Накануне 85-летия завершения кровопролитных сражений в районе монгольской реки Халхин-Гол, развязанных японским высшим военно-политическим руководством, Федеральная служба безопасности России обнародовала ранее закрытые протоколы допроса плененного в Сталинграде немецкого офицера, поведавшего о том, как в 1939 году Берлин и Токио зондировали позиции друг друга по поводу начала «большой войны» против СССР.
Хотя опубликованные материалы для профессиональных историков не являются источником первого уровня, они верно отражают царившие тогда между германскими и японскими союзниками настроения по использованию друг друга в интересах совместного разгрома нашего государства и раздела его территории.
Публикации ФСБ представляют собой показания бывшего офицера отдела «Иностранные армии Востока» Верховного командования сухопутных сил Германии Фридриха Шильдкнехта, который поведал о поездке офицеров вермахта в Токио в мае 1939 года для выяснения готовности Японии к войне против СССР. В показаниях утверждается, что германские офицеры были направлены в Токио спустя сутки после первого боя японцев с монгольскими пограничниками. Заметим, что такая поспешность, казалось бы, вызывает удивление, ибо события на Халхин-Голе начинались как очередной пограничный конфликт, каковых на советско-маньчжурской и маньчжуро-монгольской границах было по вине японской стороны множество. Если же показания военнопленного правдивы, это может явиться весомым подтверждением того, что в Берлине знали о готовящейся серьезной провокации японцев против советских войск в пограничных районах с возможной перспективой перерастания конфликта в войну.
Как отмечалось в ранее опубликованных материалах автора этих строк, советская разведка ещё в марте 1939 года информировала политическое и военное руководство СССР о том, что «японцы в ближайшее время предпримут новое вторжение на советскую территорию, причем… масштаб этой провокации будет более крупным, чем это было в районе озера Хасан в июле – августе 1938 года».
Из материалов ФСБ следует, что, будучи в составе направленной в Токио группы германских офицеров, Шильдкнехт сообщил на допросах о том, что его снабдили большим массивом разведданных о Красной армии для японцев. Это были карты с дислокацией соединений и военных округов, обзор германского Генштаба о советских дивизиях и бригадах, справка о структуре штабов в военное время, вооружении, обмундировании и снаряжении советских военных, справочный материал о военной подготовке Красной армии с описанием всех известных военных училищ, академий и курсов подготовки офицеров, новый боевой устав Красной армии 1938 года. Кроме того, он вез в Токио справку о советских парашютных и авиадесантных войсках, доклад о проходивших в 1938 году маневрах и учениях Красной армии, а также карту железнодорожной сети СССР, составленную германским Генштабом. Эти данные во время встреч в Токио были сверены с соответствующей информацией, добытой японской разведкой. Небезынтересно, что беседы и обмен информацией германские и японские офицеры вели на русском языке.
Что касается согласования и координации совместных военных действий против СССР, то в показаниях Шильдкнехта обнаруживаются противоречивые высказывания и оценки. Так, с одной стороны, он утверждает, что германский (Генеральный) штаб хотел, чтобы первыми начали японцы на Дальнем Востоке, а Германия вмешалась бы, «покончив с Польшей и разрешив все проблемы в Европе».
А с другой – сообщает, что Германия тогда (в 1939 году) не была заинтересована в начале войны против СССР, поскольку хотела выкачать из России побольше хлеба и нефти.
Изучение японских документов свидетельствует о том, что и в Токио в мае 1939 года подготовили именно крупную провокацию, а не полномасштабную войну против СССР. Целью провокации была попытка угрозой «большой войны» побудить Москву отказаться от материальной и военно-технической помощи борющемуся с японскими захватчиками китайскому народу, которая не позволяла японскому командованию преодолеть сопротивление Китая и принудить его правительство к капитуляции. В связи с этим заметим, что именно прекращение советской помощи Китаю было практически единственным условием Токио при подписании в апреле 1941 года Советско-японского пакта о нейтралитете.
Из опубликованных ФСБ материалов: «Согласно показаниям Шильдкнехта, после возвращения из командировки уже в Берлине он узнал от своего начальника полковника Кинцеля о том, что японский Генштаб дал согласие на вооруженный конфликт с Советским Союзом. Шильдкнехт привел и слова германского посла в Японии генерала Отта: «Аппетит у японцев к советскому Дальнему Востоку, безусловно, большой, но они боятся таскать одни каштаны из огня».
