посол призывал к бдительности и учитывать стремление Германии Адольфа Гитлера «к завоеванию Европы». Попытки Кулондра заявить вербальный протест вызвали весьма жесткую отповедь Вайцзекера. Статс-секретарь германского МИД довольно недвусмысленно объяснил — никто не заинтересован во французских поучениях:

«Пусть Франция наконец обратит свои взоры на Запад, на свою империю, и прекратит разговаривать о делах, в которых её участие, как подсказывает опыт, не содействует делу мира».

Кулондру пришлось откланяться, но он предупредил, что возможно официальное заявление его правительства. Гендерсон не был так активен — он наблюдал за происходящим и спокойно информировал Лондон, что, по его убеждению, Германия делает ошибку и будет ослаблена приобретением Чехии.

Франция и Англия все же договорились выступить с нотами протеста, но единого выступления не было. 18 марта британский и французский послы в отсутствии Риббентропа вручили ноты статс-секретарю фон Вайцзекеру и на следующий день покинули столицу Германии. МИД Третьего рейха предпочел ответить публично — отвергал критику своих действий и даже моральное право Лондона и Парижа выступать с ней. Теперь в Европе у англо-французского союза в качестве возможных партнеров остались Польша, балканские страны и СССР. Уже 27 марта начались консультации начальников штабов Англии и Франции по вопросу о возможном сотрудничестве.

Тем временем и на Балканах обстановка менялась. Активизировалась Италия. В Риме были недовольны отсутствием приобретений в Испании. Добровольческий корпус потерял 6 тыс. убитыми и 16 тыс. ранеными, Франко получил огромную помощь в виде поставок из Италии. «Молодой нации», каковой, по мнению Муссолини, была Италия, необходимо было новое приобретение. 15 марта Чиано записал в дневнике:

«Германские войска начали оккупацию Богемии. Это серьезная вещь, поскольку Гитлер уверял всех, что он не нуждается в присоединении к себе Чехии. Бесполезно отрицать, что все это приковало к себе внимание итальянского народа и несколько унижает его. Необходимо дать ему удовлетворение и компенсацию — Албанию».

16 и 17 марта 1939 года немецкий посол в СССР граф Фридрих-Вернер фон дер Шуленбург представил ноты, извещавшие советское правительство об изменениях в Чехословакии и введении Протектората. 18 марта последовал ответ Литвинова. Советское правительство отказалось признать эти изменения. Более того, оно отказалось признать право Гахи на подписание такого рода капитуляции. Тем временем Чемберлена начал пугать рост влияния Берлина в Центральной Европе — даже ему стало ясно, что Германия превратилась в бесконтрольную силу. 17 марта в письме к своему другу Ренсимену премьер заметил, что Гитлеру нельзя доверять, «во всяком случае, сейчас». 18 марта посланник ЧСР в Москве Фирлингер сделал официальное заявление НКИД о сложении обязанностей, добавив:

«Согласно моему убеждению занятие германской армией чехословацкой территории осуществлено было путем грубейшего обмана и шантажа против существующего конституционного порядка и против истинной воли чехословацкого народа».

Подготовленные абвером спецкоманды из числа судетских немцев немедленно начали действовать на линии чехословацких укреплений для того, чтобы сорвать возможность сопротивления входившим немецким войскам. Накануне вступления вермахта в Судеты все части СС были подчинены единому командованию. Перед ними стояла очевидно масштабная задача. В марте 1939 г. они же оказались на острие оккупации Чехии. Успешные действия были не последней причиной принятия в мае 1939 г. решения сформировать дивизию СС «Мертвая голова». В гауляйтерстве Судетенланд и Протекторате сразу же после установления там власти нацистов начались политические репрессии. Их первыми жертвами стали немецкие социал-демократы и коммунисты — противники гитлеровцев. Затем настала очередь евреев. Преследования, прежде всего изъятие собственности, трудовые мобилизации чешского населения и т.п. — всё это происходило на землях бывшей единой Чехословакии, начиная с октября 1938 года.

19 марта Даладье, выступая в Сенате, подтвердил свою приверженность курсу на соглашение с Германией: «Какой политик, какой французский ветеран не мечтал о сотрудничестве со вчерашним врагом?» Проблема, по словам премьера, заключалась в том, что Берлин сам разрушил своими действиями это сотрудничество. 20 марта Галифакс заявил о том шоке, который вызвал у него этот шаг Берлина, о том, что Германия уже распространяет свои границы за пределы территорий с германским населением, что, несомненно, будет иметь самые тяжелые последствия: «История свидетельствует о многих попытках установить доминацию в Европе, но все эти попытки рано или поздно закончились катастрофой для тех, кто их предпринимал. Если история чему-нибудь учит, немецкий народ может еще пожалеть о действии, предпринятом от его имени против народа Чехословакии». Все эти правильные слова в эти дни ничего уже не меняли — Лондон и Берлин продолжали сотрудничать. В Bank of England был размещен золотой запас ЧСР — 26 793 кг золота в слитках. Уже 21 марта 2 директора Национального Банка Чехословакии — Франтишек Пероутка и Иозеф Малик — отправили запрос о переводе золота на счет Рейхсбанка. К 31 марта все было сделано. Часть чехословацкого золота находилась в Швейцарии, в марте 1939 года его постигла та же судьба. Из 80,915 млн. золотых долларов (в монете) на счет Рейхсбанка было переведено 75,552 млн., что составило сумму в 189 млн. рейхсмарок. Это была немалая поддержка для готовящейся к войне экономики Германии. В парламенте протестовал Галлахер, без особого успеха. Коммуниста неожиданно поддержал Черчилль, сказавший: «Это уходит в форме золота, а вернется в виде бомб».