Майор русского отдела японского Генштаба Коотани в беседе с немцами заявил, что в японском Генштабе имеются две группы. К первой относятся сторонники узкого разрешения вопроса, которые считают необходимым занять Владивосток и небольшую часть береговой полосы, чтобы ликвидировать угрозу Японии со стороны города и русское влияние на тихоокеанском побережье. Но большинство (офицеров и генералов) Генштаба Японии считали необходимым захватить всю восточную часть Сибири, ударив в направлении Байкала. Япония была готова выставить против Советского Союза 20-22 дивизии. Но японский Генштаб ставил условие одновременного нападения с востока японской армии и немецкой с запада. Германский штаб хотел, чтобы первыми начали японцы на Дальнем Востоке, а Германия вмешалась бы, «покончив с Польшей и разрешив все проблемы в Европе».
План удара по СССР с западного направления был зашифрован как «Операция № 8». Японские стратеги полагали, что, действуя на расстоянии 800 км от ближайшей железнодорожной станции, советские войска не смогут организовать подвоз подкреплений, боеприпасов и материальное обеспечение частей. Квантунская армия (группа армий), планировавшая действия в районе, отстоявшем на 150-200 км от железной дороги, заранее подготовила базы снабжения. В докладе командования Квантунской армией Генеральному штабу отмечалось, что Советскому Союзу для ведения боевых действий в районе Номонхан (реки Халхин-Гол) «придётся затратить усилий в десять раз больше, чем японской армии».
На западных границах Монгольской Народной Республики создавалась специально для проведения «Операции № 8» 6-я армия. В случае успешного развития этой операции армия должна была выйти в тыл Дальневосточного фронта и перерезать Транссибирскую железнодорожную магистраль, изолировав Дальний Восток и Сибирь от европейской части СССР.
Пленный показал, что на переговорах в японском Генеральном штабе армии немецкие офицеры представили свои разведданные о советской группировке на Дальнем Востоке и в Сибири, которые отличались от японских.
«Возможно, немцами преднамеренно приуменьшалось количество советских дивизий на Дальнем Востоке (расхождение германских и японских данных было в 5-6 дивизий), дабы спровоцировать развитие ситуации в необходимом им русле и уже в 1939 году втянуть Японию в полномасштабную войну с СССР, – говорится в комментарии ЦОС ФСБ. – Однако политическое руководство Японии после поражения в ходе вооруженного конфликта на реке Халхин-Гол относилось к идее вступления в войну с СССР достаточно осторожно и смогло противостоять внешнему воздействию гитлеровской Германии и внутреннему давлению милитаристского лобби как в 1939, так и в 1941-1942 годах».
От себя заметим, что, как убедительно подтверждают японские документы (1), японское военно-политическое руководство, хотя и дорожило своими союзническими отношениями с гитлеровской Германией, вовсе не собиралось идти на поводу у Берлина и таскать для него «каштаны из огня». На совещаниях неизменно подчеркивалось, что Япония вступит в войну не тогда, когда это потребуется Германии, а тогда, когда в Токио сочтут момент наиболее благоприятным для интересов Страны восходящего солнца.
Хотелось бы поблагодарить руководство ФСБ за публикацию документов, проливающих дополнительный свет на тесное сотрудничество в годы Второй мировой войны Японии и Германии – этих двух наиболее агрессивных государств мира, повинных в гибели десятков миллионов людей и до сих пор не принесших искреннее покаяние за чудовищные не только военные преступления, но и преступления против человечности.
В заключение отметим, что опубликованные материалы не оставляют камня на камне от и ныне используемых в Японии грубых фальсификаций с «обвинениями» в развязывании кровопролитной локальной войны в монгольских степях не японских милитаристов и нацистов, а… Иосифа Сталина, который-де искал место для нанесения мощного удара по японской армии, дабы отвадить ее от планов агрессии против СССР. И такой удар действительно был нанесён, но в ответ на спланированную немцами и японцами провокацию с решительными целями.
(1) см.: Кошкин А. «Японская дилемма 1941 года: удар на север или на юг. Стенограммы секретных Императорских совещаний и заседаний Координационного совета правительства и императорской ставки»
Кошкин Анатолий
Комментарии читателей (0):